Мария Огнёва - Алиар: Мир без души

Кина ничего не сказала Джону: он всегда мрачнел, когда она заговаривала об Извечной войне, а уж книгу и вовсе мог отобрать, чтобы она не портила себе настроение. Сам же Джон, трудившийся с раннего утра, слишком уставал, чтобы заметить её перемену.

***

       Ну неужели невозможны

           Счастье и любовь без боли

           И без слёз во тьме ночей?

           О Боже мой, ты не допусти!

           Я тебя заклинаю жизнью своей...

Мюзикл «Монте-Кристо»

Когда Кина проснулась, Джон сидел за столом и задумчиво смотрел на амулет в своих руках. В комнате было холодно, но Джон сидел в одних штанах. Видимо, когда он проснулся, то растопил печь, а сейчас она уже совсем остыла.

Кина подождала немного, но муж не шевелился.

— Джон? — наконец не выдержала она.

Он вздрогнул.

— Милая. Светло уже… ну я и засиделся.

Он подошёл и поцеловал её в лоб, быстро оделся.

— Эй, ты куда? А завтракать?

— Не хочу, — он улыбнулся и, уже положив ладонь на дверную ручку, добавил: — Сегодня совсем холодно. Лучше дома посиди.

Обычно Кина всегда была рядом с мужем, пока он работал: сначала надеялась, что найдётся и ей дело, потом — просто поддерживала своим присутствием.

— Куда ты торопишься?

— Так если не буду торопиться, никогда не закончу.

Он вышел, по-прежнему сжимая в руке амулет. Кина подбросила в печь пару поленьев и снова взялась за книгу.

В этой главе повествование шло о самом герое, но Кина, как обычно, замечала только войну. До одного момента...

«На руке у Верга был маленький рисунок из родинок, как и у любого героя Алиара. Их было шесть: одна в центре, остальные — по вершинам пятиугольника. Их называли созвездие, цветок, звезда, дом — в зависимости от того, как объединяли эти родинки. Но сходились в одном: герои получали этот знак из-за своей связи с Повелителем Мечей, ведь при любом возрождении он появлялся у него. Этот рисунок мог располагаться в любом месте. Считается, что Творец...»

Но Кина уже ничего не видела. Потому что она прекрасно помнила: у Джона есть такой знак, справа, чуть ниже груди, как раз возле жуткого шрама... Может быть, она ошиблась? Перепутала? Родинки ведь могли располагаться как-то не так!

И, хотя Кина прекрасно их помнила, ей нужно было убедиться. Надо было пойти к Джону и... как-то убедить его снять рубашку... но Кине приходил на ум лишь один способ это сделать, а ей сейчас ей было совершенно не до того.

Она подбросила в печь дрова, села и задумалась, совсем как Джон этим утром.

Если он действительно... не просто член ордена, а сам герой из Пророчества — что это значит для неё?.. Они не смогут «отсидеться», Виток совершенно точно не минует их. Джон может погибнуть — почти точно погибнет! — сражаясь с Повелителем Мечей...

Кина впилась зубами в костяшки пальцев, чтобы не зарыдать. Что было делать? Нужно ли было поговорить с Джоном? А что сказать? Разве это что-то изменит!

Она вздохнула. Не имело смысла обсуждать это. По крайней мере, сейчас. Лучше уж потом, когда она успокоится и смирится…

Прошло полдня, и Кина уже совсем пришла в себя, когда вернулся Джон. На этот раз он был не таким усталым, поэтому сразу понял, что что-то не так.

— Милая? Что-то случилось?

— Нет… всё нормально.

Джон развернул её к себе и заглянул в глаза своим цепким, серьёзным взглядом.

— Всё правда в порядке. Просто книга грустная. Будешь обедать? Ты ведь даже не завтракал.

— Да?.. Можно.

Тут Кина поняла, что Джон не работал всё это время. Шатался по лесу или сидел где-то, опять буравил взглядом свой амулет… Может быть, это была женская интуиция, может, простая логика: не мог мужик, весь день таскавший и стругавший брёвна, да ещё и без завтрака, так безразлично реагировать на еду.

Джон сел и снова задумался. Кина бросилась накрывать на стол. Обратная сторона разделения обязанностей: мужчине работа, женщине быт.

Надо ли было как-то поговорить обо всём этом? Заставить его снять рубашку? А может, лучше приберечь это до вечера? Может, она ошиблась? Тогда это вовсе неважно, чего суетиться!..

Джон благодарно кивнул и придвинул к себе тарелку. Ели в молчании, но оба были слишком погружены в свои мысли, чтобы это могло смутить их.

— Знаешь, мне нужно уехать. Это всего на несколько дней.

Кина вздрогнула.

— И когда мы едем?

— Я еду! — неожиданно резко ответил Джон.

— Опять этот амулет…

Он поморщился и не ответил.

— Это опасно, да?

Джон, видимо, только сейчас понял, что она была встревожена. На его лице возникло столь непривычное выражение нежности. Он подошёл к Кине и погладил её по волосам:

— Нет, что ты.

Она уткнулась ему в плечо:

— Клянёшься?

— Кина… — Джон подождал, пока она снова посмотрит на него. — Мне незачем клясться. Вместо этого я никогда тебе не вру.

— Да, да… ты просто не отвечаешь, — буркнула она.

— Я тебя очень люблю. И скоро вернусь.

Кина кивнула и снова уткнулась ему в плечо. Так было спокойнее. Так ничего не могло случиться… А вскоре она в подробностях могла рассмотреть рисунок на груди Джона, и, к сожалению, он был именно таким.

***

Ты стал бунтарём и дрогнула тьма,

Весь мир ты хотел изменить.

Но всем бунтарям не хватает ума —

Кого ты хотел удивить?

Машина времени

Последние полгода Тэрн провёл в лесу. Он окончательно примирился и с миром, и с собой, и, главное, перестал искать общества людей. Он собирал ягоды и целебные травы, иногда охотился — потом продавал полученное в городах, обычно Эрнеле и Дейнаре.

Жил он в землянке у Эрнела, благо, зима оказалась не такой холодной, как пугали. Раньше в этом месте останавливались торговцы на пути из Кивиша в Эрнел, но теперь отношения между городами снова прекратились и она пустовала.

Наверное, стоило подумать о будущем. Нельзя ведь так жизнь провести... «А почему?» — тут же спрашивал он себя. В лесу было спокойно. В лесу было тихо и хорошо. Тщеславие, чревоугодие, злопамятство и другие давно знакомые грехи оставили его. «Я стал похож на брата Юня», — порой с усмешкой говорил он себе, потому что кому ещё он мог это говорить.

Но главное, то внутреннее чувство, которое подсказывает нам, правильно или неправильно мы поступаем, — совесть ли? интуиция? — наконец почти успокоилось. В ордене оно кричало, рвало на части, вынуждало воплощать в жизнь самые абсурдные планы побега — а теперь лишь изредка просыпалось и бормотало, что его жизнь в лесу есть подлость и трусость... но сразу же засыпало обратно.

***

Когда Джон уехал, Кина ещё долго сидела на кровати, прижимая колени к груди и давя желание заплакать. Слишком беспросветным казалось будущее. Чтобы как-то отвлечься, Кина снова взялась за книгу, но слова проходили мимо неё.