Павел Кошовец - Это не наша война [СИ]

Где-то на полпути к месту нахождения Ройчи у группы что-то пошло не так. Вслед за болезненным криком первого сунувшегося в дверной проём, засуетился важный в капюшоне, при чём когда оный при характерных подвижных пассах руками слетел с головы, стало видно, что это мужчина в возрасте и относится к опасной категории разумных — магам. Ройчи недовольно скривился: люди, владеющие Даром, были серьёзными и непредсказуемыми противниками в силу того, что с первого взгляда всегда было сложно определить направление этой самой магии, а также её границы. Вот у представителей иных рас всё было более-менее классифицировано: эльфы — могут влиять и воздействовать на живое, гномы — на камень, в принципе им присуща так называемая магия земли и ремёсел, у тёмных — понятно что — непосредственное воздействие на окружающих, а особо сильные шаманы могли вызвать потусторонних тварей. Но это так, в общем, естественно, есть и исключения из правил и дополнения, не всё однозначно в магии первых рас — наёмник, по возможности предпочитал не пересекаться с магией — как-то это казалось ему нечестным (хотя и полезным порой), может в силу того, что Дара, помимо искусственно развитых способностей (плюс некоторых специфических возможностей опять-таки благодаря драконовой магии, о которых он предпочитал даже не вспоминать) не имел. Поэтому общение с магической братией у него складывались чёткие: если ты во вражеском лагере, значит первая стрела, нож меч или топор твои — вот таким образом он выделял их. Совсем неуязвимых, по собственному опыту он знал, существ не бывает. Но вот среди полукровок и особенно людей чёткой классификации не было, и можно было нарваться на вполне безобидного погонщика короов, умудряющегося управлять стадом голов в двести на небольшом расстоянии без кнутов и прочей пастушьей атрибутики — и этим способности того исчерпывались, до вполне законопослушного горожанина, при определённом взгляде умерщвляющего собеседника — тот просто переставал жить — и разве с таким грузом ты сможешь сохранить предыдущее, переданное ещё от деда гончарное ремесло? Или, к примеру, известный в одном королевстве граф, силой взгляда удерживающий огромные объёмы воды, при этом не умеющий плавать и панически боящийся глубины. Чего там говорить, в мире достаточно казусных умений и возможностей, тут, как говорится, главное, как они используются: во благо или во вред. И, если убивающий взглядом принял постриг и ушёл в самый таинственный и нелюдимый (по поводу общения с внешним миром) монастырь Упокоения, то пастух при налёте диких на его деревню натравил (именно этот глагол!) раннее вполне безобидных животных на агрессоров, после чего те, кто остался в живых, в ужасе панически бежали прочь — и это при том, что у диких само понятие страха отсутствует напрочь.

Вот поэтому Ройчи и был увешан некоторым количеством амулетов и оберегов помимо самого главного, чувствующего и реагирующего на любые проявления Дара и частично (смотря какое) нейтрализующего его — всё-таки неприятно, когда с тобой помимо твоей воли пытаются что-то сделать.

Если честно, то Ройчи не собирался пересекаться с магами в Агробаре — их тут долгое время искореняли и вытесняли различные ордена Единого, даровитых принимали в свои ряды и частично перенастраивали (и такое возможно). А тут, посреди королевского дворца…

Полыхнуло знатно, вслед за криком из дверей выскочил живой факел, в которого превратился человек. Ройчи поморщился — амулет на груди, дублируя происходящее, тоже накалился — из чего он сделан, наёмник так и не разобрался, но на действия огненной магии всегда реагировал с энтузиазмом.

Ещё какое-то время он наблюдал за происходящим, пока ситуация не застыла в некоторой незавершённости: участники мародёрствующей команды кроме старика выбыли из строя, а сам же маг, вместо того, чтобы до конца разобраться (ну или хотя бы проверить качество своих действий и удостовериться в гибели противников), с каким-то заунывным плачем склонился над молодым воином и словно бы погрузился в транс. Защищающаяся сторона тоже молчала, говорить наверняка, что они погибли из-за высокой температуры и огня, Ройчи не стал бы. Тем не менее, решив, что особенно таиться сейчас не надо, а стоит пойти (именно вот так — Пойти) и удостовериться в некоторых интересующих и любопытных ему вопросах, а также удовлетворить внезапно возникшие слабые подозрения.

Оглянувшись на двери покоев, за которыми осталась Руфия, он подумал, что в случае неудачно развивающихся событий он успеет прийти к ней на помощь — не очень-то большие тут расстояния. Задерживаться надолго он тоже не планировал — так, глянуть одним глазком на сгоревших заживо людей, так сказать, запеченных в собственном соку — как выразился бы Худук (ну такой вот он, гоблинский юмор). Заодно мимолётно пообщаться с магом — огневиком — оставлять этого неуравновешенного типа поблизости в том виде, в котором он сейчас, глупо и опасно. Расстроенный маг — это дремлющий в коротком сне дракон, который может поглотить неопределённо большое пространство вокруг себя, а, учитывая, что хотя бы на короткий промежуток времени они будут находиться фактически по соседству, то этот потенциальный пожар совсем ни к чему.

Безутешный старикан (когда по его приказу зарезали мальчишку, он выглядел хладнокровней и уверенней) на появление рядом Ройчи никак не отреагировал в силу того, что тот был быстр, острожен и аккуратен и «общение» свёл к минимуму: удар в висок рукоятью ножа. Нечто внутри буквально вопило о том, что следует усилить удар, но сейчас на наёмника накатил один из тех недостойных гуманистических приступов, что, как и аппендикс, являлся атавизмом, и иногда проявлял себя очень некстати. Как правило, он потом жалел о подобной слабости, ибо она позже выходила боком, ведь людская (и вообще, каждого разумного) благодарность — настолько лицемерная категория, что ожидать её — это возможность досрочно состариться. А видеть её якобы в действии — лучше сразу ослепнуть. Тем не менее, старик лёг на раненого (убитого? — проверять недосуг) молодого человека, над которым он ронял свои причитания.

Ройчи внимательно пригляделся к неподвижному телу (обгоревшего он решил не принимать во внимание) — он был выведен из строя метательным ножом. И улыбнулся. Не выходя на как бы открытое со стороны покоев пространство, он приблизился к тёмному зеву входа. Сейчас самое интересное.

Это был кошмар. Всё происходящее. Вся эта кровь, смерти…

Воспитанница Брады как-то иначе представляла войну — а то, что это именно она, пусть и сама пришедшая в твой дом, сомнений не было. Какие-то чужие, абстрактные земли, народы, противники — какие-нибудь тёмные или варварские племена, ну, или как минимум, несимпатичные ей, причём, исключительно самцы, то бишь, мужчины, а остальные там: женщины, старики и дети с надеждой ждут освободителей…