Алан Дин Фостер - Чародей с гитарой. Том 1

— Я могу дежурить первым, — вызвался Колин. — Мне нравится ночь.

— А я вторым, — поторопился вставить Мадж. — По мне, так лучше пораньше с утра, чем попозже вечером.

— Значит, мне достается кладбищенская смена [72], — вздохнул Джон-Том. — Дормас, я разбужу тебя, когда подойдет пора меняться.

— Не забудьте про меня, — напомнил Сорбл. Судя по виду филина, эти слова дались ему нелегко: ведь храбрость отнюдь не принадлежала к основополагающим чертам его характера. — Я могу дежурить дольше всех, ибо ночь для меня — то же самое, что для вас день.

— Надо сказать Дормас, чтобы глаз не спускала с бочонка с вином, — прошептал Мадж на ухо Джон-Тому. — А как насчет вас, ваша расфуфыренность?

— Я величайший волшебник на свете, — высокомерно проронил Клотагорб, — не говоря уж о том, что никто из вас по интеллекту мне и в подметки не годится. Разумеется, я не могу отвлекаться на всякие пустяки.

— Я так и думал.

— Придержи язык, водяная крыса. Если тебе не терпится возглавить нашу экспедицию, я...

— Не стоит, ваше чудомудрие, — ухмыльнулся выдр. — Разве я похож на идиота?

— Если ты и впрямь не глуп, как пробка, — заявил чародей, — то должен понимать, что в триста лет спать нужно как можно дольше.

Утро следующего дня выдалось холодным и ясным. Колин зевнул, потянулся и окликнул товарищей, которые все еще нежились под одеялами и в спальных мешках:

— Эй, вставайте! Я развожу костер.

— Посмотрим, как у тебя получится, когда тебе сунут в зубы факел!

— Что? — Коала резко обернулся. Единственным, кроме него самого, поднявшимся в столь ранний час был Мадж. Выдр стоял на краю полянки и разглядывал лес. Колин произнес с угрозой в голосе: — На первый раз прощаю, но только попробуй повторить!

— Чего? — озадаченно переспросил Мадж.

— Ничего. — Колин наклонился над заготовленной с вечера кучей хвороста и принялся складывать ветки на остывшем кострище.

— Ничего так ничего, — пожал плечами Мадж. — Набрать чегой-нибудь к завтраку? Ну там, ягод или орехов?

— Неважно, — последовал быстрый ответ. — Главное — мотай отсюда, а не то огребешь на орехи и ходить никуда не придется.

— Слушай, ты, — так и взвился выдр, — заткни свою поганую пасть!

Колин поначалу как будто не расслышал, однако, повернувшись, увидел, что Мадж в упор глядит на него. Коала прищурился, оторвался от своего занятия и спросил:

— Ты что-то сказал?

— Сказал, сказал, лопоухий. Ну-ка, признавайся, о чем ты толковал?

— Когда? — удивился Колин.

— Эй, вы, задиры, — проговорила Дормас, высовывая голову из-под одеяла, — если вам невтерпеж, идите в лес и орите там в свое удовольствие. Не мешайте спать!

— Смотри не проспи все на свете, мешок с костями!

Сна у Дормас как не бывало. Лошачиха вскочила и огляделась по сторонам.

— Кто это сказал? Ну-ка, покажись, умник!

Мадж и Колин были слишком заняты выяснением собственных отношений, чтобы обратить внимание на вопрос Дормас.

— Если тебе не нравится наша компания, — прорычал выдр, вали на все четыре стороны. Обойдемся и без тебя. Эка невидаль — гадальщик на рухляди!

— Между прочим, у меня такое впечатление, что если кто-то из нас и вправду лишний, так это ты, паршивая водяная крыса!

— Неужели? — Мадж потянулся за ножом.

— Погоди, друг. — Раздражение Колина сменилось искренним удивлением.

— Еще чего! Я научу тебя, как надо себя вести!..

— Да погоди ты! — прикрикнул Колин. — Я ничего не говорил.

— Медведь не обманывает. — Спорщики обернулись и увидели Клотагорба, который, казалось, высматривал что-то в воздухе. — Хватит пререкаться. У нас новые неприятности. Просыпайтесь, просыпайтесь!

— А? — произнес сонным голосом Джон-Том. — Что стряслось?

— Вставай, Джон-Том.

— И так всегда? — спросил Колин у своего недавнего противника, разглядывая юношу.

— Почти, — признал со вздохом Мадж. — Знаешь, он иногда пригождается, ну, как вчера, но лентяй страшный. Хлебом не корми, дай тока подремать.

— Мадж, я все слышу, — заметил Джон-Том, натягивая рубашку. — Уж кто бы говорил насчет лентяя!

— Замолчите! — велел Клотагорб, повернулся и направился к дереву, на ветке которого нес дежурство бдительный Сорбл. — Ты никого не видел?

— Нет, хозяин, но я что-то почувствовал. Я хотел вас разбудить, но потом решил, что не к спеху, благо дело все равно шло к рассвету.

— Молодец, — похвалил филина Клотагорб. — Мои наставления все же не прошли для тебя даром. Ты научился подозрительности.

— Да что происходит? — воскликнул Джон-Том. Юноша поднялся и теперь мотал головой, прогоняя остатки сна.

Чародей открыл было клюв, чтобы ответить, но тут послышался визгливый, насмешливый голос:

— Эй, ты, старая перечница, куда лезешь? Забрался в свою скорлупу и думаешь, тебе все можно? А про голову забыл? Если не образумишься, смотри, как бы тебе ее не лишиться!

— Кто это сказал? — Джон-Том поглядел на Маджа. Выдр, в свою очередь, уставился на Колина.

— Значит, не ты прохаживался на мой счет? — спросил тот.

— Конечно, не я, приятель. И, выходит, не ты отпустил ту гнусную шуточку насчет орехов?

— Вовсе нет.

Клотагорб двинулся в обход поляны и достиг ее дальней стороны, когда вновь раздался тот же голос:

— Что, настолько одряхлел, что уже и по прямой ходить не можешь? Ба, да из тебя песок сыпется! Интересно, из чего — из мозгов или из задницы?

Волшебник отступил на шаг или два, и голос умолк.

— Тут стена, — объявил Клотагорб и утвердительно кивнул в ответ на изумленные взгляды товарищей.

— Стена? — пробормотал Джон-Том, который, как ни старался, не мог различить никакой стены. — С чего вы взяли, сэр? Мир ничуть не изменился, все осталось точно таким, каким было вчера вечером.

— Целенаправленная пертурбация, — объяснил Клотагорб. — Она должна задержать нас здесь. По всей видимости, тот, кого мы разыскиваем, не обделен ни способностями, ни могуществом, хотя его мысли представляются бредовыми, а методы — весьма нетрадиционными. Мы заперты в клетке.

— Хозяин, но я не вижу прутьев. — Сорбл распростер крылья и, взлетев, поднялся над землей на добрый десяток футов.

— Ба, пирожница с крылышками! — воскликнул обладатель невидимого голоса.

— Нет, — поправил его второй, столь же неприятный голос, — это не пирожница, а летающий веник.

Сорбл словно ударился с лета о стеклянный потолок. Он неуклюже взмахнул крыльями, сумел слегка замедлить собственное падение и тяжело плюхнулся наземь; быстро вскочив, филин воззрился на небо над головой.

— Извините, что не поверил вам, хозяин. Я будто врезался в крышу.

— Все равно ничего не вижу, — пробурчал вконец озадаченный Джон-Том.

— Мой мальчик, клетка, в которой мы очутились, далеко не обычная. Я перевидал на своем веку клетки из дерева и из железа, слышал о таких, которые лепят из глины или сплетают из шелка. Мне известно даже о существовании клеток из тел живых существ. Но я никогда не сталкивался с такой, у которой вместо прутьев — угрозы и оскорбления.