Оксана Демченко - Карты четырех царств [СИ]

— А говорил, не справишься, — прошептала та Ана, что жила в чужом мире, в неведомый летний день, и дышала пыльцой, пропитанной солнцем. Та Ана тоже была маленькой, ей приходилось запрокидывать голову и смотреть вверх. Она поднялась на цыпочки, решительно дернула садовника за челку, чтобы дотянуться — и поцеловала в щеку. Кожа садовника оказались жесткой, чуть шершавой и смолистой. Кожа пахла тополиной весной и имела вкус вишневого клея…

Ана вздрогнула и жестом попыталась отстранить чужую реальность. Слишком уж реальную! Та, другая Ана — благодарила садовника, но еще она была самую малость, совсем немножко влюблена в него. И поцеловала садовника в губы, и чуть подправить такое поведение чужой Аны едва получилось.

— Ничего себе абрикосы у вас, — прошептала нынешняя Ана, покачнулась и вцепилась в плечо садовника. Голова кружилась, и пыльцы в воздухе делалось все больше, она слетала с волос садовника, вот только в этом мире и в эту ночь пыльца заполняла весь мир не счастьем, но одной лишь горечью…

Пряная южная ночь дрогнула, как занавесь плотных штор, нехотя впустила порыв ледяного ветра — и снова сомкнулась сплошным покоем. Но Ана успела вдохнуть осень и ощутила облегчение. В голове прояснилось, явь отделилась от сказки.

Ана стояла в чужом саду, ощущая под ладонью твердое прохладное плечо садовника — и понимала: вряд ли он человек, слишком иной! Ана смотрела в зеленые глаза, слепые — ведь садовник тоже пребывал в мире, где небо кружевное от листвы белого дерева. Ана нахмурилась, стараясь как можно точнее запомнить историю, ставшую внятной и подробной на краткий миг — и готовую ускользнуть, как мимолетный сон.

Белое дерево было обречено, его ствол оказался разломлен натрое, его кора пострадала слишком сильно. Но вьюн обхватил ствол, укрепил и обеспечил соками для жизни, цветения, роста… Крона дерева была городом. Там жили юркие люди, похожие на белок ловкостью в лазанье и беге по тонким ветвям… Город умер бы вместе с деревом. Но, благодаря вьюну и вместе с ним — город выжил, вырос. Привык питаться от вьюна, а люди быстро сообразили: сока много, он вкусный. Сезоны бежали, листва облетала и снова наполняла небо узорами серебра, поколения людей-белок сменялись… а вьюн сох. И, увы, Ана ничего не узнала по обрывку видения о том, удалось ли уладить отношения дерева, города и вьюна — или спаситель оказался порабощен теми, кого спас?

— Не надо отягощать сердце, — нынешняя Ана погладила жесткое плечо. — То, что нас не убивает, должно делать нас сильнее, это слова какого-то ужасно умного учителя дядьки Эмина. А самое непобедимое, что есть на свете — умение прощать. Не сушите себя горечью! Вот взять хоть лес. Он сбрасывает листву по осени и не жалеет об утрате. А я жалею. Я каждую осень нагребаю ворох листьев и пробую сберечь хоть лучшие… В вазы ставлю. Нома злится, говорит, что из-за меня по всем коридорам труха и пыль. Но она понимает и терпит. Погодите, когда плохо, даже люди пьют, а вы, пожалуй, в воде нуждаетесь ещё сильнее. Тем более сейчас!

Ана огляделась, заметила родничок, русло которого было бережно выложено разноцветными камнями. Присесть, сложить ладони ковшиком, наполнить, думая только о хорошем и всей душой желая садовнику — расти и цвести, сбросив обиды прошлых лет, как осенние листья…

— Пейте!

Ана подняла к лицу садовника пригоршню воды. Смочила его губы — и незнакомец сделал глоток, сморгнул… обнял лодочку ладоней снизу, боясь потерять хоть каплю влаги. Он пил, прикрыв глаза и вслушиваясь в себя. А затем опустился в траву и замер, обняв ладонями лоб.

— Сладкая вода, — едва слышно выговорил садовник, когда Ана уже устала ждать и начала прикидывать, как бы улизнуть из сада. — Не помню, когда пил такую. Горькая память. Я дорого расплатился, чтобы никогда не вернуть её… такую. — Садовник повернул голову и взглянул на Ану. Глаза его снова были холодны… но все же не так, как в первый миг встречи. — До знакомства спрошу вот о чем. Как вы видите мой сад?

— Там розы, там абрикос, а вон там… — удивилась Ана.

— Сезон. Это что, лето? И состояние сада — много сухих веток?

— Лето, и всё зеленое.

— Крайне странно. А тот гнилой абрикос…

— Сладкий!

— Бессмысленный разговор, — садовник отмахнулся и встал. — Однако же ясно, кто вы. Меня зовут Альвир, я бес.

— Очень приятно познакомиться, Ана, — поклонилась Ана.

— Не хватает ума спастись бегством? — повел бровью бес. Раскрыл ладонь, и меж пальцев мелькнул, выпорхнув из пустоты, прямоугольник игральной карты. — Я часть иерархии бессмертных. Моя карта — Отравитель, и еще она имеет название «ядовитый плющ». Всё, чего я коснулся, обречено. Беги, так и быть, сегодня я дам тебе уйти. Хочу побыть один.

— Вам сейчас вредно быть одному, — предупредила Ана. — Я всё видела. Не плющ, а вьюн. И не ядовитый, а спасительный. Не знаю, отчего я помню и чувствую за ту девушку из сна… И даже поцеловала вас, вот уж! Потому что она восхищалась вами. А вы бывали в неё влюблены всякую весну, когда бушевало цветение. Она говорила, что вы душевяз… И все, кого вы коснулись, обречены всякую весну искать встречи с вами. Вы привязываете к себе людей.

— Та девушка давно мертва, хотя она верила в доброту. Тот, с кем она искала встреч, высох и больше не ждет весну, — покачал головой бес. — Иди. Ты исчахнешь вместе с миром или чуть раньше, но в любом случае я буду причастен к твоей смерти. Так что не ищи со мной встреч, если не желаешь ускорить исполнение воли королевы бессмертных. Я — её орудие, и мне так удобно. Плющ или вьюн, не важно. Я доволен собою нынешним. Мне требуется опора, чтобы подняться к солнцу. — Бес выше поднял карту. — Вот моя опора.

Ана сморщила нос, нагнулась, изучая прямоугольник карты и живой, изменчивый рисунок плюща — шипастого, темного… Ана осторожно обхватила руку беса, не касаясь карты — и сжала его пальцы, сминая прямоугольник, как мусор.

— Нельзя силой заставить исполнять чужую волю всегда и в самых мерзких делах. Вопрос в том, как дорого обходится личный выбор, — Ана отпустила сжатый кулак беса, и тот раскрылся, уронил смятую карту. — Вы душевяз. Я захочу повидать вас весной. И еще я знаю, что вы вспомните сладкую воду. А пока прощайте. Я устала. Я с ума схожу! В этой нелепой столице вообще живут обычные люди? Куда они попрятались все, а?

— Вдоль ограды следующего дворца и далее налево, минуй еще одну ограду, — негромко сказал Альвир, оттолкнув резко, зло. — Увидишь чугунное кружево деревьев и вставки с клубками змей и драконами. Там безопасно.

Ана кивнула, встала и пошла к ограде. Запоздало удивилась: почему ни один шип не уколол теперь и не поранил прежде? Ана взлетела на ограду, спрыгнула снаружи… и споткнулась. Вцепилась в прутья и просунула голову.