Наталия Московских - Сети Культа

Аргонс привычным движением провел по лысой голове и сплюнул на пол. Его тучное тело сделало движение в попытке встать с кресла, но в последний момент он, похоже, передумал и решил остаться в прежнем положении.

— Друг, ну что ты, какой же я вор? — нервно и нарочито невинно хохотнул Жюскин. По его виску от напряжения стекла капелька пота.

— А как еще назвать человека, который проигрался и не спешит возвращать долги? — осклабился необъятный бандит. — Только вором, не иначе.

Жюскин скрипнул зубами, бросив мимолетный умоляющий взгляд на девушку, выглядевшую миниатюрной куклой на фоне этого здоровяка. Она не спешила посмотреть на проигравшегося неудачника в ответ и упорно отводила глаза, будто нарочно опустив на них пряди рыжих вьющихся волос.

— И не надо так смотреть, Жюскин, — настоятельно произнес Аргонс, когда один из головорезов крепко ухватил молодого человека за запястье и вытянул его предплечье с закатанным рукавом грубой серой рубахи на столе прямо перед своим нанимателем. В руке головореза блеснул большой нож с широким лезвием. — Ты знаешь, что все честно. Ты проиграл деньги, которые я любезно тебе предоставил, а теперь не хочешь возвращать долги. Может, у вас, в Растии, так и принято поступать, но здесь, в Анкорде, такое с рук не спускается. И воров принято наказывать отсечением руки. Может, это послужит тебе уроком. Давай, Энсельм.

Человек с ножом замахнулся для удара. Жюскин испуганно пискнул, снова взглянув на девушку — умоляюще и требовательно одновременно, но она снова проигнорировала это, молча уставившись в плечо Аргонса. Ее яркие зеленые глаза смотрели отсутствующе и не выражали ничего, вместе с тем казалось, что они могут проникнуть кому угодно в самую душу.

Нож взлетел.

Лезвие сверкнуло в сером дневном свете.

«Это конец», — сокрушенно и беспомощно подумал Жюскин, примерно представляя свою дальнейшую судьбу. Лишиться руки — это еще полбеды, боль будет сильной, но не смертельной, но дальше… цепь событий разовьется крайне неблагоприятно. И ведь она — должна это сознавать. Хотелось закричать на нее, рвануться к ней, умолять, взывать к здравомыслию, но тем самым он только приблизит кончину своей давней подруги. А ведь она и так уже столько пережила…

— Ну, хватит, — вдруг прозвучал невозмутимый, с едва заметной улыбкой голос. Нежный, но одновременно требовательный, неспособный испугаться даже самого отъявленного негодяя, даже когда испугаться было бы разумно.

Клинок замер на полпути к цели.

Рыжеволосая девушка с понимающей усмешкой посмотрела своими зелеными глазами на огромного мужчину рядом с собой и передернула плечами.

— Хватит его запугивать, Ари, м снисходительно произнесла она, и взгляд Аргонса вдруг показался со стороны слегка потерянным. — Ты прекрасно знаешь, что он все выплатил. Бумаги ты от злости сжигал при мне. Энсельм и Леммо могут это подтвердить. Так ведь, мальчики.

Двое грузных мужчин, удерживающих Жюскина, чуть ослабили хватку и тупо уставились на девушку, отозвавшись одновременными кивками. Она, в свою очередь, посмотрела на провинившегося юношу, предупреждающе прищурившись.

— Так ведь я и говорю, — расплылся в невинной улыбке Жюскин. — Какой же я вор? Я все вернул, Ари… я ведь…

— Припоминаю что-то такое, — неуверенно пробасил Аргонс, ища у своих людей поддержки.

Девушка посмотрела на него более сосредоточенно.

— Ну ведь костер был… неделю назад, помнишь? Энсельм, Леммо, помните?

— Было такое, — передернув плечами, согласился Энсельм, опуская нож.

— Почему же нет записи в книге расходов? — прищурился Аргонс, глядя на рыжеволосую девушку угрожающе.

— А ты еще чаще ходи к Лили из дома мадам Дейдри, а потом спрашивай меня, куда делись твои деньги, — поморщилась она. — Я не мастер считать твои средства, Ари. Я здесь, потому что ты веришь в мое чутье на людей. И я говорю тебе: этот юноша еще пригодится. Так что запугал и будет. Хватит.

Аргонс лениво махнул рукой и кивнул.

— Уберите его с глаз моих, — почти брезгливо бросил он.

— Я его провожу, — вызвалась девушка, мгновенно поднимаясь со стула. Поравнявшись с Жюскином, она бросила на него обжигающий взгляд через плечо. — Идем.

Жюскин окончательно освободился из хватки Энсельма и Леммо, картинно отряхнул помятый, видавший виды кафтан и театрально поклонился.

— Приятно иметь дело с вами, господа.

— Скройся, — буркнул Аргонс в ответ.

Жюскина не нужно было просить дважды. Почти галопом он проследовал за своей рыжеволосой проводницей из лучшей таверны в городе, открытой для посетителей исключительно в ночные часы. Девушка вышла на улицу, завернула за угол дома и устало оперлась дрожащей рукой на каменную стену. Дыхание ее участилось, и через несколько секунд ее заставил согнуться мучительный приступ тошноты. Жюскин сочувственно поморщился, глядя на подругу и отвел взгляд, дожидаясь, пока она придет в себя: по опыту он знал, что сейчас ее лучше не трогать. После того, что она проделала с Аргонсом и его громилами — еще легко, можно сказать, отделалась. Поначалу девушку выворачивало наизнанку несколько раз к ряду за такие трюки.

— Прости, — виновато произнес Жюскин примерно через две минуты, когда цвет лица его провожатой начал постепенно приходить в норму.

— Идиот! — прошипела девушка, решительной походкой приближаясь к другу и сжимая кулаки. Казалось, ей страшно хотелось заплакать от обиды — глаза блестели от непролитых слез — а кулаки чесались отвесить веснушчатому юнцу звонкую оплеуху, однако Цая Дзеро никогда даже муху не прихлопнула бы. Пусть она без труда смогла найти себе место в компании самых жестоких людей в Дарне, сама она была совершенно неспособна эту жестокость проявить. — Ты вообще понимаешь, что делаешь?!

— Клянусь, сестренка, это в последний раз! — побожился Жюскин, хотя оба они понимали, что обещание это исполнено не будет.

— Не называй меня сестренкой. Раздражает. Никогда бы не пожелала себе такого братца! Уж лучше никакой семьи, чем такие родственники! — с жаром бросила она, заставив молодого человека сокрушенно потупиться. Обиды слова девушки не принесли, они несли в себе совсем другой укор.

— В этот раз должно было получиться! Я же чувствовал, что победа у меня буквально в руках. Крипп в последние секунды сыграл со мной злую шутку, и…

— Хватит. Ходить. К Аргонсу, Гусь! — выкрикнула Цая, сверкнув на давнего приятеля своими зелеными глазами, в которых до сих пор стояла обида. — Я не могу вечно тебя выгораживать! Я ни за что бы не стала, если бы это не несло угрозы для всех нас. Так бы, может, и стоило тебя проучить, хоть выучил бы, наконец, урок, что глупо рискуешь. Но ты хоть понимаешь, что было бы, если бы Аргонс тебя проучил? Если бы тебе действительно отрезали руку?