Алексей Переяславцев - Длинные руки нейтралитета

Когда друзья отсмеялись, Сарат подвел итог:

– Теперь сам видишь: гранить придется. Не ах какая сложная форма, но ради такого случая пусть работает лично Сафар. Уж ему-то я верю. Нет, сделаю даже лучше. Я сам буду корректировать огранку по потокам. Уж тогда-то мы получим самый распрекрасный вариант. Что скажешь?

– Скажу, что по окончании гранильных работ отдай кристалл мне. А я еще раз прогоню расчет.

– Сделка.

То, что Харир, возможно, в скором времени получит фианит с еще лучшими показателями, Сарат не упомянул и как раз потому, что «возможно». Профес в таких случаях говаривал: цыплят по осени считают – и был прав.

Кроме того, Сарат, хоть и был теоретиком, мысленно запланировал чисто экспериментальную работу: на небольшом кристаллике фианита выяснить предельную концентрацию магополей. Нежданные взрывы кристаллов были совершенно не нужны.

А еще высокопочтенный сделал зарубку в памяти: надо обговорить с женой условия обмена товарами. Обмен людьми Сарат посчитал маловероятным. Неболтай с женой, понятно, в счет не шел.

Синяков не особо удивился, когда на пороге его каморки появилось сразу двое знакомых немцев: рыжий Тифор Ахмедыч и Марья Захаровна, про которую уже прошел слух, что она вышла за бравого хорунжего Неболтая. Также неглупый унтер предположил, что речь пойдет о его будущей работе – и не ошибся.

– Сударь унтер-офицер, вы должны были помнить, что вам предлагали работу за пятьдесят рублей на один месяц.

– Был разговор, – осторожно отвечал однорукий унтер.

– Так вот, я подтверждаю предложение. Уехать придется очень далеко, но дорога за наш счет. А по истечении этого месяца, возможно, будет другая работа. Там оплата поменьше, примерно два рубля в месяц, но и труда тоже меньше. Кстати, еда, одежда и обувь за счет нанимателя. Придется ходить много по разным местам. Работать будете столько, сколько захотите. А там накопите денег, и если пожелаете вернуться в Россию, то это дело устроим. Опять же, все дорожные расходы на нас.

– А от меня будет не предложение работы, а просьба, – вмешалась Марья Захаровна. – Моя наставница очень хотела с вами поговорить, сударь. У нее к вам интерес по докторской части. Она будет вас спрашивать, так вы отвечайте правду. А в награду, полагаю, наставница предложит вам отобедать с ней. А поскольку она женщина богатая, то обед будет не из плохих, уверяю вас. Кстати, и она, и ее муж вполне недурно говорят по-русски.

Синяков подумал очень хорошо. Вроде никаких подвохов не видно.

– Что ж, согласен. А когда выезжать?

Немцы заметно смутились.

– Мы и сами не знаем, – ответила за двоих женщина, – но обязательно дадим знать заранее.

– Уж пожалуйте, дайте знать. Мне ж еще насчет отставки по бумагам пройтить.

Тифор сделал мысленную заметку: сообщить Сарату о возможном появлении негатора на Маэре.

Мичман Шёберг получил записку от капитана Риммера с просьбой зайти, «дабы обсудить вопросы кораблестроения». Выдав гонцу законную копейку, мичман отослал его обратно, велев передать на словах, что, дескать, господин мичман всенепременно придет. Подумав над приглашением, Шёберг решил, что поставить в известность своих офицеров он всегда успеет, а вопросы для обсуждения вполне могут быть и секретными. Так и оказалось.

Гостеприимный хозяин предложил российскому офицеру на выбор чай или кофе, указав при этом, что вино не подается ради сохранения трезвости в рассуждениях. Мичман кивнул с понимающим видом. Сам бы он непременно выставил шкалик, самое меньшее, но хорошо помнил пословицу насчет чужого монастыря и своего устава.

Баварский капитан (про себя Шёберг именно так его называл, хотя знал, что к Баварии тот не имеет никакого отношения) выложил на стол объемный рулон чертежей.

– Иван Андреевич, я хотел бы предложить вам предварительный проект корабля в шестьсот тонн, аналогичного «Морскому дракону». Они не будут стоить вам ни медяка, но у нас имеются некоторые условия.

Ответом была поднятая левая бровь.

– За эти чертежи мы хотим получить от вас полный отчет о результатах всех испытаний корабля и его отдельных механизмов. Также требуются подробные сведения о всех переделках и исправлениях, если таковые вы предпримете. Сверх того, мы желаем иметь информацию обо всех поломках, которые случатся в течение первого года службы. Разумеется, я искренне надеюсь, что таковых не будет.

Лицо Шёберга озарилось наиучтивейшей из улыбок.

– Риммер Карлович, прежде, чем дать вам ответ, я, в свою очередь, хотел бы получить ответы на некоторые вопросы.

– Спрашивайте; я на них охотно отвечу, насколько это в моих силах. Итак?

– По словам ваших товарищей, вам в скорое время предстоит отбытие, – мичман хотел было сказать «отъезд», но в самый последний миг заменил слово, – в ваши родные края. Следовательно, мы никак не можем рассчитывать на вас, а равно на всех ваших земляков в части помощи. Между тем сборка этого корабля представляется мне немыслимой без сварки. Напомню также, что Тифор Ахмедович своим умением изменял форму листов железа, балок… короче, материалов.

Иномирский моряк явно уже подготовил ответ заранее:

– Не вижу тут проблемы. Только что перевезти все заготовки, каковые прибудут через портал, в севастопольские судоремонтные мастерские, а там Тифор Ахмедович придаст им нужную форму; это, если судить по опыту, на три дня работы. Вот сборка – тут да, но ведь сваривать ваши люди уже научились. Конечно, им придется потрудиться. И за месяц могут не управиться…

– …но это уж наши заботы, не так ли, Риммер Карлович?

Моряк из иного мира откровенно ухмыльнулся:

– Истинно вы правы, Иван Андреевич.

– В таком случае вот каков будет мой ответ на ваше предложение. Я не в силах принять его без моего начальства, но могу пообещать: приложу все усилия, чтобы к нему отнеслись благосклонно.

– Иного ответа я не ожидал, Иван Андреевич.

И моряки раскланялись, поскольку на Маэре не было принято козырять.

Обратно в Крым капитан второго ранга Семаков ехал не с фельдъегерем, а в относительно комфортабельной карете, сопровождая его императорское высочество, наследника престола Александра Николаевича. Охраной служили два десятка казаков-атаманцев. Ради скорости были предусмотрены аж по две заводные лошади на человека.

Надо признать, что первый из двух путешественников был не просто польщен, а прямо восхищен простотой в общении, которую выказал цесаревич. Сразу по отъезде тот заявил:

– Сколько помнится, вне строя офицеры Российского императорского флота именуют друг друга по имени-отчеству?

– Так точно, ваше императорское высочество.

– Тогда в дороге вы меня зовите именно так. Ведь мне предстоит путь на вашем корабле или на «Херсонесе» вокруг почти что всей Европы. Если быть точным, до Штеттина. Вы об этом знали?