Макс Фрай - Гнезда Химер

– Или еще кое-что! – ядовито подсказал один из его товарищей, и они снова расхохотались. Я понял, что начинаю их ненавидеть.

– Ты можешь злиться на нас, сколько хочешь, нам не жалко! – Бровастый неожиданно перестал ржать и стал смертельно серьезным. – Но это не принесет тебе никакой практической пользы. Насколько я понимаю, ты хочешь вернуться домой. Нянчиться с тобой никто не будет, так что тебе придется совершить это чудо самостоятельно. У меня есть хорошая новость: ты вполне способен справиться с такой работой. И плохая новость: ты вполне способен потратить драгоценное время на пустяки и угодить в одно из Гнезд.

– Я так и не понял, что это такое, – хмуро сказал я.

– Тебе же сказали: темница для невезучих демонов вроде тебя, тех, кто попал в чужой Мир не по собственной воле. Можно сказать, это твоя личная порция вечности. Величайшее благо для совершенного существа и величайший кошмар для такого, как ты. Там нет ничего, кроме бесконечного одиночества и молчания: даже возможности дышать или думать. Единственное, что останется при тебе, – это способность осознавать окружившую тебя пустоту… Впрочем, пока сам не попробуешь – не поймешь!

– Вы меня просто пугаете, – нерешительно сказал я. – Это какая-то чушь. Так не может быть!

Эти гады снова заржали.

– Почему сразу – «не может быть»? Только потому, что тебе это не нравится? – наконец спросил один из них. – Если бы все было так просто, нас бы тоже не было. Мы ведь тебе не нравимся?

Я пожал плечами: отпираться и уж тем более делать им комплименты мне упорно не хотелось.

– Не нравимся, – удовлетворенно кивнул он. – Потому что не спешим исполнять твое желание, а вместо этого говорим тебе вещи, которых ты предпочел бы не слышать. Да еще и не стесняемся ткнуть тебя носом в твое собственное дерьмо. Но ты пока не понял главного: мы собираемся указать тебе путь домой.

– Но вы же сказали, что не станете со мной возиться…

– Чего мы точно не станем делать, так это брать тебя на ручки и относить в кроватку, в которой тебе так хочется проснуться и тут же забыть обо всем, что с тобой случилось, – хмыкнул он. – Тебе придется добираться туда самостоятельно, это правда. А доберешься или нет – не наше горе, это тоже правда. Но вот указать путь – пожалуйста! Собственно говоря, это наша работа…

– И что это за путь? Он будет долгим? – Только сейчас я понял, что у меня глаза на мокром месте: этот неприятный дядя вернул мне все, что осталось от моей рухнувшей надежды. Не так уж много, но этого оказалось достаточно, чтобы возвратить меня к жизни со всеми вытекающими последствиями.

– Не таким уж долгим: гораздо короче, чем твоя коротенькая жизнь, – оптимистически ответил он. – Собственноговоря, в твоем распоряжении всего двести двенадцать дней – ровно столько осталось до конца года. В конце каждого года мир Хомана делает выдох и избавляется от всего лишнего, в том числе от незваных гостей вроде тебя. Если успеешь убраться домой – молодец, не успеешь – тебя заберут Гнезда Химер.

– А оттуда уже никак нельзя выбраться, из этих ваших Гнезд? – упавшим голосом спросил я.

– А кто его знает… Вряд ли. Эта ловушка – одна из разновидностей смерти. Ты часто слышал, чтобы кому-то удалось воскреснуть? Если такое и случается, то очень редко, и не с бродягами вроде тебя, а с могущественными божествами, и не следует рассчитывать, что это чудо произойдет именно с тобой!

– А почему Таонкрахт и его приятели до сих пор живут в вашем «замечательном и справедливом» мире Хомана? – недоверчиво спросил я. У меня снова случился приступ блаженной подозрительности. «Они пугают меня, как армейские сержанты новобранца! – с надеждой думал я. – Сейчас придет какой-нибудь „лейтенант», построит этих умников, немного надо мной посмеется и прояснит ситуацию!»

Но таких радостей мне пока не светило. Судя по всему, здесь просто не было никаких «лейтенантов», в чьи обязанности входит брать под защиту перепуганных новичков…

– Таонкрахт и прочие альганцы – не тебе чета! – серьезно сказал бровастый. – Эти люди – путешественники, а не бродяги, они пришли сюда по собственной воле, с открытым сердцем и сразу полюбили этот Мир. Они не смотрели с ненавистью на новое небо над своими головами, не плакали и не просились обратно, даже те, чьи тела были изуродованы во время путешествия. Видел небось среди них двухголовых?

Я молча кивнул, и он продолжил:

– Альганцы сразу пришли в восторг от лесистых равнин Мурбангона, и даже сейчас, когда их настигло какое-то древнее проклятие и их дела покатились под гору, а дни сочтены, они каждое утро начинают с благодарности своему выдуманному богу – за то, что он якобы создал для них эту прекрасную землю. Глупо, но трогательно… Поэтому наш Мир не стал избавляться от них. Тебе же говорили: Хомана – справедливое место. Здесь на любовь отвечают любовью, а тот, кто желает уйти, не останется с нами надолго… И учти: если сейчас ты испугаешься и решишь, что от добра добра не ищут, и потратишь драгоценное время на признания в любви к нашему Миру, это тебе не поможет. Хомана – не глупая девчонка, которая верит словам. Она читает в твоем сердце, а сердечко-то твое все время твердит только одно: «Прочь отсюда!»

– Это правда, – растерянно согласился я.

– А то! – хмыкнул он. – Я вот все жду, когда ты начнешь расспрашивать нас про путь…

– А вас надо расспрашивать? Я думал, вы сами расскажете…

– Вот дурной! Кому это нужно: нам или тебе? Посмотрите, какой выискался! – Вурундшундба вдруг взял сварливый тон пожилой официантки из дешевого придорожного кафе.

– Хорошо, – вздохнул я. – Просветите меня, пожалуйста, о великомудрые господа, в каком направлении должен я устремить свои стопы, недостойные привилегии попирать эту восхитительную землю…

– Не выпендривайся, – спокойно посоветовал один из них. – Нам не смешно, а время уходит.

– Ну тогда просто скажите, что мне теперь делать?

Я внезапно почувствовал себя смертельно усталым. У меня больше не было ни сил, ни желания выяснять отношения с этими неприятными типами.

– Вот с этого следовало начинать! – Кажется, Вурундшундба всерьез обрадовались, что я согласился играть по их дурацким правилам.

– Видишь ли, можно сказать, что тебе повезло, – один из них подошел ко мне так близко, что я зябко поежился от соседства с его тяжелым, сильным и каким-то очень уж чужим телом. До сих пор мне казалось, что большинство обитателей этого Мира принадлежит к тому же биологическому виду, что и я сам, – кроме разве что сияющих подземных жителей, великанов Ургов и кошмарных болотных жителей Грэу и Бэу: и те, и другие внешне здорово отличались от людей. С Вурундшундба было сложнее: они выглядели вполне традиционно, нормальные человеческие существа, но этим их родство с людьми, пожалуй, и ограничивалось.