Оксана Демченко - Карты четырех царств [СИ]

— Даже при Рэксте так-то занятно не было, а он ведь, мало кто знает, тот еще затейник, — фыркая и хлопая ладонями по бокам, сообщил «бесов дядюшка» и мигом сделался серьезен. — Гостьюшка, дельце в порту мои люди выправят. Вы уж довершите сказочку с бароном. По чести если, сколько я раз писал в стольный Эйнэ о неладах в доме Омади, а то ли перехватывают письма, то ли золотом он делится щедро… Ох-тыж, без Рэкста вовсе обнаглели кролики, — Кочет взгрустнул и опять резко сменил тон. — Об оплате. Я щедро оказывал вам услуги и вот чего желаю: до ночи не пропадайте. Одному важному мне человеку надобно показать вас, хоть бы и издали. Не ведаю, толковое ли знакомство, а только отказывать ему — не с руки, так-то.

— Договорились. Но тогда хочу большой барабан, факелы на длинных ручках и канат… вот прямо поперек Первой площади канат! — выпалила Ана. — Ночью представления делать очень даже красочно. Вам понравится, дядюшка.

— Исполню. И еще об оплате, — Кочет прищурился. — Лично для меня. Душа болит… он ведь жив-здоров? Наемников распустил, свиту разогнал, дворец Гост отдал какому-то бестолковому малолетке. Горестные вести, невнятные. Прямо скажу, как вы кроликов упомянули, я ожил! Но теперь снова пребываю в сомнениях и тоске.

— Он жив-здоров, — кивнула Ана. — Только не ждите, что вернется прежним и возьмет старое имя. Но, если сложится случай, он заглянет в Бесов Лог. Узнаете его или нет, не моя забота. Теперь мы в расчете?

— Полностью, — Кочет азартно хлопнул себя ладонями по бокам.

Ана махнула прощально — и помчалась, где по улицам, а где и над ними, по крышам. Она не зря спешила ко дворцу Омади: как раз застала выезд кареты. Барон направлялся на бал отдельно от своей «селянки», чтобы на месте «стать волшебником и ввести в мир чудес бедную сиротку» — так предложила в дневном письме сама Ана, твердо веря в самодовольство пожилого сластолюбца. Теперь, ранним вечером, Ана без усилий поспевала пешком за каретой, запряженной четверкой золотых скакунов. На улицах было людно, и правила жизни Тосэна не позволяли хлестать горожан кнутами и топтать конями. Барон, о прошлом которого знали даже мастерицы швейного дела, терпел и наливался спесивым гневом, обычным для выскочек. Он родился в деревеньке, выбился в люди наглостью и ловкостью, исполняя поручения самого гадкого толка. Он служил баронам Могуро и мечтал войти в свиту беса Рэкста… Дважды его ожидания оказались обмануты. Но будущий барон не унялся, нашел новых покровителей в Тосэне, в окружении градоправителя. Там и вызнал о слабости рассудка старого Омади и чахотке его дочери, а также о склонности сына к неумеренному питью вина. И смог использовать свою осведомленность!

— Барон Нонома хэш Омади, — надсаживаясь и багровея, прокричал глашатай, когда карета вкатилась в ворота особняка градоправителя.

Слуги поправили ковровую дорожку, чтобы один из богатейших людей города не запылил башмаков, не запнулся о складочку. Ана дождалась, пока барон, раздуваясь от гордости, спустится с выдвижной ступеньки и замрет в картинно-нелепой позе индюка, позволяя всем рассмотреть драгоценности и испытать муки зависти… Барон как раз прикрыл глаза, смакуя своё великолепие, когда на крышу его кареты, а оттуда на край ковра, спрыгнула «селянка». И встала по правую руку от покровителя.

Слуги, гости и даже лошади издали икающий стон. Барон открыл глаза, величаво повернул голову… и тоже икнул. Ана стояла босая. Что же касается бального наряда… для такого случая из своего мешка с вещами были добыты безмерно широкие шаровары, купленные в пустыне близ Казры, их дополняла та самая кофта с вышивкой сорока шелками, которую недолюбливал даже вервр и даже тогда, когда кофта еще не была тесновата в груди. И, конечно, на шее гремело и качалось то самое ожерелье, якобы выточенное из человечьих черепов…

— Платье, бусы, бал. Все, как ты хотел! — Ана привстала на цыпочки, хлопнула барона по плечу, наслаждаясь исключительной бессмысленностью его перекошенной рожи. — Пошли, любезный мой, поприветствуем сиротку. После я исполню твое самое заветное желание, то есть волшебным образом сгину. Сразу с бала, а в полночь — вообще из города. Вот такая сказочка.

Ана поддела потную, вялую руку, чуть поправила захват — и барона перекосило окончательно. Постанывая сквозь зубы и из последних сил пробуя сберечь остатки приличий — не орать и не лить слезы боли на виду у всех — барон засеменил туда, куда его направили, то есть в бальный зал.

Едва живая, но по-прежнему спокойная ноба Миана Юйя хэш Омади уже ждала на возвышении, рядом с градоправителем. Она успела изложить свое дело и была убедительна, — с первого взгляда поняла Ана и ослабила захват, чуть толкнув жирную тушу Нономы в объятия городской стражи.

— Девица… гм… Ана, вы неподобающе одеты. Прежде чем мы приступим к рассмотрению обстоятельств, которые омрачили осенний бал, накиньте хотя бы плащ, — поморщившись, приказал градоправитель. — Иначе вас придется удалить из зала вопреки ручательству самой нобы Омади.

— Я охотно удалюсь, — звонко пообещала Ана. — Ну вы и… людишки! Можно предлагать сожительство девице неполных пятнадцати и морить голодом наследницу семьи Омади, держа её в заточении. Можно не замечать перечисленного, имея сведения и заслоняясь от них личной выгодой. Можно почти все. Кроме этого платья и этих бус. — Ана отвернулась от градоправителя и зашагала к дверям. Крикнула, не оборачиваясь — Эй, щепка голубых кровей, что у тебя в длинном перечне имен — настоящее имя? Миана, да?

— Миана, — тихо отозвалась баронесса.

— Ты молодец, держалась до последнего, прямо как крапивная Нома… А я уважаю её, и папа уважает. Если тебя обманут опять, позови. Имя знаешь. Я немедленно явлюсь, у нас с тобой ведь… настоящая сказочка, да? Но ты должна понимать, я не игрушка. Звать без смертельно опасного случая нельзя. Твоего пьяного дядьку скоро привезут. Не надейся, что он запросто излечится. Но ты ведь справишься, да? И еще. В сказочке речь шла о бале, платье… и о любви. Постарайся, подбери в мужья человека, а не кролика. Не то я расстроюсь. Прощай.

За спиной охнули, лёгкие шаги зацокали быстрее, быстрее… задыхающаяся от бега юная баронесса вцепилась в один из шаров-черепов, когда Ана уже покидала зал. Миана повисла на ожерелье, истратив все силы на бег.

— Как же так! Ты просто уйдешь? Ты… я задолжала, я хочу понять, я…

— Сперва покручу колесо на канате и побросаю факелы, нагребу шапку звонких медяков и ворох улыбок, — Ана коротко обняла Миану и усадила в ближнее кресло, пинком удалив оттуда нерасторопного ноба. — А после пропаду. Так правильно. Потому что иначе, — Ана обвела взглядом зал, по кончикам её волос пробежали искорки багрянца, и у заметивших это нобов вмиг отнялись языки, — иначе я заведу свиту и начну охоту по всем нашим семейным правилам. Разок взглянув на вас вблизи… я наконец-то понимаю папу! У-у, кролики. Повылазили из норок, жира поднакопили. Вас теперь гонять и жрать сырьем— самое то.