Виктория Ленц - Разлом в пространстве [СИ]

А вот я эту расщелину помнила, не так далеко от нее была, когда швырнула этот злополучный браслет. Упала на колени и начала шарить руками по листьям. Ну некуда больше ему было улететь!

— Нашла!

Я вскочила на ноги и дернулась в сторону Джеффри, только вот он уже успел встать и, на удивление, быстро метнуться ко мне, так что мы столкнулись. Пока я терла лоб, и перед глазами все потемнело, браслет из рук у меня вырвали. Только вдохнуть с облегчением я не успела, потому что мое левую руку схватили и тут же затолкали на запястье этот проклятый браслет.

— Отвали! — зарычала я и дернулась назад, но Джеффри удержал мою руку, не позволяя снять браслет. На моих пальцах полыхнул огонь, и маг дернулся от боли. И все равно не отпустил.

— Хотя бы выслушай сначала. — Умолял. Я уставилась на него. Вот, действительно, умолял.

— Отпусти, — уже спокойней сказала я. Пламя погасло. — Я слушаю.

Холодная сталь осталась леденить мое запястье. Вот и не припомню, чтобы он был настолько холодным. Джеффри бросил на меня настороженный взгляд и все же отпустил.

— Рим двадцать лет был уверен, что кроме него никто из даэмонов не выжил. Что он остался совсем один, понимаешь? Да, у него теперь были я с мамой, и да, мы любили его как родного, а он нас, но… Совсем один, совсем один, а потом появилась ты.

— Он меня использовал, — глухо отозвалась я. Губы дрогнули и вытянулись в одну линию.

Джеффри замотал головой и выпалил, — Да, не буду врать, хотел. Хотел использовать, но, Мания, должна же быть хоть какая-то разница между хотел использовать и использовал!?

Я отвернулась и шаркнула туфлей по листьям. — Нет.

— Пожалуйста, послушай, — умолял маг.

— Я слушаю, — фыркнула я.

— Когда Рим первый раз мне о тебе написал, я хотел ему врезать. — Я хмыкнула, и Джеффри немного приободрился. — Вот хотел бросить все, прискакать в академию и врезать ему за такое. Второй раз хотя бы пнуть.

Я хихикнула. Вот и приехал бы. Сердце больно кольнуло.

— Рим писал, что почувствовал знакомый запах, что было абсолютно невозможно. А потом снова, а потом увидел белое пламя в глазах одной нэйти и стал ее провоцировать, чтобы точно понять, не ошибся ли.

Я застыла, а в памяти так и всплывали все наши столкновения. Ночью в коридоре. У кафедры.

— А потом она подсунула ему приворотное зелье, даже и не подозревая. Ничего не подозревая. Не знаю как, но Рим поднял какие-то чудом уцелевшие архивы и вышел на Вольфа… Штольфа… как там его? Рудольфа?

— Дядю Рудольфа? Рудольфа Герта?

Джеффри щелкнул пальцами. — Точно, именно его. В общем, разузнал он твое имя, писал обо всем мне, потому что мы с того дня почти и не расставались. Рим мой брат, понимаешь? Он все прятался у нас в глуши и никуда не выезжал. Только вот в прошлом году вдруг взял и уехал преподавать в вашей этой академии Красного Ущелья.

— Письма, — выдохнула я. — Письма ты почему тогда сжигал?

— Рим боялся. За нас с мамой боялся, потому что, если бы кто понял, что он даэмон, нас бы тоже… — Джеффри осекся. — Ты поняла. Вот Рим и велел сжигать все свои письма.

Я старалась ни о чем пока не задумываться, хотя мысли так и роились в гудящей голове. Не думать. Не чувствовать. Я острожно толкнула пальцем браслет на запястье.

Джеффри порылся в карманах своего камзола и протянул мне отрытую ладонь, на которой лежали зеленые осколки.

— Сигналка? — вдруг вспомнила я. Простенькая такая магия.

Джеффри кивнул. — У Рима был второй, сказал, если разобьется, значит мы с мамой должны бежать, бежать как можно дальше и о нем забыть.

— Но ты… — начала я и подняла глаза на Джеффри. — Ты же…

— Примчался к нему? — перебил меня маг и закивал. — Просто не мог иначе, Рим мой брат. Мама спрячется, а я не мог бросить своего брата.

Вот ведь сила потусторонняя. Трясется он за этого как. Я фыркнула. Он того не заслуживал. Что там вообще произошло в академии?

— Но ты пойми…

Я отвернулась, больше его не слушая. Тень с ним. Развернулась и пошла в сторону академии. Ну хотя бы приблизительно.

— Мания. Мания! — настойчиво кричал Джеффри, пытаясь выбраться из расщелины и догнать меня. — Дослушай! Рим просто всегда боялся остаться один!

Я остановилась и повернулась к нему. Скрестила руки на груди, смерила его взглядом и молчала.

— Да, Рим во чтобы то не стало решил тебя заполучить, влюбить в себя, но я ведь читал каждое его письмо. Понимаешь, Мания!? — голос Джеффри так и прыгал. — И запах с пламенем превратились в белые глаза и улыбку! — вскрикнул маг. Замолк, жадно глотая ртом воздух. А я, кажется, забыла, как дышать. — Влюбился он в тебя, дуру такую, полюбил, понимаешь ты или нет!?

Я молчала. Где-то вдалеке каркнула птица.

— А браслет!? Браслеты это ваши даэмоновские, — выпалил Джеффри, и я дернула руку к своим глазам, — брачные.

Вот ведь сво…

— Да не активировал он их! Хотя лучше было бы, о сила потусторонняя, — завыл Джеффри и вскинул руки к небу. — Да за что, за что!? Дура ты, — выплюнул он и отпрыгнул назад от моего огненного шара. — А все равно дура, Рим так и не смог. Любил он тебя, браслеты хоть и сделал, а на свою голову решил ждать, пока ты бы его по-настоящему полюбила, он уже не просто хотел вскружить тебе голову, он хотел, чтобы ты по своей воле осталась с ним навсегда.

— Навсегда?

— Навсегда.

Мы замолчали. И тут Джеффри на голову упал красный лист. Земляной только отмахнулся от него и посмотрел прямо на меня. Я сжала левое запястье, и в кожу впилась холодная сталь.

— Браслеты же ваши, даэмоновские. Магические обручальные со всеми рунами и как положено, — вздохнул Джеффри. — Не смог бы Рим его на тебя просто так одеть, если бы он тебе совсем безразличен был. Я ему все об этом твердил, да Рим уперся… Вот вы как упретесь, еще хуже, чем когда беситесь и рычите. Не активировал он их в общем. Так два браслета друга друга немного и чувствовали, но куда уж… а потом ты… и они…

Джеффри закашлялся, а потом вдруг запрокинул голову назад и рассмеялся. Истерично так, навзрыд, я бы даже сказала скорее завыл.

— А потом ты дура взяла и сняла браслет, тот что у Рима похолодел, что могло произойти, только если бы ты умерла, и он помешался. Тут у вас говорят, швырял синем пламенем, переворачивал столы, повыбивал стекла и закрылся у себя в кабинете. До кончиков волос полыхал, кожа почернела, рожки… У даэмонов настоящая форма. Агрессивная форма.

Джеффри закрыл лицо руками и замотал головой. — Вот за что!? За что мой брат любил тебя, дуру этакую, так сильно!? — причитал он. — Тут его ваш обожаемый ректор своим дружкам из Верховного совета и сдал. Рима арестовала гвардия, с погромом на пол замка, но все же. Правда, я слышал, Рим сам сдался.

Я не фыркнула. Хотела, но сил почему-то не хватило. Ноги грозили подкоситься. В'Энер… Риммон… Рим меня любил? Рим. Рима… арестовали? Я опустилась на траву.