Ник Перумов - Кольцо тьмы. Трилогия

— На прорыв, — тихо, одними губами произнес Фолко, и товарищи поняли его.

Эовин оказалась прикрыта со всех сторон спинами своих спутников.

— Не отставай, — только и молвил ей хоббит. В следующий миг они сами бросились на уже торжествовавших победу поимщиков.

Обманув великана южанина ложным замахом, Малыш спокойно, словно забава предстояла ему, а не смертный бой, вогнал отточенное даго прямо в сердце воина. И такой силы был этот удар гнома, что добротно сплетенная кольчуга не выдержала, — а может, помогло отчаяние?

Прорыв мгновенен, скоротечен, бешеная пляска клинков, звон, скрежет — и вот уже перед глазами хоббита распахнулась спасительная чернота ночи. Позади орали и вопили харадримы, ярились псы, стонали раненые — а впереди была ночь, одна только ночь, и полы ее плаща уже смыкались за спинами беглецов, оберегая надежнее любых доспехов. Рагнур, не оборачиваясь, швырнул через плечо пригоршню какого-то сухого снадобья, потом еще раз и еще — сбивал ищеек со следа.

Фолко и его спутники уходили прочь от города. Заросшие редкими раскидистыми деревьями холмы тянулись далеко на юг и на восток. Беглецы оторвались от погони. Эовин, прирожденная всадница, оказавшись в седле, разом забыла и плен и усталость — гномы едва поспевали за ней.

— Отлично! — выдохнул Малыш, когда Рагнур наконец скомандовал привал. — Чистая работа, тангары!

Иногда, в особо хорошем настроении, Маленький Гном обращался к остальным так, словно все они принадлежали к расе Подгорного Племени, — небывало высокая честь, особенно если знать, как ревностно относятся гномы к родству и собственному языку — даже Фолко, десять лет пространствовав бок о бок с Торином и Строри, знал из этого Тайного Наречия слов пять-шесть, не больше, да и то бранные.

— Мы оторвались? — спросил Фолко у кхандца.

Собственное чутье подсказывало, что да, погоня заплутала где-то в лесистых холмах и по крайней мере до рассвета, пока не выпущены на поиски специально обученные кречеты, им опасаться нечего. Но что скажет рожденный невдалеке от этих мест?

— Оторвались, — кивнул Рагнур. — Почтенный гном прав — чистая работа. Но и крепки же вы драться, досточтимые! — В голосе воина скользнула завистливая нотка, нотка белой зависти опытного бойца к более умелому, у которого не зазорно поучиться. — То-то я, помнится, дивился, когда слышал россказни про вас троих... А теперь вижу — не врал народ. Хоббит хоть и тонок, а не перешибешь и тараном! — Он засмеялся.

— Спасибо, — усмехнулся Фолко. — На добром слове спасибо, но и я тебе, почтенный Рагнур, так скажу: кабы не твое снадобье, погоня у нас на плечах бы висела...

— Это точно, — легко согласился кхандец, и они с хоббитом рассмеялись. В самом деле, что выхваливаться друг перед другом? Один без другого все равно бы пропал...

Гномы тем временем обихаживали Эовин. Девушка не дрогнула в жестокой схватке — и только теперь, когда опасность осталась позади, ее затрясло. Однако она оставалась прежде всего Всадницей — и первым делом напустилась на Торина за неправильно наложенную упряжь.

— Если она холку собьет — как отсюда выберемся? — сердито выговаривала она тангару, ловко управляясь с ремнями и пряжками. — Смотри, вот как надо... Так, так и вот так...

Торин и Малыш внимали с видом самых усерднейших учеников и понятно — по их настоянию Эовин оказалась в отряде, И их долг теперь — сделать так, чтобы она поскорее забыла все ужасы плена...

Они настолько осмелели, что даже развели костер. Рагнур выудил из недр седельной сумки чертеж харадских земель:

— Мы сейчас, скорее всего, здесь... Удачно, скакали-то мало что не наугад— Застав поблизости нет. На рассвете двинемся к северу.

Фолко кивнул. Его мысли уже занимало другое: они оказались на дальнем Юге. Не удастся ли отсюда магией эльфийского перстня дотянуться до источника неведомого пламени?

Эовин, устав распекать гномов, тихонько устроилась возле огня, не сводя с хоббита внимательного взгляда.

Сосредоточившись, Фолко смотрел на дивный камень. Мысли послушно уходили; мотылек в перстне оживал, готовясь вырваться на свободу...

Но едва хоббит поднял взгляд — как в зрачки ударил обжигающий поток яростного пламени. Фолко едва не закричал от боли — чувство было такое, словно он смотрит на солнце широко раскрытыми глазами, смотрит — не в силах зажмуриться...

Вмешалась его собственная воля: это ведь не солнце, сказал он сам себе, превозмогая боль. Ты должен бороться и выстоять. Иначе... Может, все окажется еще хуже, чем с Олмером.

Огонь был близок. Фолко ощущал его полыхающее сердце, что билось мерными тяжелыми ударами. Билось на земле...

Да, да, на земле — потому что сквозь пелену невольных слез Фолко видел неясные очертания каких-то гор, холмов, долин; лишенные цвета, они казались песчано-серыми в яростном белом огне. Не морок, не обманный мираж — а настоящая, грубая земная твердь.

Огонь жег, казалось, самую его душу, навсегда, намертво вплав-ляясь в нее. Боль в обожженных глазах становилась все сильнее, все труднее и труднее становилось терпеть ее — а вдобавок вдруг заныл старый ожог на левой руке, — ожог, оставленный на память темным Кольцом Олмера. Боль в руке заставила хоббита вернуться назад, в обыденный мир, где над головой сверкали яркие южные звезды, где вокруг расстилалась ночь и, точно соревнуясь Друг с другом, неумолчно орали местные кузнечики.

Фолко окончательно пришел в себя, кто-то изо всех сил тряс его за плечи.

— А... Эовин, оставь! — выдавил Фолко. — Я в порядке!..

— Да он же бледен как смерть! — выкрикнула девушка куда-то себе за спину, обращаясь, очевидно, к гномам.

— Да ничего, ничего, оклемается! — пробасил Торин. — Это он специально...

— Хлебнуть ему вот этого дай, — раздался голос Малыша, и возле губ Фолко оказалось горлышко фляги.

Хоббит хлебнул — терпкое, ароматное вино, одному Малышу ведомыми путями добытое в Умбаре и, похоже, гондорское довоенной закладки. Что теперь на месте тех виноградников, лучше и не вспоминать...

Фолко сел, протер слезящиеся глаза. Боль в руке постепенно утихла, и это было самым весомым доказательством того, что все привадившееся ему — не горячечный бред.

Сидя рядом на корточках, гномы пристально взирали на хоббита.

— Ты... что-то... видел? — запинаясь, выговорил Торин.

— Видел, — вздохнул Фолко — глаза слезились немилосердно, все казалось туманным и нерезким. — Видел и... похоже... знаю, где искать этот огонь.

— Как?! — разом воскликнули Торин и Малыш. — Знаешь, где искать?!

Эовин недоумевающе глядела то на одного, то на другого. Раг-нура всякие там огни и прочая чепуха не занимали вовсе — и кхандец даже не прислушивался к разговору спутников. Сидел, вострил саблю...