Оксана Демченко - Перевернутая карта палача [СИ]

— Ты слишком быстро схватываешь, — издали начал Монз.

Переписчик заглянул в библиотеку, на миг задержался в дверях, мельком, глянул на ученика. Как обычно, сразу понял главное, но не обозначил словами. Прошёл к подставке, нагнулся над страницей, изучил узор заглавной буквы.

— Ни единой ошибки. Души вложил маловато, но это от усталости. В целом же признаю: я сделал бы хуже, старые глаза устают, руки повадились вздрагивать, даже когда кисть напитана золотом. Что ж, сегодняшняя работа завершена, можем отдохнуть, так я решил… — Монз разогнулся и прямо глянул на ученика — Ты не вышел посмотреть на наряд Сэна, не окликнул друга. Ты второй раз перекладываешь кисти, хотя руки без помощи глаз знают, что где хранится. Чудовище, не пора ли успокоить маму? Хотя… вон тот фолиант исключительно бестолков, его роняй на ногу, иные не тронь. Или — испробуешь обморок? Так-так, расстарайся. Вопрос о Сэне сделался неизбежен.

— Ну… у нас скоро урок с оружием. А что там Сэн? — Невиннейшим тоном поинтересовался Ул.

— Вернее спросить, где он… там, — поправил переписчик.

— А-аа… а нет его? Надо же!

— Глупо гадать, не играет ли он в кости, Сэн не такой человек. — Монз вздохнул. — Исключим худшее: это не связано с гибелью его отца? Сэну приходят письма с угрозами? Мне ведомо, он приносит бумагу, которую ты выбрасываешь на другой день скомканной.

— Ну, нет же, — Ул покосился на Монза, отметил неподдельное беспокойство старика и сдался. — Ну… ну, ладно. Он пишет стихи, но ни разу не был доволен ими. Из-за такой беды он мнёт листы и вытворяет вовсе дурные глупости. Я терплю, хотя он мало сил уделяет моему обучению. Приходится рыться в книгах и клянчить советы у городской стражи, там всякий готов спьяну показывать приёмы боя. Дядька, Сэну даже не стыдно!

— И далеко от нас, — Монз посветлел лицом, — проживает… гм… беда?

— Я сам не видел её, но пару раз проследил за Сэном, он же ночью и потеряться способен. Верхний город. — Ул сунулся было к дверям, спасаться от допроса, но заметил маму, да ещё с красными от слез глазами. — Мам, ничего такого… Раньше Сэн лазал в парк особняка северных нобов Тэйт. Вчера он твердил про «их» переезд, и что место ещё дальше отсюда. Сэн плохо выучил дорогу, я объяснял, но… Но, пожалуй, скоро он появится. Я обещал молчать, как рыба.

— Имя у беды есть?

— Эла, — Ул сморщился, ощущая себя предателем. — Она явилась в палату десять дней назад. По рождению голубая кровь, но бумаг нет. Её признали не без помощи Сэна. Дядька, я прямо тут упаду в обморок, всё. Ни словечка более.

— Ладно, болтливая рыба. Дождёмся Сэна, пусть он расскажет подробно, — вздохнул Монз. — Вдруг да и не беда… Ему некуда вернуться, самое бы время войти в новый дом. Сэн беден, но имеет славное имя и весомый дар. Среди голубой крови его род стоит высоко.

Монз повторно осмотрел рисунок заглавной буквы, последней в книге: осталось дописать простыми чернилами пять страниц, и заказ будет исполнен. Ул тоже украдкой полюбовался. В этой книге его работы — половина, не менее. Плечо невыносимо болит, аж язык приходится прикусывать.

Оказывается, он всё делал неверно. Гнулся. Щурился, высовывал язык, сопел от усердия… Держал руку на весу. Монз заметил усталость ученика лишь вчера, взялся стыдить: отчего не пожаловался и страдал молча? Имеются подкладки под запястье, подушки под локоть и много иных хитростей. Без них переписчики делались бы кривобокими уродцами в два-три года труда. Опять же, кто-то предпочитает работать стоя, как Монз, иные же горбятся сидя: когда ноги слабы, страдает шея, что поделать. Но без причины нельзя дозволять себе наклоняться к листу, щуриться и напрягать пальцы. Много правил, а кое-кто их пропустил мимо ушей, всякий день думая от зари до зари исключительно о сабельном бое.

Монз проверил, бережно ли убраны кисти, и ушёл. Стало слышно, как он подвинул стул и сел к окну на кухне. Теперь, Ул знал наверняка, до обеда оттуда не уйдет, обсуждая с мамой городские новости, выслушивая рецепт любимого рыбного супчика, хотя знает его наизусть. Еще поспрашивает о травах, полевых и растущих с лесу.

Шаг за шагом, затаив дыхание, Ул приближался к дверям комнаты Сэна. Он ощущал себя вором и не мог ничего поделать с жаждой, сжигающей изнутри. Он в три дня усвоил основные шаги и выпады. Осознал суть двух техник боя. Правда, из подобной танцу пока способен повторить лишь основные движения и связки. Да и вторую, где ученик вписывается в круг боя и движется по расчерченным линиям, едва начал пробовать. А все почему? Из-за нерадивости учителя.

Десять дней назад Сэн нарисовал два круга на полу библиотеки, встал в один и, проведя захватывающий, превосходный урок, замер на полуслове, уставился в стену, прошептал нечто вроде: «Ты оттепель души моей, и с каждым днём ростки дружней» — и убежал покупать бумагу… Пришлось искать на полках у Монза книги, и чтением отчасти заменять наставника, не способного ответить на простейшие вопросы и непрестанно улыбающегося. Хотя — нет. Три раза Сэн приходил по утрам злее зимнего волка. Вышвыривал друга из теплой постели и гонял деревянной саблей, рыча проклятия… Глаза блестели бешено, по кончикам волос пробегали ослепительные искры, и Ул по-настоящему опасался быть зарубленным. Он даже поругался с Сэном, и тот вместо извинений сообщил со вздохом: у Элы в прошлом есть некто, ей очень важный. Ни имени, ни рода девушка не согласилась сообщить. А это тем более подозрительно.

Единственная неоспоримая польза, полученная от Сэна с тех пор, — малый учебный лук, однажды принесённый невесть откуда.

Впервые выбравшись на ночную крышу и натянув тетиву до уха, Ул ощутил памятный по ловле птицы ветерок, ласковый к волосам. Вдохнул его… и попал в хвост кошки-флюгера, совсем как мечталось. Воздух тёк могучей рекой, слоился и переливался. Распознавался в каждой своей пряди, во всяком дуновении. Воздух принимал стрелу и нес ее так понятно и ожидаемо, что не попасть было — невозможно.

Поддевая труп коня на телегу, Ул ощутил себя ребёнком и почти плакал от злости. Рывок — и труп вздернул оглобли, всю телегу. Поднял над мостовой отчаянно упирающегося, но слишком лёгкого Ула! Если бы не грузчик, так и болтался бы Ул до ночи, пожалуй. Увы, порой вес главнее ловкости.

То ли дело — лук. В стрельбе, не без причин полагал Ул, он мог обставить кого угодно из взрослых, опытных и даже прославленных. Лук дал ему ощутить себя взрослым. А сабля… Бой с оружием требовал силы и ловкости, а порой и веса. Конечно, важен и опыт, только учителю до своих же обещаний нет дела! Брошенный в начале пути к воинской славе ученик отчаянно надеялся, что древнее оружие не просто так звенело, купаясь в лунном серебре. Стоит познакомиться толком, и…