Мария Баринова - Цена клятвы

— Сегодня ты проделал большую работу.

Джерт учтиво поклонился.

— Рад помочь вашей светлости.

— Ты преуспел там, где потерпели неудачу даже мы с бароном. — В глазах Грегора заплясали хорошо знакомые Артанне ледышки, вкрадчивый голос внушал тревогу. — Нашел виновного среди узников, разговорил, выведал тайны. Помог предотвратить очередное покушение — и все за один короткий вечер. Достойно восхищения. Или подозрения.

Энниец прищурил глаза.

— В этом нет ничего удивительного. Я с радостью расскажу, как все получилось.

— Разумеется, расскажешь, — холодно улыбнулся Волдхард. — Тебе будет дана возможность все объяснить. Но не здесь. Увести его в камеру, — приказал он нескольким гвардейцам.

Артанна преградила воинам дорогу, положив руку на меч.

— Стоять, красавцы, — прошипела она. — Что происходит? Грегор!

— Прошу извинить, леди Толл, — герцог повернулся к обескураженной наемнице. — Мне будет спокойнее, если этот человек скоротает время в изоляции, пока мы с ним не поговорим по душам.

Джерта подхватили под руки двое могучих гвардейцев и потащили прочь из комнаты.

— Командир, что за… — орал Медяк, безуспешно цепляясь ногами за порог, но замолчал, получив удар под дых.

Вагранийка подошла к герцогу.

— И правда, Грегор, что ты творишь? — тихо прорычала она. — О таком мы не договаривались!

— Обычная предосторожность. Ты ведь сама говорила, что не доверяешь ему.

— Как и любому другому наемнику. Но это не относится к делу. Медяк спас жизнь послу, а теперь ты бросаешь его в камеру?

— Это не обсуждается! — рявкнул Волдхард. — Никто не говорит, что я буду держать его в тюрьме вечно. Но он точно что-то знает об этих убийцах. И я не хочу, чтобы он начал болтать раньше времени.

Наемница подошла к Грегору и, прижавшись к нему плечом, прошептала на ухо:

— Сегодня из-за тебя я потеряла убитым одного человека, а второго ты отправил в темницу. И это при том, что официально мы так и не оформили нашу сделку. До подписания контракта «Сотня» подчиняется законам Гивоя, но не твоим прихотям, пусть даже ты и герцог. Если с моим человеком что-нибудь случится, пока он будет находиться в твоей темнице, разгребать дерьмо, в которое влез по собственной глупости, будешь без моей помощи. После того, как явишься в суд.

Грегор нервно расхохотался.

— Ты перегибаешь, Артанна. Закон и суд здесь — я.

— Я защищаю своих людей, — Артанна не дрогнула под пристальным взглядом Волдхарда, но инстинктивно сжала эфес меча. — И буду защищать их перед кем бы то ни было.

Герцог отступил на шаг.

— Как и я — своих, — бросил он. — И поэтому Джерт-энниец расскажет мне всё.

Ихраз влетел в казначейские покои, подняв ветер. Взглянув на брата, Лахель удивленно вскинула черные дуги бровей.

«А ведь обычно он не тревожится по пустякам».

— К чему такая спешка? Отравили колодец во дворе Эклузума? Сожгли флот в Рионе? — не отрывая пера от свитка, задал вопрос Демос.

— Канцлер умер.

Деватон отложил писчие принадлежности и поднял глаза на эннийца.

«Проклятье».

— Когда? — справившись, с собой, наконец, спросил он.

— Около часа назад. Старый Кэйнич принес весть.

— Быстро веди его сюда.

— Нет нужды. Он здесь. — Телохранитель отстранился, пропуская вперед дряхлого старика, выглядевшего немногим моложе, чем сам Ирвинг Аллантайн. Демос поднялся навстречу верному слуге канцлера.

— Соболезную.

— Я пришел не за утешением, ваша светлость. Мне приказано исполнить последнюю волю господина.

— И она касается меня, верно?

— Ну письмо уж точно адресовано вам, — просипел Кэйнич. — Мне было приказано дождаться, пока вы не закончите его читать. Понятия не имею, зачем его покойной светлости это понадобилось, но я буду стоять здесь и ждать.

Руки старика дрожали. Демос принял письмо с печатью в виде трех копий, пронзивших пылающее сердце. Лахель предложила слуге воды, и тот с благодарностью осушил стакан.

«Неужели сейчас пришло время посвятить меня в твою тайну, Ирвинг? Не мог подождать хотя бы до похорон, старая ты перечница?»

Казначей бережно вскрыл печать. Пробежавшись глазами по нескольким строкам, Демос, не отрываясь от чтения, резко приказал по-эннийски:

— Убейте его.

Лахель, оказавшаяся ближе всех к Кэйничу, метнулась к старику, резко пнула его сзади по ногам и поставила на колени. В следующий момент послышался хруст шейных позвонков.

— Спасибо, — холодно произнес Деватон и взглянул на труп со свернутой шеей. — Этот человек должен исчезнуть.

Слуги кивнули и потащили тело в другую комнату. Они не задавали вопросов.

«Впрочем, вряд ли я бы смог им объяснить причину».

Оставшись в одиночестве, он перечитал письмо.

Убей человека, который принес это письмо. Немедленно!

Итак, Демос, я умер.

Поначалу я боялся втягивать тебя в эту интригу, но вскоре понял, что не могу не поделиться с тобой этим знанием. Ты — единственный человек во всем дворце, кому я доверяю. Теперь, сынок, у тебя будет выбор: забыть или ввязаться в игру, где даже мне не известны все действующие лица.

Император Маргий и покойный лорд-губернатор Годо Дермид умерли не случайно. Мы втроем расплатились за излишне романтичное представление о будущем империи. Стремление к реформам сыграло с нами злую шутку, показав, что даже влиятельнейшие лица империи не способны повлиять на ее судьбу. Мы были идеалистами и проиграли, а потому я не позволю тебе совершить те же ошибки, что в свое время допустили мы. Именно поэтому я хочу, чтобы однажды ты все же добрался до ключа, который я тебе отдал, и применил его по назначению. Верю, что ты разберешься с этой головоломкой.

Как мог, я замел следы и даже велел избавиться от Кэйнича, поскольку пытаюсь отвести их внимание от тебя. Когда слуга ушел, я принял яд и умер. Хочу уйти сам, пусть в таком случае не попаду в Хрустальный чертог и не встречусь с женой. Кэйнич тоже кое-что знает, и лучший выход для него сейчас — быстрая смерть. Мой старый друг заслужил место на небесах. А ты остаешься на этой земле. Сделай так, чтобы наша смерть не оказалась напрасной.

Как писал малоизвестный, но талантливый поэт Анрэй Конлаокх: «Счастливец тот, кто, уходя, узрел покой». Наконец-то я его вижу.

Надеюсь, ты преуспеешь. Но, что бы ты ни решил, умоляю, будь осторожен.

Ирвинг.

Демос поджег письмо от пламени свечи и бросил на серебряный поднос. Бумага нехотя догорала и упрямо цеплялась за жизнь.

«Почти как я».

Казначей вытащил из-под одежды цепочку с восьмигранным кулоном и снова принялся внимательно его изучать. Он крутил его в руках, проверял крем ногтя на предмет наличия потаенных отверстий и полостей — тщетно. Демос все еще не мог вспомнить, где же видел нечто-подобное. Вздохнув, он тщательно заправил ее обратно за воротник туники.