Стивен Браст - Влад Талтош. Том 3

Но они желали, чтобы это был именно Морганти, а не допускать к своему горлу один нож я мог довольно долго. Иными словами, я был не столь беспомощен, как они думали.

— Только не думайте, что он беспомощен, — проговорил Демон. — Не знаю, что он там запланировал, но знаю, что это он предусмотрел. Он всегда предусмотрителен. Будьте осторожны.

Сволочь.

Мордоворот тем временем внезапно развернулся и снова попытался пырнуть меня стилетом, однако мой дед не воспитывал идиотов; я крепко держал барьер.

Когда они из боевиков Полетры вернулся с цепями, замком и бесстрастной физиономией, я сумел лишь остаться в живых и не более того. Так что я сидел, неспособный пошевелиться, а они подняли меня на ноги — сам-то я сделать этого не мог, — и я был весьма доволен, что при этом они распрямили мою спину, потому как если бы я и дальше сидел скрюченный в три погибели, выглядело бы это абсурдно.

Они сковали кандалы с наручниками передо мной, несколько замков довольно щелкнули. Потом водлшебник освободил меня и одновременно коснулся каждого из замков; амулета на мне не было, и я узнал простенькие чары — зачаровать предмет, который должен оставаться в определенном положении, это вовсе не то же самое, что поступить точно так же с живым существом. Как я уже говорил: одно дело, наложить заклинание на предмет, и совсем другое — на живое существо. По крайней мере пока оно остается живым. Кстати сказать, почти все мои знакомые согласны, что это совсем не лучший способ случайно убить кого-то, и уж если надо кого-то прикончить, есть куда более простые и надежные варианты, нежели ошибиться с заклинанием, призванным делать нечто совсем иное.

— Думаю, нам надо убрать его отсюда, — сказал Демон. — Что бы он ни запланировал, это должно произойти здесь.

Пожилой джарег, Диянн, который все это время молчал, поинтересовался:

— Почему?

— Я этого не понимал, но когда он оговаривал условия для встречи, он хотел, чтобы это было здесь — в этом здании, в этом помещении. Я должен был раньше догадаться. Возможно даже, он что-то сотворил с моей головой, чтобы я выбрал именно это место. Если он что-то подстроил, это будет здесь. Так что давайте его выведем.

Что ж, я никогда не утверждал, что Демон идиот.

Они потащили меня к двери, а значит, пора было и мне делать свой ход. В голове у меня по-прежнему бурлила энергия, но я чувствовал, что ее стало поменьше. Зато и тип со стилетом Морганти больше не пытался меня пырнуть. Люблю, когда никто не пытается меня ничем пырнуть.

Двое парней, которые волокли меня, свое дело знали, хватка их была железной. Надо от них избавиться, прежде чем переходить к следующему пункту плана. Я как раз над этим размышлял, и тут Полетра вдруг велел:

— Подождите.

Они замерли, я продолжал висеть между ними.

— Талтош, — проговорил он, — в чем твоя игра?

Придумать ответ, который хоть чем-то помог бы мне, я не мог, так что просто промолчал. Редкий для меня случай, но бывает и так.

Все мы неподвижно стояли, а он взглядом пытался пронзить мой череп. Забавно, учитывая обстоятельства. Впрочем, он, разумеется, не преуспел.

— Во что ты играешь, Талтош?

Я хранил молчание.

— Твои маленькие дружки ничего не делают. Почему? Ты всегда… — Голос его прервался, он сверкнул глазами. — Демон прав. Ты что-то запланировал.

Я проговорил:

— Почему бы вам просто не отпустить меня? Сделаем вид, что всего этого не было.

— Ты хоть понимаешь, почему мы это делаем, ты, недобитый выходец с недобитого Востока?

Ну вообще-то да. Более того, я этого ожидал.

— Можете меня просветить, — предложил я.

— Ты знаешь, что ты сделал. Все знают, что ты сделал. И ты так и не усвоил свое настоящее место, выходец с Востока. И мне не нравятся волосы у тебя на лице, и твоя ухмылка. А кое-кто из тех, кому ты во время оно перешел дорогу, были моими друзьями. Деньги? Думаешь, деньгами можно купить прощение за все, что ты сделал?..

— Э, прошу прощения, вы о чем-то меня спросили? Я тут слегка отключился.

Демон пожал плечами.

— Тут он говорит от своего имени. Мне, Талтош, вы всегда нравились. Но дело есть дело.

Да, дело есть дело. Для джарегов и для орков. Они сейчас думали как орки, что случается нередко. Если все сработает, они также будут смотреть на мир как ястребы.

Потому что у ястребов есть одна черта. Они могут засечь норску за две мили, но на парня с силком и внимания не обратят. С ястребами фокус не в том, что они видят, а в том, чего НЕ видят.

А тем временем, сожми Полетра челюсти хоть немного крепче, он пожалуй сломал бы себе зубы.

— Мы можем узнать, что ты запланировал. Мы сделаем тебе больно, очень больно. Мы можем изобрести для тебя такую боль, какую ты и в худших кошмарах не встречал.

— Даже не знаю. У меня были довольно-таки яркие кошмары. Когда закончим, я расскажу, что у вас получилось.

— Тащите его, — велел он.

Хотел бы я сказать, что это был хладнокровный расчет, заставить его делать именно то, что мне требовалось; однако такое будет враньем. Мне от него ничего не требовалось. Если бы он просто ушел, меня устроило бы это, а мы с Лойошем потом всласть поспорили бы — именно благодаря моим тщательным приготовлениям они в итоге не понадобились, или я просто трудился зазря. Нет, я издевался над ним просто потому, что он меня достал.

Но он сделал то, что сделал. А значит, как говорил старина Наппер, неважно.

Да, старина Наппер. Хороший был парень. Пока в него не воткнули клинок Морганти.

Вирра.

Никаких сомнений, никаких оплошностей, никакого самосожаления. Все в прошлом. И я знал, что где-то глубоко-глубоко внутри мне это нравилось. Я был доволен, ненавидя себя за это — и делал то, что надо было сделать.

Когда ладони их снова стиснули мои предплечья, я поджал ноги, так что весь мой вес им приходилось тащить. Я не мог дотянуться до Леди Телдры, не мог и садануть локтем в живот одному из них, а тем более сразу обоим.

Но мне и не нужно было.

Они крепко держали меня, я не мог вырваться, большие пальцы с тыльной стороны предплечий, остальные пальцы — в том направлении, куда им не хотелось меня выпускать. Так что я напряг ноги и рванулся к ним, назад, всем весом и руками против их больших пальцев, и на мгновение высвободился из захвата.

И рванулся между ними, в окно, что было позади меня.

Оно вылетело, как если бы его ничто и не держало на месте — как оно и было, — и я выкатился наружу. Приземлился на правое плечо, что мне очень не понравилось, от удара задохнулся — и за счет инерции от прыжка перевалился через край утеса.

Падать было высоко. И, как мне показалось, довольно долго — уверен, что на самом деле это было не так, чувства бывают обманчивы. Падая, я крутил головой туда-сюда, но толком ничего так и не увидел. Разве только вспышки цвета — серые камни, селеная вода, оранжево-красное небо. А может, это воображение заполнило оставшиеся в памяти пробелы, не знаю. Я падал. Помню, что подумал — не будь на мне цепей, я мог бы воспользоваться тем хитрым плащом, замедлить падение и при толике везения приземлиться, вернее, приводниться в более удачном положении.