Ф Йи - Эпическое крушение Джини Ло

Саны спешно поблагодарили маму и ушли, крича по пути на Квентина. Они захлопнули двери машины, и это заглушило вопли и удары по его голове. Я улыбнулась, слыша знакомые звуки, но только когда они уехали, я вспомнила, что мистер и миссис Сан не были настоящими.

Уловка Квентина похоже наделила их независимым разумом, чтобы они изображали родителей лучше. Если в их поведении и был огрех, так это в том, что они не винили меня в этой ситуации, в развращении их маленького императора, как сделали бы настоящие азиатские родители. Как и западные.

Мама стояла рядом со мной на пороге, смотрела на улицу.

— Давно так весело не было, — тихо сказала она. — Я боялась, что они будут смотреть на нас свысока. Но они милые. Некоторые хороши во всем. В удаче, характере. Во всем.

Она была такой радостной, что могла расплакаться. Я поняла, что она давно не говорила ни с кем, кроме меня. У нее не было семьи в Калифорнии, а ее взрослые связи были почти всегда с друзьями папы.

Я обвила рукой ее плечи, и мы прошли внутрь.

— Так ты уже похлопала его по попе? — спросила Юни на следующий день в библиотеке.

— Ну тебя! Можно поговорить о чем-то другом. Ты же выиграла? Теперь ты лучшая скрипачка штата?

— Это была только квалификация, — сказала моя лучшая подруга, обдумывая мои слова. — Но да, я всех там разгромила. И в качества приза за победу я требую отчет о твоих делах.

— Между нами ничего нет. Ничего. И ты знаешь, как смешно мы с Квентином будем выглядеть как пара? Это как Борис и Наташа, гоняющиеся за мышью и белкой.

Юни широко улыбнулась.

— Так он кроха. Но это не значит, что он вкусный. Рейчел пыталась с ним встретиться. И Шарлотта, Нита, Хиеджон и другая Юджиния. Грег и Филипп пытались подружиться. А Максин хотела с тобой драться из-за него. Она, кстати, не в себе.

— А ты?

Я не спрашивала ее серьезно, но она восприняла серьезно, вскинула руки.

— Сестринский код, — сказала она. — Я не полезу. Ты бы видела, как вы смотрели друг на друга в первый день. Я могу поклясться, что вы сияли как лампочки.

Юни встала, чтобы идти на следующий урок. Я должна была тут заниматься, а она по привычке опаздывала.

— Кстати, — шепнула она, — я говорила об Андру. Это ты вспомнила Квентина.

Я сделала механический карандаш не острым и бросила в нее, она пошла к двери, смеясь.

Я любила ее, но была рада остаться одна. Мне нужно было учиться в тишине.

Борьба с домашкой успокаивала. Я подготовилась при этом думать о том, что видела недавно. Разбираясь с заданиями, я словно приходила в себя. Это отвлечение помогало мириться с безумием Квентина.

Я отодвинула тетрадь по химии, закончив, и вытащила книгу из сумки, не останавливаясь на перерыв. Эта была из моей книги. Легенда о Сане Вуконге.

Было безопаснее читать ее здесь, при свете дня, не дома. Я на всякий случай передвинулась за стол к нише у последнего ряда стеллажей. Библиотека могла и опустеть, но я хотела укрыться как можно сильнее.

Я смогла открыть книгу в этот раз. Там могло быть что-то, из-за чего моя жизнь разрушится…

Император Китая Тан, что удивительно для императора, осмотрелся однажды и решил, что все ужасно. Его руки были полны жадности, жажды наслаждений и греха. И ему нужно было, как он решил, отправить гонца на Запад, чтобы он принес святые статуи, которые вернут его народу чистый разум.

Он нашел для задания монаха с чистым сердцем по имени Сянзань. Он был умным, красивым мужчиной, талантливым в проповедях и искусстве. Он хотел выполнить грандиозное задание. К сожалению, он был слабым и безнадежно наивным.

Сянзаню требовался телохранитель. Тот, кто мог сражаться с бандитами и демонами-людоедами, которые ждали его в пути. Тот, кто мог в тяжком задании искупить грехи перед Небесами.

Поиск не был сложными. Идеальный кандидат лежал под камнем.

Бодхисаттва Гуаньинь дала указания. Она освободила Сан Вуконга из плена горы и приказала ему сопроводить Сянзаня в пути. Король обезьян отказался, заставив Гуаньинь опустить магический обруч на его голову, который сжимался бы каждый раз, когда Сянзань произнес бы слова: «Ом Мани Падмэ Ом». Если Сан Вуконг не хотел страдать от жуткой боли, он будет слушаться нового хозяина.

Зверя, запугавшего богов Небес, было мало для сопровождения, и Сянзаню дали больше спутников. Обжору Жу Байцзе. Ша Вуцзиня, раскаивающегося демона песка. И принца драконов Западного моря, который принял облик коня для Сянзаня. Пять путников собрались и отправились…

— Твою мать! — завопила я. Я выронила книгу, словно она меня укусила.

— Как далеко ты зашла? — сказал Квентин.

Он прислонялся к ближайшему стеллажу так спокойно, словно был тут все время и выжидал момента.

В этот раз я опустила то, что он снова ходил за мной. Была проблема важнее.

В книге была иллюстрация группы, сделанная смелыми штрихами и яркими цветами. В центре был Сан Вуконг, одетый как нищий, сжимающий в одной руке Рюи цзиньгу бан и поводья в другой. Пугающего вида мужчина с головой свиньи и демон-монах с широко посаженными глазами несли за ним вещи. А на коне сидела… я.

Художник пытался придать Сянзаню нежные черты, так что изобразил почти девушку. По какому-то совпадению художник изобразил грубую карикатуру на шестнадцатилетнюю Юджинию Ло из Калифорнии.

— Думаешь, это я? — сказала я Квентину.

— Это точно была ты, — ответил он. — Мой дорогой друг. Мой напарник. Ты переродилась в другом облике, но я узнал бы тебя где угодно. Твоя духовная энергия не изменилась.

— Уверен? Может, за время у тебя спутались воспоминания.

— Царства вне Земли существуют в другом измерении времени, — сказал Квентин. — Год у людей — день у богов. Для меня разлука была не такой долгой. Месяцы, но не века.

— Просто… не знаю, — я подбирала слова. — Ты не думаешь ведь, что я поверю тебе сразу, что я — реинкарнация легендарного монаха из сказки?

— Что? — Квентин в смятении прищурился.

— Я сказала, что я не поверю, что я — Сянзань, потому что ты так говоришь.

Рот Квентина медленно открылся. Его лицо от смятения перешло к пониманию, ужасу, а потом он рассмеялся.

— Ха-ха-ха-ха! — взревел он. Он чуть не упал, держась за бока. — ХА-ХА-ХА!

— Что смешного?

— Ты, — сказал Квентин, смеясь. — Ты не Сянзань. Он был робким и мягким. Другом всего живого. Это на тебя похоже?

Нет. Но я и не пыталась найти тут логику.

— Сянзань был нежным, как хризантема, — Квентин не успокаивался. — Ты крепкая, переломила боевой топор сильного Чудесного бога как прутик. Сянзань вопил из-за раздавленного комара. Ты же убила больше демонов, чем католическая церковь.

Я начала злиться.

— Ладно, тогда кем я была? — если он думал, что я была свиньей, то ему конец.