Макс Фрай - Горе господина Гро

– Скажите уж прямо, вам просто интересно, как Хумха с ними договорится и что из этого выйдет. Ясно же, что вам ничего не стоит спрятать все пятьдесят четыре горя в пригоршню одним махом и отнести к реке. Я-то все не мог понять, с какой радости вы собрались разводить канитель…

– Ну да, – невозмутимо согласился Джуффин. – Я так рассудил: сделать все сам всегда успею. Но это неинтересно. А вот поглядеть, как призрак могущественного Магистра будет справляться с чужим горем, когда еще доведется.

И вот так всегда. Если уж Джуффин Халли во всеуслышание объявляет, что не может с чем-то справиться, можно не сомневаться, это просто балаган, затеянный не то с какой-то тайной целью, не то скуки ради. Когда он действительно чего-то не может, об этом, будьте спокойны, никто не узнает.

– Да вы не на меня, вы на улицу смотрите, – нетерпеливо сказал Джуффин. – Видите, они встают с тротуара и понемногу собираются вокруг сэра Хумхи… Слушайте, Кофа, кажется, он им что-то рассказывает. Интересно что?

– Сказку на ночь, – ухмыльнулся я. – И непременно с моралью в конце. Дескать, хорошие дети должны слушаться старших, даже когда те говорят, что пора идти топиться.

– Похоже на то, – совершенно серьезно подтвердил Джуффин. – Можете попробовать послушать. Как будто это просто чужая Безмолвная речь. Думаю, у вас получится. И у меня тоже.

Из всех скверных советов, которым я когда-либо сдуру следовал, это был наихудший. Вместо более-менее осмысленной речи на меня обрушился нестройный хор такого сокрушительного тоскливого воя, что я на ногах едва устоял. Все бы ничего, но на какое-то мгновение мне показалось, что он не просто звучит в моей голове, а является частью меня, то есть я сам испытываю муку, рвущую сердце на части, и кричу тоже я сам, и… Ох, нет.

Я, впрочем, довольно быстро опомнился. Повернулся к Джуффину с твердым намерением крепко его обругать, но увидел, что он сам имеет тот еще вид. Почти жалкий, почти раздавленный – я глазам своим поверить не мог. И его, выходит, проняло.

– Простите, Кофа, – наконец сказал он. – Надо было сперва самому разобраться, а уже потом вам предлагать. Такого эффекта я не ожидал.

– Хорошую сказку им Хумха рассказывает, нечего сказать, – вздохнул я. – Счастье, что он никогда не пытался рассказать ее мне. За такое великодушие многое можно простить.

– А, так вы же ничего не поняли! – оживился Джуффин. Он уже снова был бодр и весел, на мой взгляд, даже чересчур. – Сэр Хумха ничего им не рассказывает. Он их слушает. Очень внимательно и сочувственно слушает. Небось еще и поддакивает в нужных местах. В том-то и дело!

– Слушает? – недоверчиво переспросил я.

– Ну да. А они жалуются, хором, наперебой. Встретили наконец подходящего слушателя и отводят душу. Вернее, исполняют свое предназначение. Собственно, а что еще может делать горе, кроме как жаловаться?.. Самое замечательное, что теперь мне наконец понятно, как именно они убивали. И почему собирались для этого большими компаниями – в одиночку-то не так эффективно выходит, хором куда как душевнее. И ветер Темной Стороны от их нытья становился горьким, а потом рвался в клочья – меня это совершенно не удивляет… Грешные Магистры, Кофа, как же нам с вами повезло!

– Да уж, – язвительно хмыкнул я. – Сам себе завидую.

– Напрасно смеетесь. Мы с вами только что видели, слышали и пережили нечто небывалое. И при этом сохранили жизнь, рассудок и память. Это действительно величайший подарок судьбы, лучшее, что может случиться, – горячо сказал Джуффин. – Опыт – единственная драгоценность, ради которой живет человек, даже если сам об этом не знает. Ничего подобного этому кошмару, – он кивнул в сторону окна, – никогда прежде не случалось; по крайней мере, история не сохранила об этом никаких сведений. И, смею надеяться, не случится в будущем. Я лично приложу к этому все мыслимые усилия. Но сейчас мы с вами поймали момент, оказались в нужное время в нужном месте, и теперь этот уникальный опыт – наше достояние. Большей удачи действительно невозможно вообразить.

Причем безумием от него при этом не пахло, я специально принюхался.

Удостоверившись, что Господин Почтеннейший Начальник не свихнулся, а просто валяет дурака, я поглядел в окно. Призрак по-прежнему парил в полуметре над мостовой, окруженный плотным кольцом чужих несчастий.

– Я вот чего не могу понять: как Хумха, бедняга, это терпит? – спросил я, выглядывая в окно. – Не тот у него характер.

– Ну что вы. У призраков совсем другое восприятие. Не удивлюсь, если он-то как раз просто слышит голоса, которые подробно рассказывают ему о своих страданиях. Может быть, все это даже кажется ему занимательным, кто знает.

В это время Хумха начал понемногу двигаться к выходу из тупика. Детишки потянулись за ним.

– Ага, он их уводит! – восхищенно выдохнул Джуффин. – Какой молодец! Сейчас, как я понимаю, все дружно отправятся топиться. Я пойду следом. Вы со мной? Потому что если хотите отдохнуть, я не возражаю.

Я, в общем, давным-давно хотел отдохнуть. И на детишек этих нагляделся на пару столетий вперед. Не говоря уже о призраке отца. И я даже открыл рот, чтобы попрощаться с великодушным начальством, пока оно не передумало отпускать меня на покой. Но в последний момент почему-то сказал:

– Куда же я от вас денусь.

Потому что Джуффин, как ни крути, прав. Когда еще представится случай поглядеть, как мертвый Магистр Хумха утопит в Хуроне чужое горе. Потом ведь локти кусать стану, что был не в настроении и все пропустил.

Прогулка у нас вышла та еще. Улица Маятников не так уж далеко от реки, до ближайшей набережной быстрым шагом за четверть часа дойти можно. Но о быстром шаге наши маленькие несчастья не имели никакого представления. Шли неторопливо, ступали тяжело, как будто мешки с камнями на себе тащили.

Стояла глубокая ночь, самая тихая пора, когда полночь уже давно миновала, а до рассвета еще далеко. Поэтому свидетелей этого неспешного шествия, кроме нас с Джуффином, не было. Надо сказать, горожане много пропустили, особенно жалко художников, потому что процессия детей, ведомых призраком, была по-своему очень красива. Мрачное, но притягательное зрелище.

– Слушайте, – сказал я Джуффину, когда мне надоело молча тащиться в хвосте этой похоронной процессии. – Вы вот говорили, дескать, теперь ясно, как они убивали. А я, напротив, окончательно перестал что-либо понимать. Потому что их жертвы, насколько нам известно, не жаловались на смертную тоску, только на слабость, лежали себе тихо в постели, не мучились, – и как это увязывается?..

– Распрекрасно увязывается. Они же, в отличие от нас, не прислушивались к тому, что им говорят. Захотели бы – не сумели, техника-то, прямо скажем, непростая и требует серьезной подготовки. Этому, сами знаете, даже Старших Магистров далеко не во всех Орденах учили. Поэтому ощущений, похожих на те, что пережили мы с вами, больные не испытывали. А если бы испытывали, умирали бы сразу, на месте, а не два-три дня спустя. Я покрепче многих, а больше нескольких минут такого удовольствия, боюсь, тоже не вынес бы.