Дмитрий Хворост - Демон

— Успокойся, всё хорошо, — приговаривал я, перебирая мягкие серебристые волосы девушки. — Это скоро кончится.

— Правда? — она подняла голову, её глаза были полны слёз.

— Да, — я улыбнулся ей. — К тому же, если я допущу, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое, Тия меня потом по головке не погладит.

Сания шмыгнула носом и издала нечто среднее, между очередным всхлипом и смехом.

Так в обнимку мы просидели ещё около получаса, прежде чем девушка окончательно успокоилась и пришла в себя. И затем она начала рассказывать всё то, что узнала.

— По большей части воспоминания были не связаны. Боль и отчаяние — вот всё, что преследовало Пирейне с начала жизни и до её конца. Она никогда не знала своих родителей и с малого возраста жила на улице в нищете, голоде и холоде… Тогда шла война Предательства, поэтому до ребёнка сироты никому не было дела — самим бы выжить. Но всё резко переменилось, когда её, умирающую от побоев, полученных в драке за жалкую краюху хлеба, нашёл Ахрат Белый. Он увидел в маленькой девочке дар нести людям свет и жизнь. К сожалению, долго счастье не продлилось. Война не щадит никого. Тем более тех, кто получил благословление от Четверых. Ночью последователи братьев прокрались в их дом и убили обоих. Когда она оказалась в Бездне, ей без всяких разговоров выдали оружие и отправили сражаться за Райские Сады. И Пирейне билась не на жизнь, а на смерть. Но не битва сломила её, а осознание того, что какие бы силы не прикладывала она или её братья и сёстры по оружию, этот бой им не выиграть. А Четверо просто сидели в безопасности и ничего не предпринимали. Век за веком орды демонов нападали на них, отвоёвывая территорию шаг за шагом. Отчаяние помутнило разум Чемпиона и со временем её единственным желанием стало окончить войну любыми средствами…

— И с помощью крови своих соратников она проложила себе лестницу наверх…

— Да, но это не всё. Так же Пирейне угнетала причина, по которой началась сама война Предательства.

— Как так? — удивился я странному откровению. — Братья предали остальных Всеединых, отравив их во время еды, но их смогли победить находившиеся в доме последователи и их ученики. Немедленно разгорелась битва, которая, подобно лесному пожару, разнеслась по всему континенту, унося сотни тысяч жизней и длившаяся несколько десятков лет.

— Всё верно, — кивнула Сания. — Но почему всё это произошло? Почему тёмные братья решились пойти на такой шаг?

— Честно говоря, я не особо изучал историю, как и догматы Церкви тоже, — машинально пожав плечами, ответил я. Никогда раньше не задавался вопрос, по каким причинам Лорду Азиерису и Лорду Тимису стукнуло в голову отравить своих соратников. Церковь их изначально выставляет безумцами и маньяками, жаждущими только крови. — А была причина?

— Угу, — девушка поджала губы и наморщила носик. Ей самой неприятно было даже думать о том, что она собиралась сказать. — Власть. Им хотелось больше силы, чтобы покланялись только им. Но… было и что-то ещё, правда Пирейне так и не узнала, что именно. Её наставник как-то обмолвился словами, что Всеединые когда-то тоже были людьми и поэтому им не чужды человеческие эмоции, такие как ярость, обида, радость, боль, зависть и даже любовь. Но это всё…

— Вернёмся к порталу, — я решил не лезть в тайны седых эпох. Даже за то, что мне сейчас довелось услышать, дознаватели Церкви напластают меня на тонкую соломку, чтобы вытянуть всё до последнего слова. Про судьбу Сании вообще лучше не думать — костёр будет для неё самым мягким приговором. Но вот от капельки сарказма удержаться не удалось. — Почему мы угодили в такую дыру? Хуже могло быть бы, только если бы нас выбросило посреди открытого моря, на остров Искр или на какой-нибудь одинокий зуб Пасти. Сидели бы там и куковали до первого шторма. А, во, самая верхушка…

— Эрик, — проникновенно произнесла девушка, и я сразу заткнулся. — Если бы она осталась настраивать портал, и ты, и я были бы уже мертвы. У неё просто не оставалось выбора, кроме как рискнуть.

— Легко ставить на карту чужие жизни…

— Свою на тот момент она уже отправила в отбой, — всё тем же тоном сказала единорог. Похоже, её мнение о Падшей сильно изменилось, что, впрочем, не удивительно.

Но даже после всего этого я не мог сделать того, что, по всей видимости, смогла Сания — простить Пирейне. На мой взгляд, грехи златоглазой колдуньи слишком тяжелы для того, чтобы искупить их самопожертвованием. Но спорить со своей спутницей я не собирался. Сейчас не время и не место для отвлечённых бесед о проблемах морали и теологии.

— Хорошо, — серьёзно кивнул я, показывая, что не намерен продолжать разговор. — Нам стоит двигаться дальше. Ты отдохнула?

— Да, со мной всё в порядке. Спасибо что выслушал, Эрик.

— Хэй, да ты перестала забывать моё имя! — хмыкнул я, поднимаясь с раскалённого песка.

— Я больше никогда ничего не буду забывать, — девушка вновь улыбалась. От испуга и боли не осталось и следа. — Моя болезнь ушла навсегда.

— Но это же… отличная новость!

— Угу. Смотри, что это там?

Она ткнула пальцем куда-то за дальний бархан. Лично я ничего отсюда не видел, но зрение у единорога было куда острее моего. Мы сделали по глотку из фляги — из-за добавленных туда снадобий вода сильно горчила, но они помогали легче переносить тягости пути — и направились в указанном направлении.

Сания привела нас на плоское каменное плато. Такое ощущение, что тут раньше стояла гора, но затем чей-то исполинский клинок срубил вершину, оставив круглую, ровную площадку, длинной в пару сотен шагов. Песок здесь не задерживался, зато нашим глазам предстало нечто другое. Кости. Здесь нашли своё пристанище десятки, если не сотни, разных существ от мала до велика. Встречались на этом кладбище и человеческие останки. В самом центре плато возвышался трёхгранный чёрный обелиск, похожий на стилет, стремящийся проткнуть небеса. Высотой странное сооружение было в три, может четыре моих роста.

— Уж не знаю почему, но мне внезапно захотелось как можно быстрее убраться отсюда, — медленно произнёс я, играя в гляделки со скалящимся черепом какого-то животного. Несложно угадать, кто вышел из этой дуэли победителем.

Девушка согласно кивнула, вцепившись в мой рукав.

Не заходя на усеянную костьми площадку, мы обошли её по широкой дуге и отправились дальше. Но спустя десять минут ходьбы из-за очередного бархана выглянула точно такая же чёрная игла. И вновь на меня с немым укором смотрели десятки черепов. Мертвецам не нравится, когда их вечный покой беспокоят шелудивые живые.

— Хм. Наверно их тут несколько, — задумчиво произнёс я, оглядывая округу, но ничего интересного не обнаружил. Один огненно-рыжий песок. — Пошли, это дурное место.