Алан Дин Фостер - Чародей с гитарой. Том 1

— Последнее время хлопот с тобой поменьше, — многозначительно пробормотал рулевой.

— А ты не пыталась бежать? — спросил юноша.

— Куда отсюда убежишь? Да, пыталась. Уж лучше утонуть или достаться акулам, чем жить в этом аду. Потому-то меня и посадили на цепь. Я всего один раз попробовала...Знаешь, побои — вовсе не самое страшное... Да ты и сам скоро в этом убедишься.

Опасливо косясь на рулевого, Джон-Том едва слышно прошептал:

— И не собираюсь. Мы удерем отсюда. Хочешь с нами?

— Нет. — Девушка посмотрела ему в глаза. — Нет уж, уволь. С меня хватит.

— Потому-то я и хочу забрать тебя.

Она отвернулась.

— Я что-нибудь не то сказал?

— Кореш, прикуси язык. — Мадж легонько толкнул его в бок. — Тута капитан, чтоб ему сгнить в собственном дерьме.

— Ну, как идем, Пьюлевайн? — осведомился Корробок у рулевого.

— Точнехонько по курсу, капитан.

Снова сосредоточившись на чистке палубы, Джон-Том услышал приближающийся стук капитанской деревяшки.

— А чем занимаются в это чудесное утро наши молодцы-уборщики? Надо полагать, в работе они достойны тех отчаянных рубак, которых мы едва уговорили погостить на нашей лохани?

— Нет, капитан. — Рулевой позволил себе утробный смешок. — Сразу видать, работнички из них неважнецкие. Да и чего еще можно было ожидать от таких тюфяков?

— Это славно. — Корробок обошел вокруг Джон-Тома и остановился между ним и навесом Глупости. Затем повернулся к человеку здоровым глазом.

— Хар, ну а теперь, стало быть, каждый из нас знает свое местечко в мироздании?

— Да, капитан, — с готовностью подтвердил Джон-Том.

— Хар, вот это подходящий ответ. Следи за своим тоном, дружок, и ты еще поживешь и послужишь. — Корробок бросил взгляд под навес, и Джон-Том похолодел при виде выражения лица девушки. Глупость попятилась в тень.

— Что, полюбезничал с малышкой?

Отрицать было сложно, поскольку беседа целиком прошла на глазах у рулевого.

— Одно-два словечка, господин. Совершенно безобидных.

— Хар, ну, еще бы. Малютка — смышленая особь, но, боюсь, у нее не слишком товарный вид. Следствие строптивости.

Джон-Том промолчал и налег на щетку, как на рубанок.

— Старайся, мальчик, старайся. Драй хорошенько, а как все будет сделано, мы, глядишь, и позволим тебе поразвлечь нас. — К хохоту капитана присоединился рулевой. — Хоть и не совсем так, как ты думаешь. Вместе с малюткой.

— Хоть распните, я не лягу под этого перетрусившего хлыща! — возмутилась девушка.

Корробок недобро покосился на свою пленницу.

— Глупость, да ты, никак, возомнила, будто у тебя есть выбор? Счастлив тебя разочаровать. — Он резко взмахнул здоровой ногой. Девушка негромко вскрикнула. На ее бедре появились две одинаковые багровые полоски.

Ногти Джон-Тома впились в деревянную основу щетки.

— Хар, вот так-то. Надеюсь, я больше не услышу возражений.

Глупость вжалась в тень и захныкала, зажимая царапины на ноге.

— Малютка, ты мне уже изрядно поднадоела. Как только доберемся до суши, я от тебя отделаюсь, причем выберу покупателя, разделяющего мои вкусы по части развлечений. Может, тебе еще доведется с грустью вспомнить старые добрые деньки, проведенные в обществе Корробока. Хар! — Он повернулся к уборщикам. — Работать, падаль, работать!

Затем капитан обратился к рулевому:

— Когда управятся на палубе, отправь их на нос драить борта. Вывеси в сетках. Если кто и вывалится, это послужит уроком остальным.

— Будет исполнено, капитан, — ответил рулевой.

Корробок распростер ярко-зеленые крылья и спланировал на главную палубу. Пьюлевайн насмешливо посмотрел на Джон-Тома.

— Держите языки за зубами, а норов в узде и, может, проживете еще не меньше года. — Назидание сопровождалось густым утробным хохотом. — Все еще надеетесь убежать?

«Держу пари на твою скотскую задницу, убежим! — Джон-Том накинулся на палубу — больше некуда было излить ярость. — Убежим и заберем с собой эту замордованную девчонку».

И пусть он не отдавал себе в этом отчета, но встреча с Глупостью сделала то, чего не сделало даже его отчаянное положение: вынудила осознать, сколь эгоистично вел он себя последние часы, хандря и кляня судьбу. Оказывается, неприятности не только у него. От Джон-Тома зависят все: Мадж, Яльвар, Розарык, умирающий в дупле Клотагорб, а теперь еще и Глупость.

Да, ему не удалось вернуться в собственный мир. Ну и что с того? Напрасные переживания ни на дюйм не приблизят его к Лос-Анджелесу. К тому же друзьям срочно нужна его помощь.

Мадж мигом уловил перемену в настроении товарища и энергично, как на втором дыхании, заработал щеткой.

— Кореша, вкалывайте и не падайте духом, — шепнул он Яльвару и Розарык. — Заметили, какая рожа у моего пацана? Это неспроста. Может, у него мозги маленько набекрень, зато он часто находит выход там, где его не найдет никто другой.

— О, боги, хоть бы ты не ошибся! — прошептал Яльвар. — Иначе мы воистину обречены.

— Полшанса, — шепнул Мадж. — Все, что ему нужно, это полшанса.

— Он и этого может не получить, — вздохнула Розарык.

В ту ночь, пока его измученные спутники спали как убитые, Джон-Том планировал и просчитывал. Корробок позволит ему спеть, хотя бы из любопытства. Необходимо с исключительной осторожностью выбрать песни, чтобы не вызвать у капитана ни малейших подозрений. В том, что кровожадный попугай будет начеку, юноша не сомневался.

Стало быть, нужны мягкие, ровные, успокаивающие мелодии. Совершенно невинные на слух и вместе с тем очень эффективные. Нужна мощная лирика без малейшего оттенка угрозы.

Лишь составив в уме программу концерта, он позволил себе забыться в тяжком кошмаре.

На следующее утро первый помощник велел пленникам вычистить основание грот-мачты. Даже не взглянув на них, мимо проковылял Корробок. Джон-Том, медленно повернувшись к нему, почтительно окликнул:

— Прошу прощения, господин капитан.

Попугай повернулся и уперся кончиками крыльев в гладкие птичьи бедра.

— Мальчик, не отнимай у меня время. У тебя еще уйма работы.

— Я знаю, господин, но это совсем не та работа, для которой я лучше всего подхожу. Мне ужасно недостает моего основного занятия, то бишь пения. Поверьте, я непревзойденный знаток песен далеких стран.

— В самом деле, сынок?

Джон-Том энергично кивнул.

— Я знаю немало чудесных мелодий и стихов поразительной красоты. Я умею извлекать из своего инструмента самые сладчайшие звуки. Вы убедитесь, что они нисколько не режут слух. Осмелюсь заметить, иные строки даже непристойны. — Он позволил себе подмигнуть.

— Понятно. — Корробок поразмыслил. — Неужели всего за сутки ты сумел разобраться, в чем твоя выгода? Хар! Впрочем, солнце и щетка быстро прочищают мозги. Хар! Значит, ты предпочел бы заработать ужин горлом, а не руками? Я прав?