Ричард Бейкер - Город Воронов

Джека силой поставили на ноги, подхватили. Перед глазами всё плыло, по лицу текла кровь. Он краем глаза заметил испуганное лицо Иллит, а затем его перевернули и потащили по улице в в середине отряда бдительных стражников.

Джек не понаслышке был знаком с городскими тюрьмами — и неудивительно, учитывая его выбор профессии. До сих пор, к счастью, ему не приходилось надолго попадать за решётку или получать обвинения в серьёзных преступлениях. Не раз он просто дожидался подходящего момента, чтобы зачаровать стражника и уболтать его выпустить заключённого, а иногда избавлял себя от тягот судебного процесса своевременным заклинанием невидимости или исчезновения. На самом деле, Джек приобрёл опасную самоуверенность в своих способностях избегать проблем с представителями закона.

Но на этот раз к нему отнеслись не как к обычному грабителю, скупщику или мошеннику. На этот раз к нему отнеслись как к убийце, предателю и шпиону, чьи магические способности требовали крайней осторожности. Его заковали в зачарованные кандалы, полностью блокирующие любые попытки сотворить магию, а затем бросили в самую крепкую, надёжную и по случайному стечению обстоятельств — самую мрачную тюрьму в городе, тюремную крепость Дурноводье.

Крепость Дурноводье расплагалась не в самом городе; она была построена на искусственном острове из массивных каменных плит в нескольких сотнях ярдов за устьем гавани, окружённая холодными водами Внутреннего моря. Вороний Утёс использовал Дурноводье для заключённых, злодеяния которых, их умения или положение в обществе намного превосходили других преступников, чтобы исключить саму возможность их бегства. Головорезам, контрабандистам и разбойникам предстояли недели, месяцы или годы калечащего труда в городских плавучих тюрьмах. За преступления менее жестокой природы бросали в тюрьму на Невинской улице. Но тем, кто выступил против властей Вороньего Утёса, светило только Дурноводье.

Джек не увидел снаружи ни других заключённых, ни дворика для прогулки, ни столовой, ничего. Его доставили на остров-тюрьму в тёмном трюме бронированной тюремной баржи, провели через циклопический лабиринт ветвящихся каменных проходов и массивных железных дверей и наконец бросили в каменный мешок площадью в четыре квадратных фута и высотой примерно футов пятнадцать. Единственным входом был железный люк наверху, закрывавшийся на засов и запиравшийся на замок снаружи. Решётка из толстых железных прутьев размером примерно в квадратный фут в центре люка служила для спуска пайка, воды и пропускала тонкий лучик жёлтого света. Такая же решётка в середине холодного каменного пола камеры служила для избавления от отходов.

Здесь он и оставался какое-то неопределённое время в темноте, которую пронзал лишь тусклый свет факела откуда-то наверху, и в тишине, которую нарушал лишь бесконечный гул прибоя, разбивающегося о массивное основание крепости. Ни то, ни другое не претерпевало никаких изменений; даже не успев уснуть, Джек полностью лишился чувства времени и не знал, прошёл ли час, половина дня или даже несколько дней. Он пытался говорить сам с собой, петь, выдумывать грязные шуточки, развлекаться мысленными головоломками, маршировать на месте, пробовал разорвать железные кандалы на руках, но в конце концов монотонность одолела его, нахлынула, как тёмный и зловещий поток, утопила в отчаянии и безнадёжности, так что он просто соскользнул на пол и незряче уставился в потолок.

Джеку всегда казалось, что тюремное заключение может стать трудным и изнурительным приключением, возможностью пережить сложный опыт, а затем устроить особенно отчаянный и умелый побег; опытом, который лишь увеличит его славу и известность. Чего он не ожидал, так это оказаться забытым и брошенным в холодной каменной шахте. Он не ожидал, что будет один, а компанию ему составят только издевательское тусклое мерцание и сводящее с ума эхо прибоя.

Когда Джек задремал второй раз, его разбудил приход охранника. Джек взволнованно вскочил на ноги, удивляясь, что нечто столь обыденное, как прошедший над головой человек, может казаться необычайно волнующим нарушением монотонности. Отворилась маленькая решётка посередине люка; на верёвке ему спустили корзину с флягой воды и чёрствым чёрным хлебом.

— Забери флягу и хлеб, — приказал голос наверху. — Пустую флягу оставишь до следующей трапезы. В следующий раз флягу положишь в корзину, и её наполнят заново. Всё понял?

— Да, — сказал Джек. — Послушайте, я хотел бы поговорить…

— Ещё слово, и я пропущу твою следующую кормёжку. Ещё два, и ты не будешь есть три дня. Тебе не дозволено говорить, если к тебе не обращаются напрямую. Ты понял?

— Да, — сказал Джек.

Он заёрзал и поморщился, сдерживая отчаянное желание сказать что-нибудь, что угодно, чтобы задержать человека наверху, но ни на миг не сомневался, что тюремщик поступит именно так, как и пообещал, и лишит его пайка.

— Хорошо.

Льющийся сверху свет на мгновение заслонила тень; корзину быстро подняли. Джек принялся жевать твердый хлеб и запивать его ледяной водой, размышляя, стоит ли считать время по кормёжкам.

Он снова заснул, проснулся и долгое время глядел на стены, а затем ему ещё раз спустили корзину. Он получил новый кусок чёрствого хлеба и порцию воды. Цикл повторился ещё несколько раз. Джек задумался, не лучше ли задушить себя кандалами, чем терпеть вечное заключение, и чтобы отвлечься от подобных мрачных перспектив, начал забавы ради выдумывать как можно более невероятные способы побега.

— Я могу вскарабкаться по стенам, как по дымоходу, раз уж их так неосмотрительно сделали такими тесными, — думал он. К несчастью, его оковы крепились к тяжёлой скобе в полу камеры, и близко не позволяя вскарабкаться к люку наверху.

— Похоже, мои тюремщики уже об этом подумали, — пробормотал Джек, попытавшись осуществить свою идею. — Тогда, возможно, мне стоит поработать над решёткой внизу. Я — не очень крупный парень и, может быть, смогу протиснуться через отверстие туда, куда сливаются отходы. Учитывая, что это место построено на искусственном острове, отходы почти наверняка сливаются в море. Это поистине зловонный путь, но я в отчаянном положении и не могу позволить себе брезгливости в подобных делах.

Прутья были толщиной с копейное древко и, судя по всему, глубоко сидели в каменной кладке. Джек не смог бы их выломать, даже обладай он силой огра.

— Что ж, ладно. Всё равно этот план мне не нравился. Лучше сниму эти зачарованные кандалы, высвободив свои магические способности, которых наверняка хватит, чтобы вызволить меня из этого мрачного места.