Марина Снежная - Пленницы Четырех Миров

Не знаю, почему, но при этих словах что-то во мне шевельнулось. Пока еще мимолетно и неясно. Но достаточно для того, чтобы мне тоже захотелось подать голос:

– Странно, но я руководствовалась всегда теми же соображениями.

Алевтина удивленно вскинула бровь, ей явно казалось это непонятным. Я заставила себя продолжить:

– Всегда считала, что отец любит тебя. Я для него лишь жалкая замена. Ты знала, что у него было много твоих фотографий? Он даже нанял частного детектива, чтобы сообщал ему о том, как ты живешь, все ли у тебя в порядке. Я видела, как он не раз смотрит на эти фотографии. Твоей красоте я всегда завидовала. Хуже всего, что тебе не приходилось делать совершенно ничего, чтобы быть красивой. Я же маниакально старалась улучшить свою внешность… А еще поражала твоя сила. Ты отказалась от помощи отца, всего пыталась достичь сама. И я пыталась… Но довольно часто приходилось обращаться к отцу и его знакомым… И я понимала, что ты бы никогда так не поступила.

Устав от этой долгой тирады, я умолкла, но почему-то стало легче.

– Я больше не ненавижу тебя, – тихо сказала Алевтина. – Уже давно. В этом мире, где все вокруг чужие, я часто думала о тебе. И понимала, что несмотря ни на что, ты самый близкий для меня человек. Я проникла во дворец Астера, чтобы найти тебя…

Я вздрогнула, когда она упомянула имя Астера. Лицо будто судорогой пронзило.

– Прости, – поспешно воскликнула она.

Я закрыла глаза, желая прекратить этот разговор и вновь погрузиться в спасительную отрешенность.

Почему именно ей удалось нарушить это спасительное состояние?

– Ты сильнее, чем ты думаешь, Ольга, – услышала я ее спокойный голос. – И для того, чтобы быть уверенной в себе, тебе вовсе необязательно доказывать это с помощью очередной победы над мужчинами.

Я снова вздрогнула.

Ее слова разъедали глухую стену, которую я возвела вокруг себя. А ведь и правда… Раньше я как-то не задумывалась об этом. Над тем, что всегда стремилась окружить себя мужчинами. Играть ими, доводить до исступления, привязывать к себе. Только одерживая победу над очередным мужчиной, я ощущала, что на самом деле чего-то стою… А вот смогу ли оставаться сильной, если рядом не окажется околдованных моим обаянием поклонников? Это вызов…

И чем больше я вдумывалась в эту мысль, тем сильнее хваталась за нее.

Странно, что именно Алевтина подбросила мне новую цель в жизни. Доказать, что я чего-то стою сама по себе…

– Что ты будешь делать дальше? – спросила она, прерывая мои размышления. – Я бы на твоем месте осталась с Мадеином. Он любит тебя. Любит по-настоящему…

– Ты только что советовала мне обходиться без мужчин, – я криво улыбнулась.

– Ты немного не так поняла мои слова, – она чуть смутилась.

– Нет, ты права. Я должна доказать, что стою чего-то сама по себе.

Алевтина ошарашено молчала.

– Я хочу вернуться в наш мир, – не знаю, откуда взялись силы, но я решительно встала. – Ты со мной?

– Нет, – она покачала головой, с сожалением глядя на меня. – Мой дом теперь здесь, с моим будущим мужем.

– Поздравляю, – пробормотала я, хотя не испытывала ни малейшей радости за нее.

Наверное, слишком сильна еще оставалась неприязнь. Но уже сейчас понимала, что это чувство с каждой секундой слабее. Наверное, и меня Четыремирье научило ценить то, что по-настоящему важно. Семью, близких людей. Здесь я была неизмеримо одинока, и может, это сломало меня окончательно. Отсутствие поддержки сделало уязвимой и довело степень моей одержимости Астером до крайних пределов.

Впервые за долгое время вспомнила о матери. Захотелось увидеть ее, как в детстве прижаться к ее груди и почувствовать прикосновение любящих рук.

– Если когда-нибудь захочешь вернуться, я всегда буду рада видеть тебя, – искренне сказала Алевтина и тоже поднялась. – Мне жаль, что все сложилось между нами именно так… Хотела бы, чтобы мы сумели стать ближе.

Я просто кивнула, чувствуя, как сердце едва заметно откликнулось на ее слова. Но отрешенность, владеющая мной, все еще оставалась слишком сильной.

– Можно, я обниму тебя на прощанье? – вдруг попросила Алевтина и я, удивив саму себя, тут же раскрыла для нее объятия.

Некоторое время мы просто стояли, прижавшись друг к другу, и я правда чувствовала, что этот человек мог бы мне стать очень близок. Если забыть обо всем, что неумолимой стеной стоит между нами. А потом она ушла, и вернулся Мадеин.

Сказать ему о моем решении было нелегко. Я была на самом деле благодарна ему за то, что сделал для меня. Чувствовала неловкость, глядя, как в этих выразительных глазах возникает глухая тоска.

– Наверное, я с самого начала знал, что так будет… Но благодарен тебе за эти дни… Только с тобой я понял, что на самом деле значит быть живым, счастливым... Ольга, тебе стоит лишь позвать меня снова… и…

– Нет, – я накрыла его рот ладонью, прерывая дальнейшие слова. – Я все решила. Так будет лучше для нас обоих. Я не могу оставаться в этом мире. Твое же место здесь. Сам видел, что здесь может начаться без тебя. Да и я хочу начать жизнь с чистого листа. Совершенно по-другому.

– Понимаю, – тихо откликнулся он и вздохнул. Потом осторожно приподнял медальон с моей груди и оцарапал его своей кровью.

Меня охватило голубоватое сияние, и привлекательное лицо Мадеина растворилось в уносящем меня сверкающем потоке…

И я оказалась в своей квартире…

Целых три дня никуда не выходила. Только позвонила матери, чтобы сообщить, что со мной все в порядке. Она тут же примчалась и, рыдая, все обнимала меня, словно боялась, что снова куда-то исчезну. Говорила, что меня все ищут, она подключила всех знакомых. И даже мой бывший любовник Андрей Саливанов в стороне не остался.

Все поиски не дали результатов, и она уже думала о самом худшем.

– Позвонить Саливанову? – неуверенно спросила тогда мать.

– Можешь позвонить, – равнодушно откликнулась я. – Только скажи, что видеть я его не хочу. Вообще никого не хочу видеть. Кроме тебя…

Она не понимала, что со мной происходит. А я не могла ей рассказать правду. Где я на самом деле была и что со мной случилось. Иначе меня вполне могли бы принять за сумасшедшую.

Я часами лежала на постели, уставившись в стену, а она сидела рядом, не отпуская моей руки. А потом, когда меня начало часто тошнить, а от любого сильного запаха выворачивало наизнанку, заставила все же обратиться к врачу.

Миг, когда мне сказали, что я беременна, перевернул мою жизнь навсегда. Сначала я просто не могла поверить в это. А потом… Словно разом обвалилась та глухая стена, какую я выстроила между собой и жизнью. Никогда раньше не считала себя способной на материнские чувства. Даже склонялась к мысли, что и вовсе детей заводить не буду. Теперь же центром моего мира стало это растущее во мне существо.