Вячеслав Распопов - Фаворит богини

— Нет, Инга, я здесь не нужен, а вы заигрались в игру «наложницы — господин». Вы уже принцессы, а я купец, и такой игры не бывает… Все закончено, вы свободны.

— Нет, ничего не закончено, — сквозь слезы проговорила рыжая, — и ты никуда не уедешь!

— Девочки, давайте расстанемся по-доброму.

— А то что?! — не унималась рыжая, — Превратишь нас в чернокожих старух?!

— Нет. Просто сосчитаю до пяти, и вы меня забудете. Даже если вам кто-то расскажет про меня, и про то, что нас связывало, вы не вспомните ничего — ни лица, ни жеста, ни слова — ничего. Раз!

Угроза подействовала сразу же. Это было видно по побледневшим лицам подруг.

— Саня, стой! — примирительный жест Марго, — Ты не сделаешь этого.

— Два!

— Остановись! — схватила меня за руку Инга, — Ты не можешь…

— Три!

— Все, мы уходим. — пришла в себя рыжая, — Но ты, Саня, гад! И просто так ты от нас не отделаешься!

На счет четыре девчонок как ветром сдуло. А мне стало еще хреновей, но иного выхода из ситуации я не видел. После ухода девчонок появилась Ия, и стала наводить в гостиной порядок — не иначе, как индуска дала пинка своей служанке. Еще через час мне подали жирный супчик со свежей зеленью, который должен снять похмелье. Когда тарелка наполовину опустела, со стороны прихожей послышалась невнятная перебранка, дверь в гостиную резко распахнулась, и на пороге появился гвардеец. Только форма одежды у него была неуставная — увешан всякими золотистыми галунами и прочими блестящими висюльками, как дембель-каптер из столичного стройбата. Ткнув в мою сторону пальцем, осведомился.

— Купец Александр?! — расценив мое молчание как согласие, продолжил, — Следуй за мной!

Сколько себя помню — тыканье в меня пальцем чрезвычайно бесило. А еще этот безапелляционный приказ, прям как собаке.

— Ты, что болван — ослеп!? Не видишь, я ем!? Пошел вон! — и уже более демократично, — Жди, когда закончу. Все, ступай, тебя свистнут.

Лицо «дембеля» приобрело свекольный оттенок, а сам он видимо перебрал с количеством втянутого в себя воздуха. Потому как глаза почти вылезли из орбит. Когда к посетителю вернулся дар речи, он проорал.

— А ну встать быдло, когда перед тобой… оооо!

Вся эта буффонада мне напомнила кадры из фильма, «Белое солнце пустыни», и я не стал отступать от сценария, и предварительно врезав «подпоручику» в поддых, выкинул его из окна. Жаль только — этаж первый, зато под окном не песок а гранитная брусчатка. Громыхнуло за окном знатно, настроение сразу пошло в гору.

Как оказалось, рыжие, не теряя времени, добились внеплановой аудиенции у августы и наябедничали на меня. Императрица в это время принимала эпарха (Руководитель городской администрации Константинополя — Верховный судья, кроме дел, связанных с самой верхушки знати. В ведении эпарха также находились городские тюрьмы.). Эпарх заверил Зою, что не пройдет и часа, как и я предстану перед ее черные очи. Тут же дал задание заместителю, отметив срочность и важность задания, не вдаваясь в подробности, поскольку сам их не знал. Важные задания, связанные с пожеланиями августейших особ в отношении столичного дворянства, (то есть аресты) выполняло спецподразделение прозванное «ночной сотней». Именно его и послал ко мне зам, а поскольку это было первое задание от императрицы, чтоб не облажаться, назначил старшим сотника. Вылетевший из окна предводитель столичного НКВД, придя в себя, не решился идти приступом на дом купца. Во-первых потому, что купцы себя так не ведут — даже задержанные им маркизы и графы безропотно следовали его указаниям. Во-вторых, императрицы за купцами не посылают, тем более командира сотни. Поэтому оставив наблюдать за домом обескураженный десяток сопровождения, он, взобравшись на коня, галопом умчал во дворец с докладом и за дополнительными инструкциями.

Отследив перемещение неизвестно чьих посланцев, пришел к выводу, что жестко меня брать приказа нет, но с учетом моих художеств — всякое может быть. Путь экстренного драпа из штаба до «Авроры» был разработан Дедом в первую очередь, только вот если инициатор захвата августа, то мое судно уже под наблюдением. Путь из особняка до причала по крышам, через заборы и закоулки, занял запланированные семь минут. На причале столкнулся с Лейсом, доставившим первую партию из пяти слегка пьяненьких и явно недовольных парней. Увидав меня, ребятишки приняли молодцеватый вид, и изобразили готовность пожирать ушами и глазами явившееся начальство.

Инструктаж последовал немедленно. Согласно которому, как только наберется хотя бы десяток способных управляется парусами моряков, немедленно уводить «Аврору». Бухта на ночь запиралась цепью, поэтому следовало выходить через пролив в море и вставать на рейд у софианской гавани, что напротив ипподрома. Остальные должны собираться на борту еще не засвеченного «Толстяка», и с рассветом двигать в том же направлении.

Отдав все распоряжения, теми же задворками вернулся в особняк. Там надо было собрать и уложить все необходимые шмотки, свои и ближников, не говоря уже о кассе, которая в случае срочных оперативных надобностей перекочевала с «Авроры» в штаб. Ну и эвакуация Деда, который был не в состоянии ни петь, ни свистеть, и уж точно не летать. Первым делом собрал кассу. Оказалось, что деньги, привезенные из Александрии, и те, что накопились с проданных товаров, мне одному не унести — целый сундук, в основном серебро конечно, но ведь серебро! Я уже молчу про то шмотье, которым мы обросли за две недели пребывания в штабе. Что делать, если все нужно, но даже самое нужное — деньги — унести не возможно. Знал бы, оставил при себе хотя бы Басима….

Тут пришла идея — а что если пригласить оставленный «штабс-капитаном» десяток на чай, или на обед, обработать их, и использовать в качестве бесплатных носильщиков. Обдумыванию идеи помешал нарастающий посторонний шум с улицы. Это были звуки кавалькады, не менее пары-тройки сотен конных. Выглянув из окна, увидел, что все пространство улицы, примыкающей к особняку, заполняется конной дворцовой стражей. Опасности пока не было, конные зданий не штурмуют, но и шанс унести свои денежки, если что-то пойдет не так, исчезает напрочь. Между тем часть конницы разошлась на прилегающие улицы, а со стороны и подхода образовали коридор. По коридору проследовала еще одна группа конных, разряженных в пух и прах, в основном в золото, и с красно-белыми плащами, увитыми золотом. Ну вот и причина столь сногсшибающего действа — паланкин, весь в золотых гербах и позументах, как и его носильщики. Чуть сзади — рыжие в полном доспехе, а дальше опять ряженные.

На гвардейцев, ворвавшихся в гостиную, я не стал обращать внимания, продолжая паковать вещи — впрочем, и они особого внимания мне не уделили, проследовав дальше. И вот настал момент, решающий если не мою дальнейшую судьбу, то мои дальнейшие действия на сегодня — наверняка. В гостиную вошла императрица. Я, как куртуазный кавалер, оказал все знаки внимания, предписанные этикетом, и указал августе на кресло. Зоя уселась в кресло, тяжело вздохнула, и начала.