Ник Перумов - Кольцо тьмы. Трилогия

— Да... еще южнее Харада. Там горы... очень высокие... и как будто бы море неподалеку, — припомнил хоббит, с усилием извлекая из памяти опаленный белым пламенем серый берег; рядом тяжело плескались такие же серые, безжизненные волны, словно и не вода это вовсе, а какая-то ядовитая слизь...

— Горы? Южнее Харада? — встрепенулся Рагнур, разобрав последние слова Фолко. — Есть такие! Мы их Хребтом Скелетов зовем. Там в незапамятные времена какая-то бойня случилась... Кто, с кем, для чего — один Морской Отец ведает, если, конечно, в те края хоть раз заглядывал.

— А почему Скелетов? — полюбопытствовал хоббит.

— Так ведь там костяков этих валяется — видимо-невидимо. Целые орды, верно, полегли. И оружия много — старого, очень старого. Оно и понятно — в пустыне железо ржавеет медленно, не то что у нас, на море...

— Горы... — задумчиво протянул Фолко. — А за горами...

— А за горами — река Каменка... И Нардоз — наш Нардоз. Стоит... вернее, стоял. — Кхандец сжал кулаки. — Еще южнее — Молчаливые Скалы... И — Дальний Юг.

— Перьерукие! — выдохнул хоббит. — Это их владения...

Рагнур кивнул:

— Тан рассказывал мне — перед тем, как послать к вам... Говорил — вы видели пленника тана Вингетора?

— Угу, — отозвался Торин.

— И что — действительно перьерукий?

— Самый что ни на есть расперьерукистый перьерукий! — уверил кхандца Малыш. — Ну, конечно, перья у него не как у орлов Манве... но тоже есть. Вождь, говорят...

— Чудеса, да и только. — Проводник развел руками. — С такими мы еще не дрались... но это даже и к лучшему! Интереснее будет...

Для Рагнура война все еще была забавой, смертельной и кровавой игрой, в которой ставка — смерть, и это лишь подогревает азарт воина...

— Ну, нам пока не к перьеруким — а в Умбар, — заметил Малыш. — Или кое-кто уже собрался к этим, как их, Горам Скелетов? — проницательно добавил он, окинув внимательным взглядом лица Торина и Фолко.

— Не забывай, для чего мы отправились сюда, — напомнил другу хоббит.

— Превеликий Дьюрин! — застонал Малыш, обхватив голову руками. — И за что только — неужто за одну невинную любовь к пиву! — ты послал мне этих безумцев в друзья и спутники? Они вечно лезут в самое удобное для потери голов место — и мне приходится, хочешь не хочешь, тащиться следом, потому что должен же быть с ними хоть один здравомыслящий тангар!

— Ну-ну! — Торин только отмахнулся, давно привыкнув к причудам сородича.

— Кто-то должен помочь Эовин добраться до Умбара, — непререкаемо заявил Фолко. — И слушать ничего не хочу! Один раз ее уже украли... не хватало, чтобы теперь просто убили, если нас таки нагонят! Слышите, вы, тангары?!

— Я не пойду! — Эовин вскинулась разъяренной кошкой. — Ни за что!..

— А как ты себе это мыслишь, друг хоббит? — невинным голосом поинтересовался Торин, с преувеличенным интересом рассматривая лезвие своего топора. — Что один из нас бросит остальных и потащится в Умбар? А там будет попивать себе пивко в местных тавернах — прескверное, надо сказать, его и пивком-то назвать нельзя! — давить мух да громко жаловаться на скуку? Неужели ты обречешь одного из нас на такую пытку, ты, наш давний друг?!

— Торин, — внутри у хоббита все кипело, — ты понимаешь, что Эовин здесь оставаться нельзя?! Или в твоей тупой гномьей башке от неумеренного потребления пива уже вконец помутилось.

Торин побагровел, на скулах тангара заходили желваки, а громадные кулачищи сжались. Таким Фолко видел его только перед самыми жестокими битвами.

— Да что ты возомнил о себе, ты... — начал было гном, и, наверное, все кончилось бы нешуточной дракой — если бы хоббит не овладел собой.

— Торин, опомнись! Это же то самое безумие, что и у харадримов, и у перьеруких! Понимаешь, нет? Малыш, помоги!

Маленький Гном действовал, как всегда, быстро и не раздумывая. Схватив котелок с водой, он в одно мгновение опорожнил его за шиворот Торина. Тот взревел, словно десять балрогов сразу — так, что Рагнур, скривившись, повис у него на плечах, самым невежливым образом пытаясь заткнуть ему рот.

— Обезумел ты, гном! — зарычал кхандец в самое ухо Торина.

На рычащем тангаре повисли Рагнур и Малыш; миг спустя к ним присоединился Фолко. И — то ли вылитая Строри вода и впрямь подействовала отрезвляюще, то ли еще что, но Торин вдруг как-то обмяк, уронил руки и перестал вырываться.

— Все, друзья, все. — Он провел по лицу широченной ладонью, словно снимая липкую отвратительную паутину. — Уже прошло... Ух!..

— Нам нельзя ссориться — неужто еще кто не понял? — с досадой заметил Фолко. — Да, на нас эта штука действует слабее — но действует все равно. И мы запросто перережем друг другу глотки, если начнем спорить по каждому поводу...

— Вот именно, — подхватил Малыш. — Так, может, ты тогда и уступишь?..

Эовин умоляюще смотрела на хоббита. Тот, не выдержав, отвел взгляд.

— Эовин... Мы через многое прошли, мы странствуем и воюем уже десять лет... У тебя пока нет ни сил, ни опыта... Нам придется все время думать не о том, как исполнить наш долг — добровольно принятый, — а как уберечь тебя от опасностей. Я совершил тяжкую ошибку... Там, еще в Рохане... Когда согласился, чтобы ты отправилась с нами...

— Если вы спорите, кому возвращаться в Умбар с достославной воительницей Эовин, то это могу быть я, — спокойно заметил Рагнур. — Мой тан приказал мне помочь вам выручить ее — и вернуться обратно. Приказа идти с вами в дальний Харад я не имею — а вы знаете, как строго карают у нас за неисполнение слова тана, которому я присягнул добровольно и служу без принуждения...

— Иными словами, ты трусишь, — чистя ногти кончиком кинжала, спокойно заметил Малыш. В следующий миг виснуть на плечах кхандца пришлось уже Торину и Фолко — вместе с Эовин.

— Друзья, друзья! — с отчаянием вскричал хоббит, когда мокрый Торин привел Рагнура в чувство тем же самым образом — опорожнив второй котелок.

— Кто бы за водой сходил — кончилась, а то, чувствую я, мы сегодня все друг друга пообливаем, — невозмутимо заметил Малыш.

Рагнур, отфыркиваясь, точно кот, полез в мешок за сухой одеждой.

— Верно, — заметил он, разворачивая рубаху. — Верно, брат Фолко, — мы и впрямь друг друга поубиваем... Потому что и в самом деле — каждое слово поперек — теперь словно плевок в лицо...

— Так ты понимаешь теперь, зачем мы идем в дальний Харад? — в упор спросил Торин.

— Не понимал... пока на себе не почувствовал, — криво усмехнулся кхандец, освобождаясь от доспехов.

— Ну, видишь, нам без тебя — никак? — настаивал гном. — Это не северные земли... тут даже трава другая!

Рагнур опустил голову. Кхандец тяжело дышал, лоб его в лунном, свете блестел от пота.

— Постой, постой, Торин! — спохватился Фолко. — Ежели так, то кто же отведет Эовин в Умбар?