Рэйда Линн - Волчье время

— Ты его уже видел? Крикса?.. — голос Ингритт показался Олрису взволнованным.

— Может, сначала возьмем что-нибудь поесть, а уж потом поговорим о Меченом? — проворчал Олрис, чувствуя, как живот бурчит от соблазнительного аромата теплого хлеба и мясной похлебки.

— Возьми себе, я не хочу, — нетерпеливо сказала Ингритт. — Сегодня он приходил в госпиталь.

Вопреки всякой логике, Олрис почувствовал укол разочарования. Он думал, Ингритт, как и Янос, хочет что-нибудь узнать о его встрече с Меченым, а оказалось, ей, напротив, не терпелось рассказать что-то свое.

— …Он пришел с самого утра. Прямо с порога спросил Алинарда, как дела, и они вместе пошли к тому парню, которому обожгло лицо и кисть. Помнишь, я говорила?

— Подмастерье кузнеца? — довольно кислым тоном спросил Олрис.

— Да, — кивнула Ингритт. В последнюю их встречу она прожужжала Олрису все уши разговорами об этом Мареке, и Олрис, хотя и сочувствовал его беде, начал испытывать странное раздражение при мысли, что Ингритт так много возится с каким-то подмастерьем. — Мы, разумеется, давали ему болеутоляющие, но он все равно стонал часами напролет. А потом, уже ночью, в госпиталь пришел айзелвит, который заявил, что Меченый вернулся, и передал Алинарду коробочку с каким-то белым порошком, который он назвал люцером. Он сказал, что Меченый просил спокойно тратить порошок — он привез столько, что должно хватить на год вперед. Алинард велел Мареку открыть рот и втер щепотку порошка ему в десну. Тот почти сразу перестал стонать, а Алинард так обрадовался, что чуть не пустился в пляс. Сказал, что он уже забыл, насколько легче жить, когда под рукой есть люцер. Я спросила, что это такое, и Алинард сказал, что это очень сильное болеутоляющее, которое можно достать только в их мире, и что недавно Меченый отправился за ним, а теперь вот вернулся и привез люцер с собой. Ты представляешь? Он действительно может ходить между мирами!

— И не только он, — пробормотал Олрис, думая о Бакко и адхарах.

— Что?..

— Неважно. Говоришь, дан-Энрикс пришел в госпиталь?.. — спросил Олрис, надеясь ее отвлечь.

— Ну да. К тому моменту действие люцера уже почти кончилось, и Марек умолял Алинарда дать ему вторую дозу. Алинард спорил, говорил, что люцер нельзя принимать так часто, но, кажется, на самом деле он не знал, что ему делать. Это действительно очень трудно — видеть, как кто-нибудь мучается так, как Марек, и при этом знать, что нужно только дать ему щепотку порошка, чтобы он тут же перестал страдать от боли. А потом пришел дан-Энрикс. Он захотел снять повязку и посмотреть, как заживают ожоги. Алинард послал меня за чистыми бинтами. Когда я их принесла, Меченый посмотрел на меня, улыбнулся и сказал — «Ты, должно быть, Ингритт? Сегодня ночью я говорил с твоим другом, Олрисом. Он много о тебе рассказывал». А что, ты правда много обо мне рассказывал?

— Я только отвечал на его вопросы.

— Понятно. В общем, Марек понял, что мы собираемся менять повязку, и опять начал канючить, чтобы мы дали ему люцер. Алинард посмотрел на Крикса и спросил о чем-то на их языке. Я думаю, он сказал он что-то вроде — «может быть, дадим ему еще чуть-чуть? Наверняка ему это не повредит». Хорошо, что меня никто не спрашивал, что делать. Когда мы меняли повязки, парень так жутко кричал, что мне всегда хотелось оказаться где-нибудь подальше. А дан-Энрикс посмотрел на него и сказал — «Люцер тебе пока не нужен. Обещаю, в этот раз тебе будет не так больно, как обычно». А потом они с Алинардом поменяли ему повязку. В полной тишине. Потом дан-Энрикс еще немного побыл в госпитале и поговорил со всеми нашими больными. Знаешь… я почти готова поверить в то, что он и правда маг. Они просили его посидеть рядом, брали его за руку — я до сих пор не понимаю, почему он позволял им это делать. Но самое главное, что после этого многим из них и в самом деле стало лучше.

Олрис почесал нос. Нельзя сказать, что он не слушал Ингритт или же не придавал ее словам значения — но при этом он все время думал о своем.

— А ты не знаешь, сколько ему лет?.. — спросил он девушку. Странное дело, но она ничуть не удивилась этому вопросу.

— Около двадцати. Я спрашивала Алинарда — он знал дан-Эрнрикса еще подростком.

— Около двадцати ?! — повторил Олрис. Разочарование было так велико, что Олрис не сумел его скрыть. — Я думал, он гораздо старше.

Девушка кивнула.

— Думаю, это из-за шрама и клейма. Алинард говорит, Меченый оказался на войне, когда ему было меньше четырнадцати лет. — Ингритт тряхнула головой. — Хотела бы я знать, кто он на самом деле, этот Крикс!

— Я тоже, — согласился Олрис.

«И я собираюсь это выяснить» — добавил он мысленно. Оказалось, магия имеет странную особенность — если она не пугает тебя до смерти и не внушает желания бежать как можно дальше, то притягивает, как магнит.

Несмотря на твердое решение узнать о Меченом и его магии как можно больше, в те несколько дней, которые последовали за приездом Крикса в Руденбрук, Олрис узнал о нем не так уж много.

Меченый почти каждый день бывает в лазарете.

Меченый обедает в покоях Истинного короля.

Меченый любит подниматься засветло, седлать свою кобылу и предпринимать одинокие верховые прогулки по окрестностям Руденбрука. Иногда он управлялся с лошадью самостоятельно, а иногда будил спавших в конюшне Олриса и Яноса. В такие дни они вставали, и, зевая во весь рот, седлали лошадь Крикса — тонконогую гнедую шестилетку — а потом ложились досыпать и поднимались снова, только когда лорд дан-Энрикс возвращался со своей прогулки.

Янос чаще всего дрых так, что его можно было добудиться только на пожар, но Олрис спал довольно чутко. Как-то раз, уже после отъезда Меченого, он проснулся с четким ощущением, что на конюшне кто-то есть. Сначала ему показалось, что дан-Энрикс возвратился раньше, чем обычно, но потом он понял, что ошибся. Человек, вошедший на конюшню, двигался совсем не так, как Меченый, и, судя по всему, старался производить как можно меньше шума.

Олрис тихо встал и выглянул наружу через стенку денника. При свете фонаря, который он наполнил маслом и зажег каких-то полчаса назад, Олрис увидел тонкую и гибкую фигуру, закутанную в черный, опушенный мехом плащ. И этот плащ, и движения незнакомки не оставляли никаких сомнений в том, что это женщина.

Олрис пнул Яноса ногой. Тот попытался отодвинуться к стене и поплотнее завернуться в плащ, но Олрис пнул его опять.

— Вставай! — прошипел он. — Хватит храпеть! Мне нужна твоя помощь.

В конце концов, Янос все же открыл глаза и встал, моргая, как сова.

— Что там еще?.. — простонал он.

— Иди сюда. Тут какая-то женщина. Я никогда раньше ее не видел. Может быть, она воровка?