Павел Кошовец - Это не наша война [СИ]

Эльф тяжело вздохнул. Естественно мысленно, а то не хватало подобным образом сообщить миру о собственной чувствительности и особой мужской уязвимости, живо откликающейся на женскую красоту. Особенно явно недостойному слушателю! Ну как может существо, жрущее чеснок в таких количествах, оценить тонкости общения с прекрасной половиной — в данном случае — человечества? Соединение душ в лунном свете, плавно переходящее…

Так, всё, хватит — Листочек решительно опустил некий пожарный занавес на отвлекающие мысли, и, понадеявшись на его прочность, вернулся к прерванному тошнотворному изучению входа, а также поиску альтернативных вариантов проникновения на склад с этой стороны.

Он уже практически решился идти, так сказать, в «лоб», как ни как, у него было достаточно секретов маскировки и отвода глаз, чтобы обмануть любого глазастого — даже ожидающего подобного появления. В конце концов, можно просто дать по башке!

Хотя зачем так грубо — устыдился Листочек собственной кровожадности, явившейся следствием, как он предполагал некоей нервозности, в свою очередь бывшую продуктом продолжительного вдыхания чесночного перегара. Тонкие обонятельные рецепторы породистого эльфийского носа взывали к решительным действиям, вплоть до отключения объекта раздражения сонным порошком и заливанием воском дыхательных и прочих выходных отверстий.

Но тут темнота заскрипела, сгустилась и вслед за зловонной отрыжкой, заставившей инстинктивно прижать к черепу остроконечные уши и крепко сцепить зубы, чтобы не отступить — столь велика была волна, поражающая тонко организованную структуру, на свежий воздух — если, конечно, после предыдущих действий его так можно назвать — вышло нечто внушительное…

Всего лишь большой человек — разочаровано констатировал Листочек. Это же надо разумному существу довести себя до такого состояния! Мимо прошла стена абсолютно неприятных и в какой-то даже степени вредных для здоровья окружающих запахов: от застарелого пота до гнилостного порченых зубов и прочего, прописку которого лучше не знать, дабы не нарушать крепость сна.

Гора, состоящая из валиков жира с накинутой на них безрукавкой, похрипывая и похрюкивая, сделала несколько шагов от выхода прямо и особо никого не стесняясь (а кого? портовых крыс?), придвинулась к ближайшим кустам, а затем волосатыми руками стала на ощупь искать… утерянное между ног. Такого ужаса, эльф уже не мог вытерпеть, и пёрышком, дуновением ветерка, проскользнул за спиной монстра.

Ну конечно! Эльф, уже который год крутящийся в человеческих странах, порой его даже (особенно в компании с Ройчи) заносило на территории к тёмным — но там он хотя бы загодя готовился к гадостям, участвовавший во множестве кровавых и вообще грязных мероприятий, проливший столько крови, что его можно было утопить в ней, задайся кто-нибудь целью собрать её воедино — и так себя ведёт… не профессионально, как для наёмника.

Что тут сказать? Что повлияло? В Листочке несмотря на каплю человеческой крови, всё-таки была душевная организация высокородных, а чистокровные эльфы недаром предпочитают отсиживаться в своих Лесах — не только из-за размышлений о возвышенном и поисках прекрасного, но и от того, чтобы не видеть этих суетящихся и смердящих реально и поступками существ. Грубо, зато по теме. Конечно же, зная подобные проблемы своего товарища, друзья по мере сил оберегали его от связанных с грязью вещами. И последнее, представьте: рядом с почти наяву бродящей феей появляется… такой контраст! У самого крепкого дракона двинутся мозги, когда на его яйцо — будущего детёныша наделает голубь, птица, жрущая дерьмо, словно аристократ молочных поросят в вине.

Что там говорить: судьба? Так сложилось?

Вообще, всё происходило относительно планомерно и закономерно. Пять запланированных дней должны были пройти в таком распорядке: здоровый сон, хорошая еда, потом поиск подходящего корабля, закупка недостающих предметов быта, заявленных гномом для будущего беззаботного житья на берегу, и в самом конце общение с дознавателями, маркизом и прочими представителями власти, снизошедшими до них для познавательной беседы. На деле же всё оказалось немного не так, как планировалось.

Нет-нет, со сном и питанием никаких проблем и жалоб — Гарч, несмотря на неприветливый, а порой и враждебный вид, хозяином был с правильным подходом: постояльцы должны быть сыты, выспавшиеся, и никакие насекомые и посторонний шум не должны помешать им привести себя в порядок согласно полученным указаниям. И с кораблём проблем не было: Ройчи с эльфом договорились сразу на трёх, выходивших в разных направлениях, дабы запутать следы, буде появятся у кого-то нежелательные мысли присмотреть за ними. Заплатили предоплату чуть более необходимого с договором уходить в срок, не дожидаясь их прибытия. А вот дальше по перечню начались сложности — не то, чтобы всё плохо, а так, маленькие неудобства.

Пресловутый список гнома был, словно иголка в заднице. Вместо того, чтобы нехватку чего-либо компенсировать на месте, Ностромо по причине своих накопительских качеств, достал всех.

Ройчи, неприхотливый в силу жизненного опыта, действовавший по принципу: всё своё ношу с собой и на себе, в крайнем случае, в «тревожной», то бишь имеющей набор вещей и предметов первой необходимости, котомке, всегда готовой к путешествию, был вынужден уступить напору гнома и согласиться, что кочевая жизнь и жизнь «на заднице» — намёк на наличие во втором случае собственного дома — вещи разные и набор для выживания наёмника совсем не одно и тоже для жизни с комфортом и радости ею.

Гоблин, который, как это ни смешно (рядовой житель Агробара уверен, что тёмные — поголовно разбойники, и максимум на какую специальность может претендовать к примеру гоблин — работа шута), планировал заняться кройкой и шитьём (надо же как-то одеваться дитятку Рохлю — чем, кстати, не причина?), к которым по его словам имел склонность. И это помимо аптекарской практики. Поэтому тоже согласился с доводами Ностромо, и даже составил свой список необходимого для полноценной жизнедеятельности.

Эльфу в основном было всё равно, лишь бы его не использовали в роли грузчика. В планировании и создании цветочно-садового рая, гном своими закупочными манёврами помочь не мог, здесь нужны были специфические эльфийские знания, магия, а семена у него уже были с собой. Его беспокоило иное — удалённость от человеческих, эльфийских поселений или, в крайнем случае, грейфовых крепостиц, которые в принципе не были редкостью на всём побережье Срединного моря. Проблему чувственного, нежного общения он думал решить путём выполнения функций почтальона — посланника — связного в одном лице. Высокородному в человеческом обществе были рады везде: хоть в замке самого твердолобого владетеля, хоть в простой крестьянской избе — это развлечение и приключение, и новость, достойная зависти соседа, и возможная магическая помощь в хозяйстве: эльфы — известные Видящие, то есть проникающие в суть живого, будь оно растительного или животного происхождения. Поэтому — при добром, конечно, отношении и желании — возможности — необходимости (как лягут звёзды) легко могли излечить домашнюю скотину, вернуть в норму безнадёжно повреждённую ногу любимого скакуна, выявить проблему отсутствия плодов на экзотическом фруктовом дереве, восстановить подмёрзший вследствие крепких морозов и недостаточной утеплённости сад, кормящий целую семью. Альтруистами или бескорыстными вершителями добра, апологетами справедливости, вроде нескольких человеческих орденов и монастырей Единого, разбросанных по всей Веринии, монахам которых вменялось подобное в их паломнической и просветительской деятельности (с переменным, естественно, успехом, ведь любое святое дело в конечном счёте нуждается в руководящей и направляющей линии, единственно верной при любых раскладах; тем не менее, общий императив такой: добро и справедливость везде и всегда!), высокородные не были, да и денежно-бартерные отношения претили их тонким душам (не всегда — особенно тем, кто адаптировался и частично ассимилировал в гномьих и людских странах и поселениях). Основным стимулом для оказания помощи были интерес, любопытство, увиденная в неожиданном ракурсе картинка бытовой сценки, антуража неких действий, пейзажа или чего-то обыкновенного, но внезапно в возвышенном смысле (например, общение с девушкой с далеко идущими планами, или, грубо говоря, соблазнение) — неважно, достаточно, чтобы Художник охватил взглядом, проник, так сказать, в суть взаимодействия маловажных на первый взгляд вещей, предметов, лиц, сущностей…