Алан Дин Фостер - Чародей с гитарой. Том 1

Облако стало как бы растворяться в воздухе, причем процесс шел удивительно быстро. Вскоре над городом впервые за несколько недель засияло солнце. Истомившаяся от жажды земля впитывала влагу, которая миновала канализационные стоки и разинутые пасти горожан. Утратив свое могущество, облако заодно с пертурбацией, признаком которой оно являлось, растаяло, словно его и не было.

Вместе с городом воспряли и обитатели Оспенспри, а также Мадж, который лишился горба и отплясывал теперь сарабанду на цоколе бассейна, окружающего фонтан. Однако внимание Джон-Тома привлек вовсе не выдр, а тот самый лис, который единственным из горожан отважился приблизиться к джипу. Высокий и стройный, он стоял, горделиво подбоченившись, перед Клота-горбом; на нем были уже не лохмотья, в которых он появился на площади, а шикарный костюм из темно-коричневой, отороченной зеленым бархатом ткани. Деревянные пуговицы украшала медная отделка. Меж слегка тронутых сединой ушей располагалась зеленая же фетровая шляпа с кожаным верхом. Джон-Том прикинул на глаз, что старик будет, пожалуй, ему по плечо.

— Меня зовут Соренсет, — сообщил лис, вежливо поклонившись чародею и молодому человеку. — Я старший советник Магистрата Оспенспри. Мы весьма вам обязаны, сэр. Ваш гений и столь своевременная помощь спасли нас от ужасной беды. Я счастлив засвидетельствовать свое почтение величайшему из волшебников.

— Жители Оспенспри славятся своей наблюдательностью, — фыркнул Клотагорб. — Я совершил лишь то, что сделал бы на моем месте любой мало-мальски приличный маг.

— Однако до вас это никому не удавалось. — Соренсет зажмурился и запрокинул голову, наслаждаясь благодатным теплом солнечных лучей. — Вы сняли с нас проклятие. В Оспенспри и раньше случались неприятности, но они никогда не затягивались надолго. Мы уже начали опасаться, что черное облако зависло над городом навсегда.

— Оно может вернуться, в прежнем обличье или в каком-ни-будь ином.

— Что вы сказали? — переспросил изумленный лис. — Разве такое возможно?

— Разумеется, возможно. Я уничтожил облако, но не причину его появления. До тех пор пока эта причина сохраняется, каждое утро будет отличаться от предыдущего, а мы, ложась спать, рискуем проснуться совсем не такими, какими легли. Чтобы устранить указанную причину, мы трое и отправились в путешествие, покинув свой дом на юге.

— Если вам что-то нужно, — заявил Соренсет, — вы только скажите, и мы постараемся снабдить вас всем необходимым. Ведь вы восстановили наш город, наши тела и души.

Лис повернулся и указал на великолепные здания, выстроившиеся по периметру площади. Из раскрытых окон и распахнутых дверей доносились смех, радостные возгласы, хмельные крики. Шум стоял такой, что у Джон-Тома зазвенело в ушах, и он мысленно возблагодарил судьбу за то, что в веселье принимает участие лишь половина горожан; что касается второй половины, ее составляли те, кто чересчур увлекся поглощением живительной влаги. Они мирно дремали на порогах своих жилищ, на садовых скамейках или просто на земле, набираясь, по-видимому, сил для грядущих праздничных торжеств.

Мадж спрыгнул с мраморного цоколя, кинулся к Джон-Тому и облапил его. Из пасти выдра вырывались нечленораздельные звуки — нечто среднее между лаем и улюлюканьем. Юноша пошатнулся, не устоял на ногах и рухнул навзничь, увлекая за собой Маджа. Сердиться на выдра он не мог, ибо, во-первых, Мадж обладал способностью заражать окружающих своим настроением, а во-вторых, он и сам несколько переусердствовал, пробуя на вкус капли животворного дождя. Юноша ощущал легкое головокружение; он добродушно ухмыльнулся, глядя на восседавшего на нем Маджа. Что же до Сорбла, тот летал вокруг фонтана, постепенно сужая круги. Наконец произошло то, к чему неминуемо шло дело: филин неверно рассчитал расстояние, задел крылом о фонтан и плюхнулся в бассейн, так что Джон-Тому с Маджем пришлось выуживать его оттуда. Соренсет и Клотагорб взирали на охватившее молодежь безумие со снисходительным видом, как то и пристало существам столь почтенного возраста.

— Кажется, — заметил лис, — все вопросы придется решать нам с вами. Остальные, по-моему, не в том состоянии.

— Я даже рад этому, — отозвался волшебник. — По крайней мере, никто не будет задавать дурацких вопросов. Вы хотите знать, что нам нужно? Я сейчас перечислю. Кстати, помимо припасов на дорогу, надо бы позаботиться и о ночлеге. Надеюсь, хоть кто-то из трактирщиков к ночи достаточно протрезвеет.

— Я знаю подходящее местечко, — сказал Соренсет. — Лучшего вам не найти. Когда владельцы узнают, кому дают приют, они будут безмерно счастливы. Насчет оплаты не беспокойтесь. Вы — гости Магистрата, который действует от имени жителей благодарного Оспенспри.

Музыка, которую исполнял оркестр для увеселения пирующих, была томной и ненавязчивой, благо из инструментов наличествовали исключительно флейты и струнные. Обычно подобная музыка доводила Джон-Тома, в прошлом рок-гитариста, чуть ли не до исступления, но сейчас он вдруг обнаружил, что после долгого путешествия с юга на север наслаждается покоем и мягкостью звуков. С профессиональной точки зрения его весьма заинтересовали многочеренковая флейта, на которой наигрывала рыжая рысь, и тридцатиструнная лира в лапах разряженного гиббона. В сравнении с последней двойной набор струн на дуаре Джон-Тома казался детской игрушкой. Однако у гиббона, когда он идет, лапы волочатся по земле, а человеческие руки вовсе не такие длинные. К тому же, продолжал размышлять юноша, пощипывая струны дуары, пускай-ка этот гиббон извлечет хотя бы парочку аккордов из инструмента, который связан с параллельным измерением!

Поневоле создавалось впечатление, что горожане, все до единого, стремились лично выразить благодарность своим спасителям. Если бы не Соренсет, который вежливо, но твердо преграждал путь большинству признательных оспенсприйцев, путешественникам пришлось бы туго. Тем, кто не понимал сразу, лис доходчиво объяснял, что путники устали, а впереди у них долгая и трудная дорога.

Поток славословий слегка ослабел после пертурбации, которая случилась ближе к вечеру. Она не могла равняться с той, что притянула к городу черное облако, ни продолжительностью, ибо длилась всего-навсего минут десять, ни серьезностью, однако отрезвила жителей Оспенспри и остудила наиболее горячие головы. Горожане и все прочие превратились в разноцветных бабочек, а здания обернулись коконами всевозможных размеров и форм. Перед тем как пертурбация завершилась и мир возвратился в нормальное состояние, то тут, то там можно было заметить нервное трепетание сверкающих крылышек. Это событие несколько подпортило эффект, произведенный действиями Клотагорба. Внезапно оказалось, что Соренсету уже не нужно отгонять тех, кто рвался облобызать лапы чародея.