Алла Болотина - Маригрот [СИ]

– Это было бы очень красиво, если бы не было так холодно, – пробубнил он себе под нос, стуча зубами.

Он шёл, сжавшись в комок, сопротивляясь ледяным порывам ветра, пока не упёрся во что-то скользкое и холодное. Подняв голову, мальчик замер, забыв про ветер и стужу. Перед ним в огромном прозрачном бруске льда, висящем прямо в воздухе, застыла прекрасная харерия.

Оперение диковинной птицы ослепительно сверкало в лучах солнца. Крылья, увенчанные голубыми подпалинами, походили на большие языки пламени. Золотая кольчуга из перьев пестрила разноцветными узорами. Большие изумрудные глаза жар-птицы печально смотрели на Игоря. Нацарапав на шершавой поверхности льда огненную формулу, он поднёс золотую нить и стал аккуратно растапливать сверкающий брусок. Птенец, уютно устроившийся в складках его футболки, тихонько попискивал. Сколько прошло времени, Игорь не знал, но ладонь замёрзла так, что он уже не чувствовал пальцев, а ледяная глыба таяла очень медленно.

– Помоги мне! – в сердцах крикнул он харерии.

В её холодных глазах загорелся огонёк. Птица встрепенулась, взмахнула крыльями, и оставшийся лёд разлетелся на тысячу осколков. Жар-птица взлетела в белое небо и ещё раз взмахнула крыльями. Воздух расцветился радужным спектром, от перьев и крыльев птицы исходило необыкновенное тепло. Снег мгновенно перестал валить, и всё вокруг начало стремительно таять. Всего через несколько минут под ногами Игоря уже благоухала изумрудно-зелёная трава. Деревья, только что укутанные пушистым снегом, на глазах покрывались листочками. Их ветки опускались под тяжестью налившихся золотых яблок.

– Я твой приз, – грустно пропела жар-птица, – но помни, мы, огненные птицы харерии, можем жить только на Хаумее.

– То есть ты умрёшь, если я заберу тебя на Маригрот? – уточнил Игорь.

– Да, я превращусь в горстку пепла, зато ты пройдёшь испытание посвящённых и получишь разрешение стоять перед дверью Мардрагора… – опуская сияющий взгляд, покорно склонилась перед ним птица.

– Знаешь, – задумчиво проговорил мальчик, – я не готов решать свои проблемы ценой твоей жизни. Ты можешь быть свободна.

Птица растерянно захлопала своими переливающимися на солнце ресницами.

– Это невозможно, у тебя моё дитя. Без него я не могу улететь, – тихо возразила она.

Удивлённый Игорь развернул край футболки и протянул ей резвящегося птенца, найденного в лабиринте. В пылу боя и позже, на ледяной равнине, он совершенно забыл о нём. Жар-птица подлетела и нежно взяла малыша под крыло, пряча в своём сверкающем оперении. Из её глаз упала одинокая слеза. Игорь не мог отвести от неё взгляда. Он так и стоял с протянутой рукой, зачарованный красотой птицы.

– Чем я могу тебе помочь? – ласково пропела харерия.

Игорь опустил взгляд на свою ладонь – в ней лежала застывшая сверкающая слеза жар-птицы. Он улыбнулся.

– У меня появилась идея, – подмигнул он ей. – Я создам твою иллюзию.

И, используя знания, полученные на последнем занятии Аэрии, он вмиг сотворил из сверкающей слезы прекрасную иллюзию харерии.

– Ради меня ты не пройдёшь испытание? – ошеломлённо спросила мальчика птица.

– Лети, – махнул ей на прощание рукой Игорь.

Он оказался в зале посвящения с чудесной птицей в руках. Все пятнадцать посвящённых молчали. Иллюзия, пролетев по кругу, вспыхнула красным огнём и застыла в центре сферы, вновь став слезой харерии. У всех на глазах она превратилась в пепел и исчезла.

– Иллюзия, – выдохнула Феба.

Зал погрузился в тишину. Первой встала Аэрия.

– Блестяще! – удовлетворённо хлопнула она в ладоши. – Игорь, ты не просто прошёл наше испытание, ты прошёл его блестяще. Мы стали забывать, – обратилась она к посвящённым, – что главное в нашем мире – это жизнь. За всё время испытаний никому и в голову не приходило задуматься, какую боль и страдания испытывает харерия, приходя в наш мир. Этот юноша первым рассудил, что не все средства хороши для достижения своей цели.

Посвящённые вставали один за другим.

– Моя оценка «отлично»! – улыбнулась Феба и начала аплодировать мальчику.

Её поддержали все присутствующие. Зал взорвался овациями. Игорю торжественно объявили, что он прошёл ускоренный курс обучения и готов к посвящению, если на то будет воля Мардрагора и Альфарды. Ему также вручили личную печать с буквой «И».

Вернувшись домой, Игорь сразу бросился в колботеку. На ярко-синем ковре были аккуратно разложены стопки древних свитков. Возле каждой из них лежал небольшой кусочек пожелтевшего пергамента, на котором аккуратным Дашиным почерком с завитушками были любовно выведены названия планет. Игорь приблизился к горе свитков, помеченных как «Земля», и ещё раз обвёл помещение взглядом. Вдруг из-за его спины послышался голос запыхавшейся Даши.

– Карасик! Наконец-то ты вернулся! – поправляя непослушный локон, обратилась к нему девочка. – Помнишь, я тебе рассказывала про предметы-тайники?

– Вообще-то не очень, – честно признался Игорь.

– Это предметы, на которые наложены особые чары. Для того чтобы получить то, что в них спрятано, нужно отгадать загадку. Они были очень популярны несколько столетий назад, – уточнила она и, заметив интерес в глазах собеседника, ринулась перебирать «земную» стопку. – Так вот, я нашла свитки с такими тайниками. Их здесь сотни, и, ты не поверишь, для таких тайников твои предки использовали настоящие произведения искусства. Смотри!

Она достала позолоченный тубус с виньетками и бережно извлекла из него старинный холст. Помещение мгновенно наполнилось благородным ароматом масляных красок. Лак, покрывавший картину, со временем потрескался, но полотно было в отличном состоянии. На тёмно-зелёном фоне светился кипенно-белый арабский скакун. В слегка ссутулившемся всаднике, исподлобья взирающем на окружающих, Игорь мгновенно узнал Наполеона Бонапарта.

– Беда в том, – продолжила Даша, – что артефакты относятся к разным мирам и эпохам. Мне удалось разгадать лишь эту загадку.

Она достала из кармана небольшую лупу и приблизила её к правому нижнему углу картины. Под выпуклым стеклом мгновенно засияла надпись:

Лишь тот, кто знает подлинный окрас, получит ключик к истине у нас.

– И что это означает? – почёсывая затылок, спросил Игорь.

– Бытует мнение, что у Наполеона были гиппофобия и лейкофобия… – начала объяснять Даша.

– Так, Иванова, давай по-человечески, – недовольно пробурчал Игорь.

– Он недолюбливал лошадей и боялся белого цвета. И получается, что на этой картине он «столкнулся» сразу с двумя своими фобиями, – пояснила Даша. – Смею предположить, что конь на картине – Маренго, любимец Наполеона. И, если меня не подводит память, современники описывали его как арабского скакуна серого цвета, близкого к цвету сюртука полководца. Белый цвет – фантазия художника. В загадке нас просят указать подлинный окрас. Ты можешь перекрасить коня в светло-серый?