Наталия Московских - Сети Культа

Тем временем жители деревни начинали смыкаться в клин и устремились за беглецами, с каждым движением набирая скорость.

— Бегом! — скомандовал Мальстен, вновь потянув за собой охотницу. На этот раз Аэлин повиновалась бы и без нитей, однако отпускать марионетку сейчас было никак нельзя: даже малейший укол расплаты, способный чуть сбить бег, мог оказаться губительным.

Аэлин испуганно вскрикнула, когда на пути беззвучно возникло новое существо, и, выхватив паранг, также нанесла рубящий удар по груди противника. Тот, в отличие от первого, тяжело застонал и повалился наземь, стараясь зажать руками исходящую черной жидкостью рану.

— Мальстен, нам бы сейчас не помешал твой дар! — сбивчиво прокричала Аэлин, оглядываясь назад на нагоняющую их толпу.

— Ты не поверишь, я пытаюсь…

И вправду, нити не работали. При том, что за свою спутницу Мальстен цеплялся без каких-либо трудностей, ни одно из этих странных существ взять под контроль ему было не под силу. Это походило на попытку уцепиться за воздух — нити будто не видели целей, словно все жители безымянной деревни в действительности были призраками. Однако подспудно оба беглеца понимали, что имеют дело вовсе не с мстительными духами, а с созданиями куда более мерзкими и противоестественными. Одна мысль об этом казалась безумной, однако факты говорили сами за себя.

Все новые и новые существа возникали на пути, замыкая беглецов в плотное кольцо. Запнувшись, Аэлин сгруппировалась и вновь вскочила, поморщившись от легкой боли в чуть подвернутой ноге, однако была готова продолжить движение. Мальстен, поняв, что эта самая секунда промедления оказалась роковой, стал рядом со спутницей наизготовку с намерением прорываться через кольцо этих тварей с боем.

Однако, замкнув беглецов в круг, селяне вдруг замерли, глядя на них отстраненными холодными глазами.

Мальстен, пожалуй, впервые в жизни почувствовал, как кровь стынет у него в жилах от растекающегося по телу суеверного ужаса. Сейчас он променял бы этих жутких кукол на любых других противников, снес бы сколь угодно жестокую расплату за контроль, лишь бы в итоге не сделаться одним из таких богопротивных существ.

Часть мертвых марионеток начала расступаться, пропуская вперед человека, неспешно бредущего к загнанным в круг беглецам, чуть припадая на правую ногу. За ним столь же медленно двигались Керн, Влас и Филипп, держа в руках факелы. В свете огня лицо хромого человека было хорошо различимо: совершенно лысая голова, острые хищные черты, небольшие тусклые глаза, длинный прямой нос, тонкие губы. Вопреки сложившемуся в народных сказаниях о смутном времени образу, некромант не носил длинной черной мантии с широким капюшоном — на первый взгляд он был одет, как одеваются обыкновенные работяги, в слегка потертую рубаху и явно старые, разношенные штаны. Сказать наверняка, сколько этому колдуну было лет, не представлялось возможным, как минимум, из-за того, что такие, как он, могли жить не одно столетие, не старея. Взгляд выдавал в некроманте древнего старца, черты лица же навевали мысли о ровеснике Бенедикта Колера. А голос, звучавший в эту самую секунду, и вовсе, казалось, принадлежал молодому мужчине:

— Так, так, так, — протянул хозяин деревни, оценивающе улыбнувшись. — Кто тут у нас? Охотники, значит? Что же ты обманываешь, Филипп? Охотница здесь только одна, и, что удивительно, путешествует она с данталли. Эти нити разве можно с чем-то спутать?

Самодовольная улыбка некроманта растянулась шире. Мальстен едва заметно вздрогнул от неожиданности: увидеть проявления его дара раньше могли либо другие данталли, либо аркалы, которые умели разглядеть любую причину боли, а способности демонов-кукольников приводили к ней неизменно. Другим существам видеть нити не представлялось возможным, однако некромант, похоже, был на это способен.

Аэлин тем временем напряженно посмотрела на спутника, словно намереваясь переспросить: «нити?!»

Мальстен виновато посмотрел на охотницу, в глазах которой застыло осуждение и возмущение, и, поджав губы, шепнул:

— Прости. Я должен был…

— Признаться, я никогда не встречал живого данталли так близко, — почти нараспев заговорил колдун, заложив руки за спину. — Был шанс ухватить одного девять лет назад при Шорре, но там меня опередили жрецы Красного Культа, и договориться с ними не вышло: они, знаешь ли, очень трепетно относятся к своей работе. Впрочем, кому я это объясняю! Ты, верно, не просто так забрался в нашу глушь вместо того, чтобы двигаться по тракту: смею предположить, что вы скрываетесь от Культа как демон и его — как это у них называется? Пособница?

Мальстен напряженно всмотрелся в поблескивающие в сиянии факелов глаза некроманта, стараясь таким образом отвлечь его взгляд от своих рук.

— О, нет-нет, — снисходительно протянул колдун, мгновенно улавливая мысль кукольника. — Можешь даже не пытаться проделать со мной свой излюбленный трюк. Зацепиться за меня нитями ты не сможешь. Вы, данталли, ведь контролируете только живое , а во мне, как водится, жизни нет… в привычном ее понимании.

Губы Мальстена сжались в тонкую линию. Невольно возникало желание задать некроманту множество вопросов, однако суеверный ужас, клокотавший в душе, не позволял издать ни звука. Аэлин боролась с тем же чувством, с трудом давя в себе желание прижаться от страха к спутнику в надежде, что он все же сумеет защитить ее от подвластной их неожиданному противнику магии смерти.

— Кстати сказать, я не представился. Несправедливо выходит, ведь я-то ваши имена уже знаю. Меня зовут Ланкарт. О роде моей деятельности вы все уже поняли, так что…

— Что тебе нужно? — наконец заставил себя выговорить Мальстен, не без труда сохраняя в голосе холодность и строгость.

— О! Заговорил, наконец! — радостно всплеснул руками некромант. — Начало неплохое. Что мне нужно? Что ж, если попытаться адаптировать это под ваше понимание, мне нужна семья. Крепкая, большая, необычная, бессмертная… точнее, не до конца умершая семья, и я буду счастлив принять вас обоих в ее ряды. Я, знаешь ли, давно мечтал встретить данталли и разобраться, как работают ваши силы. Можно ли сохранить их после смерти, учитывая то, что вы можете контролировать только нечто живое? А если эти силы сохранятся, то в каком виде? На кого вы сможете воздействовать, если будете подвластны мне? Что до девушки… — Ланкарт сощурил глаза и окинул Аэлин взглядом с головы до пят. — Я, можно сказать, воссоединю ее с давно утраченной любовью! Ведь, насколько мне известно, много лет назад она была обручена с нашим дорогим Филиппом.

Мальстен невольно нахмурился, глядя на воскрешенного колдуном юношу, в свете факелов больше походившего на восковую фигуру. Как ни странно, в его внешности было куда меньше живости , нежели во внешности того же Керна или Власа. Лицо Филиппа казалось непроницаемой маской. При упоминании обручения он скользнул взглядом по Аэлин, и взгляд этот не выразил ничего, даже отдаленно напоминающего любовь или, на худой конец, привязанность.