Алексей Бобрик - Дар Павшего. Восход Черного солнца [СИ]

— Да, что же мы, по-вашему совсем деревня? — немного обиделся бывший мичман — Имеется у нас самая настоящая, почтово-телеграфная контора. И даже с заграницей погуторить можно. С киданьским Шанхаем связи налажены и Нагасакой японческим. — Телеграфная компания налажена ни какая абы, а Датческая!

— С техническим прогрессом я вижу, что всё у вас в порядке, а вот для увеселения публики, осуществляют ли тут мероприятия? — вспомнил про предстоящий вечер, командировочный.

— Спрашиваете исчё. А то же. Имеется тут у нас, городской развлекательный сад, среди местной публики — «Италией» зовётся.

— Уж не самого ли Чехова, рассказ «Душечка», затрагивает эту тему? — приободрился гость, вспоминая классику жанра.

— Извольте Вам комплимент отвесить — поклонился Степан Васильевич — в самое яблочко попали. Он самый. И вообще, Владивосток окромя этого, весьма богат питейными заведениями, трактирами и харчевнями самого высшего разряда. А в доме купчихи Галицкой, устроена сцена, как в настоящих теятрах. И туда приезжала с гастролью, профессиональная труппа из самого Санкт Петербургу. — Да и другими, им подобными заведениям богат наш город. Всё и не припомнишь.

Кстати, вы про читать спрашивать, чуть ранее изволили. Дело в том, что усилиями учёного Общества Изучения Амурского Края, открыта была читальня. Книг — тьма. — развёл руками Степан, показывая сколько там книг.

— Да, выходит, что во Владивостоке не только красиво, но и весьма интересно. А вот, как у вас тут с климатом устроено? Как погода устроена — балует?

— Климат говорите? Конечно нету тут у нас никаких Африк, а у нас тут свой климат — специальный, но жить можно. То туман, то солнце. И затем — ляпота! Чтобы скучно не было.

А вообще то, у нас во Владивостоке мрут европейцы, умерла между прочим одна генеральша. — И тут, мужичок залился заразительным смехом, от которого сразу стало понятно, что и климат и всё остальное здесь вполне себе нормально, а для стороннего человека, особенно столичного гастролёра — не понять. Тут жить надо.

— На самом деле, господин хороший, я бы вам порекомендовал неспешно побродить, да посмотреть тут всё самому. Погулял бы ты по городу, полюбовался с Тигровой сопки панорамой нашего залива… — вдруг, собеседник принялся пристально вглядываться вдаль — О! — глядите-ка, повезло вам. Смотрите вон туда. — и стал показывать пальцем на какой-то участок бухты.

И, действительно. Вглядевшись в водную гладь залива, учёный заметил, что там плавал самый настоящий кит.

— Рыбища красивая, да? — умилился отставной мичман — Их, наш новый городской голова строго настрого приказал не трогать в этом месте. Ни китобоям, и никому иному этого делать не полагается. Для услады глаз, как говорится.

— Кстати, это не рыба.

— Как это не рыба? — удивился Степан — Зовётся рыба-кит, а не рыба? Что же это тогда — птица, что ли?

— Это млекопитающее животное. По-научному доказано. — важно ответил учёный человек.

— Да ну вас, скажете тоже. Кошка, вон — животное. У животного лапы да хвост должны быть. А тут, что? — Голова, да рыбий хвост. Скажи кому — засмеют.

— Да нет, самое, что ни на есть животное. Бывают такие казусы в науке. А то, что в воде плавает, так это ничего. Бегемот тоже в воде плавает.

— Ну, а то, что его все рыбой кличут. Как с этим быть? — привёл весомый контраргумент Степан Васильевич.

— Это всё народная молва. — пояснил столичный гость — Вон, к примеру — Император Поднебесной империи, не под небом же сидит, хотя все так говорят — Поднебесный.

— Гляжу я на вас и диву дивлюсь. Вроде бы учёный, почтичта академик, а такое говорите — Скажете ещё кому, засмеют. А где же он, Анператор этот хунхузский, по-вашему сидит? Под землёй, что ли? — конечно же под небом! — сразил своей железной логикой, собеседник.

На это, у учёного ответа сразу же не нашлось, а довольный мужичок продолжал увлекательную дискуссию:

— Вот вы говорите, наука — наука. А я вам расскажу вот, что. — Туточа, намедни один морской капитан одну бибизяну с Африки привёз, да его жинка, тоже учёная и говорит — дескать мы, люди, от этих арамбутанов и произошли в прошлом. Так с абезей, то хоть понятнее. Она курить научилась и кашу ложкой зачёрпывать. А ваш кит — рыба, как рыба. Только, что большая и пары пускает.

А, про то, что мы от бибизян произошли — это вообще кошмар! Мы с мужиками неделю уссыкались… Я, между прочим всех своих предков по памяти знаю. И ни одной абрамбутаны хвостатой среди них не было! Может ещё и царь от её самой произошёл? А? Что наука об этом скажет? — вошёл в раж, хоть и бывший, но мичман.

А столичный гость стоял и смотрел вдаль, где пускал водные пары самый настоящий кит… — Быть может, побываю я во Владивостоке отдельным визитом и смогу втолковать ему о науке, и китах в частности поподробнее. — Подумал про себя наш учёный. — Но сейчас, всё-таки прогуляюсь я лучше по городу. Как советовали…

— Что же, дорогой мой друг Степан Васильевич, с вами очень интересно, но сейчас я спешу откланяться — дела ждут. До свидания…

— Будьте здоровы и в добрый путь, мил человек. Надеюсь, что наш город вам понравится…

Погуляв по городу, побродив босиком по морской воде и съев в придорожном ресторанчике порядочную порцию устриц, к позднему вечеру учёный навестил знаменитую «Италию».

После бурной ночи в «Версале», куда он технично переместился из «Италии» за полночь, наутро он обнаружил себя хоть и крайне уставшим, но довольным. Затем, кое как приведя себя в порядок, он оказался в лодке на которой и переплыл пролив разделяющий город и остров.

Поездка проходила в сопровождении адъютанта начштаба, который пытался выспросить, что да как у него прошло с момента прибытия. Уже собираясь послать господина адъютанта на всем известные три буквы, он вдруг понял, что наконец то явился ко входу в ту самую пещеру. — Там то он и увидел то, что ему ранее показали в схематическом виде, в рапорте. Судя по всему, увиденное его впечатлило. И это очень мягко сказано…

Оценив открывшуюся картину и простояв в ступоре несколько минут, он заказал адъютанту принести себе графин столового вина № 40, то бишь водочки, по-нашему.

Что же, хозяин-барин. Принесли ему водочки, литра полтора, мясца тушеного, хлебушка свеженького, да и ведёрко икорки для приличия. Всё это дело украсили малосольными огурчиками. Гостеприимно, в общем то всё обеспечили.

Поблагодарив за службу, уселся он напротив изображения и велев не беспокоить, просидел там почти что до ночи. Когда ожидавшие его люди, не выдержали и пришли проведать, да поинтересоваться чего надобно ещё, то обнаружили мертвецки пьяным и валявшимся на покрытом дощатом настилом полу. Ни икры, ни огурчиков, ко всеобщему удивлению, он даже не попробовал, а графин с водкой был практически пуст. — Об этом факте, ещё долго сказания среди солдат ходили, обрастая всё новыми подробностями, пока всех не разбросали по фронтам и другим направлениям, для подавления революционных событий.