Алан Дин Фостер - Чародей с гитарой. Том 1

Наконец соскользнула последняя вуаль, перышком поплывшая к полу. Музыка частила вместе с плясуньей. Покрытая белым мехом задняя часть ее тела, отрицая всяческую гравитацию, вибрировала маятником, содрогаясь вместе с белым хвостом в такт музыке.

Музыка впала в неистовство, когда, держась уже за самые нижние ветви, горностаиха выполнила последнюю серию абсолютно невозможных движений, мгновенно пояснивших Джон-Тому, зачем нужна кольцеобразная стойка. Это была крепостная cтенa, за которой тяжело вооруженные повара и бармены могли Отразить истерический натиск распаленной аудитории.

Длинноухий кролик, надо думать, самец, ухитрился сграбастать горстью черный кончик хвоста, который у него игриво, но твёрдо вырвали. Пока горностаиха раскланивалась и посылала поцелуи публике, коренастый и крепкий самец рыси затолкал кролика в толпу посетителей. Потом артистка скользнула по ветвям наверх и, с последним плавным изгибом, исчезла в потолке.

Ставни и шторы торопливо подняли. Опять начались разговоры, все вернулись к обыденным темам. Только официантки и официанты молекулами кислорода в узких кровеносных сосудах протискивались среди столиков.

— Ну че, видал, кореш, а? — проговорил Мадж с видом человека, только что выписавшего чек на огромную сумму. — Уж ежели я сказал, значит... — Он умолк, странно поглядывая на Джон-Тома.

— Что случилось? — спросил тот, почувствовав себя неуютно.

— Зажарь меня на завтрак, — прозвучал удивленный голос, — если ты не покраснел! Эх, вы, люди...

— Что еще за ерунда, — сердито пробормотал Джон-Том, отворачиваясь.

— Э, не... — Перегнувшись через стол, выдр заглянул прямо в лицо Джон-Тому, все еще пытавшемуся спрятать глаза. — Ей-ей, не вру... Ты красный, как зад бабуина. — Выдр кивком указал на потолок. — Не видал такого представления, а?

— Видал я, видал. — Юноша заставил себя повернуться к своему опекуну, ощутив при этом, что его повело. В голосе чувствовалась слабость. Сколько же он успел принять этого черного зелья? — Было... в кино.

— А это еще что?

— Колдовское наваждение, — коротко определил Джон-Том.

— Хорошо, вот ты смотрел... Это ж такая, смею сказать, красота, изящество. — Выдр с восхищением поднял глаза к потолку. — И отчего же тогда красная рожа?

— Просто дело в том... — Юноша тщетно пытался объяснить причину смущения. — Я никогда не думал, что действия... — Но как выговорить это слово — «животного», — не обидев своего спутника? В отчаянии он попытался отыскать другое объяснение. — Я еще не видел такой... такой совершенной и извращенной грации.

— А, теперь понимаю. Только слово «извращенная» здесь ни при чем. Ты что, не можешь понять, какая это красота?

— Именно это я и хотел сказать. — Джон-Том с благодарностью ухватился за предоставленную ему возможность.

— То-то, — негромко пробурчал Мадж и разулыбался. — Вот бы добраться до этой резвушки-дорогушки, я бы устроил ей не менее прекрасное представление.

В густом и теплом кабацком духе, после обильной еды и выпивки Джон-Тома решительно развезло. Он уже боялся отрубиться. Мадж и так не слишком высокого мнения о нем, и, что бы там ни приказывал Клотагорб, трудно рассчитывать, что выдр не бросит его, если он вновь выставит себя полным ослом.

Поэтому Джон-Том отодвинул в сторону кружку, поднялся на ноги и огляделся по сторонам.

— Чего это ты ищешь, приятель?

— Кого-нибудь из нашей породы. — Юноша шарил глазами по толпе, пытаясь разглядеть кожу, не покрытую мехом.

— Че, людей, что ли? — Выдр передернул плечами. — Вот уж никогда не мог понять этой вашей тяги друг к другу, но тока ты сам вправе выбирать, чего тебе надо. Ну как, заметил?

Взгляд Джон-Тома остановился на двух безволосых физиономиях в кабинете в дальнем конце помещения.

— Глянь туда — там двое. Кажется, люди.

— Ну, как знаешь.

Джон-Том смотрел на выдра.

— Мадж, я это не потому, что ты надоел мне. Просто хочется переговорить с кем-нибудь, похожим на меня.

Опасения его были напрасными: Мадж благодушествовал и не думал обижаться на подобные пустяки.

— Делай что хошь, приятель. Можем пойти поболтать с ними, если тебе очень надо. Тока ты не забудь, что мы еще не уладили твои делишки... насчет работы. — Он покачал головой с явным неудовольствием. — Менестрель?.. Сомневаюсь. Разве что новизной возьмешь. — Выдр поскреб шкуру под подбородком. — Вот что. Спой-ка нам еще раз, а потом сходим и посмотрим, удастся ли нам познакомиться с этими ребятами.

— А мне казалось, что тебе и одного раза хватило.

— Не советую тебе, парень, руководствоваться первым впечатлением. К тому же ты затянул совсем унылую песню. Попробуй что-нибудь повеселее. Бывает, что менестрель одни песни поет здорово, а другие едва чирикает.

Джон-Том опустился на место и, сцепив пальцы, задумался.

— Не знаю. А что бы ты хотел услышать? Классику, поп-музыку, блюз, джаз? — Он постарался, чтобы в голосе его послышался энтузиазм. — Я знаю кое-какие классические вещицы, но дома я хотел петь один только рок — ну, это такие песни любят у меня на родине.

— Я не знаю, приятель. А как насчет баллад? Их-то все любят.

— Конечно. — Джон-Том и сам любил баллады. — Я их знаю довольно много. О чем ты хочешь услышать?

— Дай я подумаю минутку. — И действительно, через какую-нибудь пару секунд глаза выдра масляно заблестели, а на губах появилась улыбка.

— Не беспокойся, — поспешно вставил Джон-Том, — придумаю что-нибудь.

Он думал, но на ум ничего не приходило. Быть может, мешали шум и всеобщая вонь, быть может, его беспокоило пищеварение... Только слова и ноты комарами жужжали в мозгу, не давая уцепиться за что-нибудь одно. К тому же одна только мысль о том, что петь придется без переброшенной через плечо старой верной гитары, прижатой к животу, казалась неестественной. Если бы у него хоть что-нибудь было... Хотя бы губная гармоника. Впрочем, тогда он не смог бы петь и играть одновременно.

— Ну, давай же, — торопил Мадж. — Неужели и впрямь ничего не можешь придумать?

— Попробую. — И юноша затянул «Клубничную ярмарку», но изящные гармонии потонули в воплях, топоте и свисте, наполнявших зал.

Менее всего он ожидал получить удар между лопаток, бросивший его лицом на столик.

В смятении и гневе Джон-Том обернулся и обнаружил перед собой свирепую бурую физиономию над туловищем ростом с Маджа, но раза в два более широким.

Берет из змеиной шкурки и красная косынка на шее отнюдь не делали разбойничью росомашью физиономию менее устрашающей.

— Виноват, — пробормотал Джон-Том, не зная, что говорить.

Сверху вниз его буравили злые глаза, могучие челюсти разошлись в оскале, обнажив острые зубы.

— Ой, виноват, — гулко пророкотало животное. — Это ты перед матерью своей виноват, раз ей приходилось слушать такой голос. Ты портишь обед мне и моим друзьям.