Александр Михайловский - Прибежище богов [СИ]

Кстати, даже сам факт того, что Димка смог расколдовать Агнию (не говоря уже и о том, как это было сделано) вызывал у меня сильное удивление. Да что там удивление – я просто была поражена. Я сама, например, никак не решалась взяться за эту работу, опасаясь наломать дров, хотя именно мне, как магу разума, вменялось в обязанность заниматься подобными вещами. А Димка просто взял и сделал это, и даже разрешения не спрашивал. Как он говорит, расколдовать Агнию он решился неспроста – тому была веская причина, ведь девочку заколдовали из-за него. А значит, снимать заклинание он тоже должен был сам. Такой вот у него, у Димки, ход мыслей. Конечно же, это все дурное влияние капитана Серегина на невинные детские души, с его проповедями о повышенной социальной ответственности мужчины… Но когда он узнает, что Димка поступил как его прилежный ученик, то будет очень доволен.

Что касается духа, заключенного в Димкином камне и сыгравшего в этом деле главную роль, то раньше мальчик о нем никому не рассказывал. Говорит, что и сам не знал, что в камне сидит заколдованный дух настоящего мага, а думал, что это там такое говорящее обучающее заклинание. Да и сам дух из-за длительного бездействия тоже был полусонный как сомнамбула. Спросят – отвечает, не спросят – молчит и не лезет с советами, будто его вообще нет. По-настоящему он проснулся только тогда, когда мы инициировали особые способности у Ники, и то только потому, что во время этой операции через камень было прокачано огромное количество энергии, что не могло не повлиять и на духа этого камня, превратив его из сомнамбулы в полноценную развитую личность, между прочим, обладающую огромным опытом в магии. Теперь Димка называет этого духа своим Учителем, восхищается им, и говорит, что если бы в школе все учителя преподавали свои предметы с такой изобретательностью и талантом, то и все дети, кроме самых законченных дебилов, тоже учились бы только на хорошо и отлично.

Еще одним поводом для бурных обсуждений стал установленный Димкиным Учителем факт того, что заклинание порабощения на Агнию было наложено не самой Кибелой, а одним из старших жрецов храма Вечного огня. Причем тот, кто накладывал заклинание, с самого начала не совсем представлял (а точнее, совсем не представлял), против кого именно оно нацелено, воображая, что волшебник, которого Кибела сочла годным для сотрудничества – это обязательно седобородый старец или, по крайней мере, взрослый и половозрелый мужчина. Отсюда и медовая ловушка в виде малолетней девицы, а не что-то более приемлемое для одиннадцатилетнего мальчика.

Но ведь мне было известно, что Кибела лично, пусть и магическим способом, уже встречалась с Димой и четко знала, что это всего лишь мальчик, пусть и намного более развитый, чем местные дети в его возрасте. Это наводило нас с Афиной на мысль о том, что пакостное заклинание было самодеятельной инициативой части тусующейся вокруг Кибелы жреческой верхушки, и что, возможно, это было сделано в интересах кого-то третьего. После того как Серегин обнаружил у Ареса меч явно тевтонской работы, заказчиком этого преступления мог оказаться даже херр Тойфель. А это значит, что нам просто необходимо как можно скорее напрямую связаться с Кибелой, минуя окружающий ее жреческий аппарат. Тоже мне, древнейшая богиня – развела вокруг себя гадюшник, что-то вроде Политбюро ЦК КПСС эпохи развала Советского Союза, о котором мне так много рассказывал мой дедушка-коммунист.

Посылать Агнию обратно с ответным письмом к Кибеле было бессмысленно. Ее убьют прямо в храме, не дав раскрыть рта (если она вообще доедет). Нет, у Афины есть еще одна идея – как она утверждает, почти неотразимая в исполнении – но этот замысел сперва надо обсудить с Серегиным, потому что десанты, внезапно сваливающиеся на головы противника – это как раз его прерогатива. Если, вернувшись из своей нынешней поездки, он возьмет на себя эту работу, то все выйдет просто замечательно, и те жрецы, которые уцелеют после его появления, еще долго будут отстирывать некую жидкую пахучую субстанцию со своих испачканных одежд. Какой мерой мерили, такой и отмерится вам, потом отверзнется и оттуда ка-а-ак дастся – и прямо по шее! А вот нечего накладывать такие гадкие заклинания, да еще и без санкции вышестоящего начальства.

А уже потом, имея в руках все козыри, можно будет потребовать связи с Кибелой, если она сама не примчится выяснить, кто это хулиганит у нее на заднем дворе. Вот тогда и поговорим, что называется, с позиции силы, и прямо на месте преступления. Отчего-то мне кажется, что это дело должно быть следующим сразу после того, как мадмуазель Волконской и капитану Серегину удастся взять под контроль штурмоносец. Но этого я пока Афине не сказала, не надо ей заранее знать о наших ближайших планах. А если капитан Серегин сочтет нужным поставить их об этом в известность, так пусть он сам и говорит.

Так мы беседовали с Афиной, пока к нам не подошла Афродита-Венера – вся довольная, сияющая, с развевающимися локонами и в венке из полевых цветов. Ее появление сразу принесло некоторую легковесность, и наш слишком уж серьезный разговор с Афиной перетек в милое щебетание. И хорошо – а то сидим, прям такие серьезные, словно два полководца… а поговорить о нашем, о женском? Глядя на Афродиту, я вдруг поняла, почему женщины поклоняются ей. Она вся была воплощением женственности. Когда она появлялась, невольно хотелось поправить прическу, подкрасить губы или принять более грациозную позу. От нее исходило нечто такое, что вызывало странное волнение, в голову лезли романтически-эротические мысли… Все это так ненавязчиво, медленно затягивая, окутывая томностью и неопределенными, смутными предвкушениями… Если себя контролировать, то это ощущение даже приятно, хотя и оставляет потом немного тоскливое послевкусие… Не знаю, у меня ли одной так, или у всех. Но одно бесспорно – в присутствии богини любви у любого кровь по жилам бежит быстрее, и глаза блестят ярче – будь ты хоть бог, хоть смертный.

Вот и сейчас, наблюдая за Афиной, я заметила, с какой настороженностью та смотрит на свою коллегу. Тень волнения едва уловимо проглядывала сквозь холодную сталь ее глаз. Я с трудом удержалась от секундного искушения заглянуть в ее мысли – ведь если засечет, то позору потом не оберешься… И тут же устыдилась своего порыва – это было бы все равно что в чужие трусы заглядывать. Как бы ни интриговала меня загадка Афининой девственности, есть вещи, в которые совать свой нос просто неприлично.

– Ах, девочки… – протянула Афродита, потягиваясь томно и грациозно, словно проснувшаяся кошка, – я вижу, что вам скучно без меня.

Сделав такое заявление, Афродита завела обычный женский разговор ни о чем на чисто женские темы, постепенно очень тонко и умело уводя беседу в определенное русло. Я не без удовольствия послушала ее рассуждения о мужчинах вообще и о капитане Серегине в частности. Собственно, если отбросить околичности, витиеватости и двусмысленности, основной посыл ее речи заключался в том, что Афина дура, если ее не впечатляет такой мужчина как Серегин. Дева-воительница едва заметно хмурилась, хотя и казалась бесстрастной с виду – она старалась не показать, что слова Афродиты ее задевают. А потом началось обсуждение отсутствующих… Это, похоже, вечный бич всех женских сообществ – и неважно, какой век на дворе, и без разницы, в каком из параллельных миров ты находишься – женщины отдаются этому занятию с таким пылом и страстью, словно получают от этого неземное удовольствие. Мне-то это занятие всегда было не слишком приятно, но из вежливости я сделала вид, что внимательно слушаю, время от времени кивая головой. Кстати, Афина с удовольствием преобразилась в злословящую сплетницу и поддержала Афродитино начинание перемыть косточки отсутствующей здесь мадмуазель Елизавете. Наверное, она была рада, что в теме, помимо нее самой, появился другой фигурант, на чей счет вы выражениях можно уже не стесняться в силу его отсутствия. Обменявшись мнениями, обе олимпийские кумушки пришли к выводу, что княжна Волконская – еще та штучка, слишком много о себе понимающая гордячка, и вообще – «за шо ей такое счастье?». А в чем именно заключается это самое счастье, мне как-то осталось непонятным, ну, точнее, логика-то этих богинь ясна, да вот только с отношениями Серегина и Волконской пока что никакой ясности.