Люк Скалл - Меч Севера

Целые участки леса превратились в почерневшие пустоши. В одном месте землю на многие мили покрывал только толстый ковер пепла. Масштабы нанесенного ущерба просто ужасали, и, несмотря ни на что, Кейну стало жаль Дикий люд, который пытался им отомстить. Эти люди были такими же жертвами, как и все остальные.

Они не встретили живых Диких людей, продолжая свой путь на север через выжженный лес. С тяжелым сердцем Кейн подумал: а не были ли те, что сопровождали Райдера в Маль- Торрад, последними из своего племени? Дикий люд обитал в Зеленых Дебрях веками, еще до прихода Шамана. Их исчезновение станет еще одной маленькой трагедией века, в котором так много народов сгинуло с лица земли.

Когда они пересекали очередное поле, покрытое пеплом, Брик заметил нечто странное. Посреди пустоши стояла группа невредимых деревьев, словно островок зелени среди развалин. Коринна сразу же узнала его.

— Поляна Связей, — выдохнула она, идя рядом с Бриком. Двое молодых людей проводили теперь все время вместе.

— Ты знаешь это место? — спросил Кейн.

Коринна кивнула.

— Это здесь железный человек и другие нас догнали.

Как оно уцелело во время пожара?

— Это благословенное место, — ответила Коринна. — За ним присматривают духи.

Кейн повернулся и подождал Яну, которая шла позади всех, чтобы сироты не разбрелись по сторонам.

— Остановишься здесь с детьми? Не хочу, чтобы малыши расстроились, увидев что–нибудь не то.

Яна объявила привал, и Кейн вместе с Бриком и Коринной отправился на таинственную полянку. Бродар почти не сомневался, что увидит сцену побоища, но от того, что он обнаружил, у него защемило сердце. На траве свернулось калачиком тело молодой женщины. В ее груди зияла глубокая рана от смертельного удара, но выражение ее лица было неожиданно мирным в смерти. Рядом с ней лежал старый холщовый мешок. Увидев его, Кейн подумал о Хрипуне.

— Илландрис, — неожиданно ахнула Коринна.

Она бросилась вперед, по ее щекам катились слезы.

Брик осмотрел мешок.

— Он полон костей.

— Это останки детей, которых Кразка принес в жертву Герольду, — сказала Коринна, обняв тело женщины. — Илландрис хотела похоронить их здесь.

Кейн хрустнул пальцами.

— Брик, помоги–ка мне найти прочную ветку. Нужно сделать лопату.

Они провели следующий час, копая четыре могилы для печальных останков сироток и прелестной чародейки. Когда они укладывали их, Кейну пришла в голову мысль.

— Эта молодая женщина, — сказал он Коринне. — Она знала Магнара?

Коринна вздрогнула, словно удивленная вопросом.

— Она была его метрессой.

Кейн застыл.

— Его метрессой?

— Знаешь, его… любовницей. С прошлого года. Он очень ее любил. Или, по крайней мере, так говорили все женщины.

— А она… она его любила? Моего сына, я имею в виду. Она любила моего сына?

— Люди обычно дурно говорили о ней. Что она неспособна любить никого, кроме себя. Но я слышала, как она говорила о Магнаре после того, как мы убежали из города. Она любила его. — Коринна бросила взгляд на Брика и слегка покраснела.

— А я не знал, — отрывисто сказал Кейн.

Он хоронил первую любовь своего сына — и никогда даже не знал ее.

Когда они наконец вышли из Зеленых Дебрей, их глазам предстало захватывающее зрелище — покатые белые холмы до самого горизонта. Весь Зеленый предел утопал в снегу.

— Как красиво, — сказал проникнутый благоговением Брик.

— Это — дом, — просто сказал Кейн.

Позади него найденыши радостно кричали и подбрасывали в воздух пригоршни снега. Крошка Том чувствовал себя теперь гораздо лучше, и он бросил снег в Майло, визжа от удовольствия.

Яна оглядывалась по сторонам, округлив в изумлении глаза.

— Это словно белое море, — с удивлением сказала она.

— А там, откуда ты родом, когда–нибудь идет снег? — спросил Кейн.

— Однажды, когда я была еще девочкой. Но ничего подобного я не видела.

Кейн закрыл на минуту глаза. Он вспомнил то утро, когда он, и Мхайра, и Магнар играли на заснеженном поле, перед тем как его призвали на ту войну. То были более простые времена. Более счастливые времена. Его воспоминания резко прервал Брик, который толкнул его локтем в ребра.

— Приближаются мужчины, — сдавленным голосом проговорил мальчик. — Их дюжины. И они вооружены.

Глаза Кейна мгновенно открылись.

— Так далеко на юге? — пробормотал он, пораженный, в смятении.

Он собирался отвести сирот в Южное Пристанище, а затем найти лошадь и отправиться верхом на северо–запад, по кругу, к Западному пределу, чтобы присоединиться к армии Карна Кровавого Кулака. Если даже мирный Зеленый предел оказался втянутым в войну, то, вероятно, нигде в центральной части страны не было безопасного места.

Брик готовил свой лук. Кейн обхватил твердой рукой его узкие плечи и покачал головой.

— Не здесь, парень. Их слишком много.

— Мы не будем сражаться?

— Они нас превосходят: двадцать к одному.

— Но… ты же — Меч Севера.

— Я всего лишь человек, парень. Когда один выступает против двадцати, он получает копье в спину и полдюжины мечей в ребра, пока думает, куда повернуться сначала. Когда двадцать на одного — не имеет никакого значения, насколько хорош этот один. Несомненно одно: он умрет. — Кейн вспомнил Красную долину, людей, падающих вокруг него, как листья. Бродар посмотрел на Яну, заметил, как стиснуты ее челюсти и блестят глаза. Ей хотелось боя, хотелось получить шанс вернуть честь, которую, как ей казалось, она потеряла в развалинах. — Дайте мне поговорить, — твердо сказал он.

Отряд воинов медленно приближался. Они были одеты для сражения, в полных доспехах, ощетинившись оружием. Многие — в плащах с капюшонами, отделанными мехом, которые скрывали их лица, но те, что были видны, выглядели молодо. Очень молодо.

Один воин, здоровый парень с глубокой ямочкой на подбородке, которому не было еще и двадцати зим, сделал шаг вперед. Казалось, он с трудом сдерживал гнев.

— Имел наглость вернуться этим путем после тех отвратительных мерзостей, что натворил? — Он шумно отхаркнулся и сплюнул.

Кейн бросил взгляд на желтую слюну, сползающую по его кожаному камзолу. Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, а затем, опустив руки вдоль тела, переспросил ровным голосом:

— Вернуться?

— Мужчины и дети убиты. Женщины проткнуты хладной сталью и брошены истекать кровью. Мясник думает, что мы — козотрахатели и трусы? Что он может послать своих королевских гвардейцев, чтобы вселить в нас страх, и мы склонимся и примем это?

— Подожди–ка минутку! Я — не королевский гвардеец…

— Чушь! — проревел воин. Жила на его толстой шее яростно вздулась. — Ты преследовал этих детей по приказу короля от самого Сердечного Камня. Что, принести детей в жертву демонам было тебе недостаточно, старик? Не весь еще кайф словил?