Оксана Демченко - Карты четырех царств [СИ]

— Эй! А вы, наверное, лучший в мире травник, да? Вот чего не умею, того не умею… Очень я уважаю этот дар у людей. Не знала, что он и у бесов встречается. Эй, у вас в саду папоротник цветет? И этот… златоцвет, от ста бед — тоже?

— Убирайся, — рявкнул бес, наконец-то всерьез обозлившись.

Из сала пахнуло болотной гнилью. У Аны запершило в горле, и она отпрыгнула, сокрушенно покачала головой… Прощально махнула невидимому сквозь листву бесу и побежала прочь. Вдоль ограды, вдоль соседнего поместья, а затем левее.

— Пап всегда уважал и берег алых, но им же навязывал бой, — Ана кашляла и бормотала под нос, терла слезящиеся глаза и шмыгала носом. — А этот? Он, пожалуй, донимает травников. Донимает, но не губит. Интересно, я права? И кому портит кровь бес Лоэн? У-у, сколько мыслей! Я бы спросила у папы. Но я должна зимовать одна.

Ограда, представляющая собой дивной красоты чугунный лес с деревьями разных пород, с прячущимися оленями и оскаленными волчьими мордами, уже была видна. Ана добрела, вцепилась в ковку. Ничего подобного она не видела! И представить не могла, что такое можно создать трудом кузнеца… Это сколько вложено сил, времени и вдохновения? Змеи в круглых вставках — как живые.

— Вряд ли и тут я найду обычных людей, — Ана с сомнением почесала нос.

Прошлась вдоль ограды, выбирая достаточно широкую щель. Выдохнула и протиснулась. Можно было перелезть, но так — сложнее… Зачем делать, как сложнее, Ана не знала. Но не спорила со своей привычкой, ведь даже папа смирился.

Парк за дивной оградой оказался запущенным и очень уютным. Под ближним кустом жевал чахлую розу кролик — толстый, сонный. Он покосился на Ану, сморщил нос… и не соизволил спрятаться.

— Честь или выгода? — в спину уткнулось что-то тонкое и острое. Кролик подавился, дернулся — и умчался.

— Гораздо лучше, чем «кошелек или жизнь», — Ана подняла руки и обернулась. Улыбнулась парнишке лет восьми, пальчиком отвела от шеи стрелу, отметив: рука у мальчика твердая, лук натянут не детский, тугой. — Но я против выбора. Если честь, я должна уйти. Если выгода, кому это вообще надо? Не мне и не тебе. Я часа три в городе и встречаю третьего человека, то есть жителя. И опять какого-то… необычного. Я Ана. Я устала, ужас как хочу есть и пить. Еще хочу вымыться и переодеться. Ты меня пригласишь в гости на денек? Очень прошу. А то место, куда меня уже пригласили, я в темноте не найду.

— Ульо, — мальчик ослабил тетиву. — Мы всей семьей тут живем, но мы гости, которых привел временный жилец, пока хозяин запропал. Дворец здоровенный. Как гость жильца, я приглашу тебя и поселю. Но с едой туго. Мама третий день во дворце, у князя бессонница и он пишет всякие указы. Папа не слезает с крыш по ту сторону города, потому что дядя Дорн устроил облаву. Братец Тан ушел искать друга, которого вроде видели крепко пьяным, а за ним охотятся воры и ему нельзя попадаться… Шель душит какого-то плохого человека, который продавал травы «от матушки Улы» за золото. — Парнишка почесал в затылке. — Ты права! Ну, про обычных людей.

— Ты стережешь дом? — рассматривая лук, уточнила Ана.

— На кроликов охочусь, они сожрали мамины розы, — угрюмо сообщил Ульо. — Я голодный, и подозреваю, я хуже тебя голодный. Ты очень вовремя… если умеешь готовить.

— Кроликов — в любом виде, — пообещала Ана. Отобрала лук, вскинула, не целясь, выпустила стрелу и сразу побежала подбирать добычу. — Обычно я не одобряю охоту на кроликов, но сегодня она успокаивает. Всё так привычно и по-домашнему!

— Хороший выстрел, — с видом знатока похвалил Ульо, отбежал за деревья, пошарил в траве и поднял вторую тушку. — Хватит нам?

Ана уже свежевала кролика, бормоча вопросы о приправах и сковородках. Ответы её мало занимали. Снова хотелось спать. И утром встать с другой ноги, как в шутку советовал папа Ан. Встать — и не ощущать тяжести сомнений. Что за место столица, если тут полно людей, но Дар знает Ульо, хотя обоих получилось встретить случайно? Сколько в столице бесов, если на них натыкаешься, ну на каждом шагу — натыкаешься! Ана замера с занесенным ножом, вдруг по-иному расценив совет Альвира, отправившего прямиком в этот парк. Не может быть… Хотя наоборот, должно быть именно так!

— Ульо, а кто хозяин дворца? Настоящий.

— Бес Рэкст, — отозвался мальчик, наблюдая за разделкой кролика с сосредоточенным вниманием и без брезгливости. — Ты не знала? Но ограда тебя впустила. Вообще-то в его дом попадают только те, кому можно. А кому можно, заранее узнать нельзя. Во как!

— Ты упомянул матушку Улу. Эта травница, и сын её Ул, — Ана порезала палец, впервые в жизни не совладав с ножом. — Тот самый Клог хэш Ул, который враг… Но может и не враг.

— А ты много знаешь, — Ульо уже успел принести лопату и выкопал яму для захоронения останков кроликов. — Никому не говори, что мы охотились. Слуга Рэкста будет зол. Он славный дедушка, но с братцем Таном на ножах. А сейчас он навещает родню в деревне, наконец-то собрался. Вернется и скажет, что кроликов стрелять — самоуправство самозванца. Ну и пойдет-поедет… Я уже растопил очаг. Долго кролю вариться? Я могу и не дожить.

— Долго, — Ана засыпала специи в горшочек и залила нарезанное мясо маслом и уксусом. — Кролики жесткие, надо томить их. Пошли в городе поедим, а? У меня есть деньги.

— Шутишь! Третий час ночи, если где и открыто, никто не пустит ребенка моих лет на порог. — По-взрослому укорил Ульо. — Разве в воровской слободе. Но там мы наткнемся на папу Сэна. И он спросит…

— Я разберусь с папой Сэном. Нам надо поесть, — Ана растерла лоб и грустно признала: — У меня в голове от мыслей колюче, спать я не в состоянии. Мне кажется, папа Ан знал, что начнется, стоит мне попасть в этот город. Есть такая штука, я в неё не верю, но она есть: линия жизни, — Ана зевнула, уложила поверх мяса деревянный кружок и поставила на него кружку с водой, для гнета. — Вот. Так мясо, может, получится помягче. Линии жизней были все по одной, друг Ульо. Долго были, как трава в поле. А сейчас они раз — и спутались, сплелись, и еще вьюн плетет их, плотнее скручивает. Ульо, мне редко бывает страшно. Но сейчас мне…

Ана поёжилась и не стала завершать фразу. Это не имело смысла. Восьмилетний ребенок стоял в дверях и держал в левой руке потертые ножны, хранящие боевой клинок. Ребенок смотрел приветливо и чуть покровительственно.

— Со мной не страшно, — заверил он. — Я алый и обязательно спасу тебя. Идем. Я позвал тебя в гости, мой долг накормить тебя досыта. Лучшие блюда столицы готовят в «Ландыше». Я там не бывал, но так сказал папа. И еще, — Ульо замялся. — Мы пойдем кривой дорогой, мимо одного веселого дома. Там обычно отсыпается Гэл. У него комнатка, не подумай чего дурного! Гэла многие полагают пустоголовым, только зря. Он ранимый, он тянется к теплу, даже ложному. Мама так сказала. Маме виднее.