Галина Гончарова - Перекрестки

– Ваше сиятельство, я верю вашему слову.

Аллон усмехнулся.

– Поверьте, я не лгу. Мы живем достаточно спокойно, и я не стал бы ввязываться в драку, из-за взбалмошной особы.

Ланисия хмыкнула. Но тихо-тихо, совсем не слышно.

Конечно, супруг прав во многом. Но все же, все же, он и не подозревает о некоторых важных вещах. Например, о письме, даже скорее, коротенькой записочке, которую вчера утром она сожгла в пламени свечи. Купцы из города несколько дней назад привезли товар, и один из них умудрился остаться с графиней наедине. Ненадолго, на пару минут, но им хватило, чтобы отдать записку, и шепнуть: 'от кузины, ваше сиятельство'. Ланисия расспросила бы его обо всем, но это потом, потом…

А сейчас…

Милая Лань.

Я жива и здорова, со мной все хорошо. К тебе не поеду, чтобы не подставить под удар.

Еще напишу.

Лисенок.

Так они когда-то называли друг друга.

Лань, Лисенок…

Получив это письмо, Ланисия целовала тонкую, почти прозрачную бумагу, прилетевшую за тридевять земель.

Жива!

Жива и свободна!

Мужу знать не надо, а остальное Ланисия решит. И никогда не откажет сестренке в помощи. Алаис жива и свободна, она может располагать собой, а если приедет сюда, Ланисия все сделает для малышки.

А что там говорит этот Эфрон?

Договаривается с мужем?

Если Алаис Карнавон покажется вблизи, задержать ее, и отписать тьеру Эфрону? А уж его благодарность не будет знать границ?

Ах, милый мой Лисенок, какая же ты предусмотрительная. Как хорошо, что муж ни о чем не знает. И что ты здесь не показываешься.

А все же…

Хотя повидаться бы.

Ланисия еще раз бросила взгляд на тьера Эфрона, и от всей души пожелала сдохнуть всем врагам ее кузины. Побыстрее – и побольнее!

Ур-роды!

Никак не поделят то земли, то власть, то деньги, и втягивают таких, как Лисеныш в свою игру! Да чтоб вам пусто было, хапуги несытые!

Вот!

Семейство Даверт.

– Дорогой сын, я рад твоему возвращению!

Эттан играл благородного отца на публику, и получалось у него замечательно. Дрожащий голос, затуманенные слезой очи, отеческие объятия…

– Отец, я счастлив видеть вас вновь…

За единением семьи с интересом наблюдали гвардейцы, несколько зевак и личный секретарь тьера Даверта – тьер Синор, та еще тварь. Было для кого ломать комедию. Но поверили ли? Вот вопрос?

Только дома, в кабинете, Эттан сбросил маску.

– Рассказывай, как съездил.

Луис упал в кресло, как подкошенный. За время поездки он тщательно обдумал, что говорить отцу, чего не говорить. И выходило так, что всю правду Эттану знать не надо. Пока сам Луис не навестит домик тьера Эльнора и не прочитает его бумаги. Мало ли что там обнаружится?

– Все достаточно плохо.

Этих трех слов хватило, чтобы тьер Даверт подобрался, как кошка, над чьим хвостом навис тяжелый сапог и впился глазами в сына. Луис вздохнул, и принялся рассказывать.

Про Карстов.

Про болезнь наследника, про то, что Лусия, похоже, будет носить ребенка от свекра, и подвергаться опасности – ведь герцогиню Карст никто никуда не денет. Про неустойчивость и шаткость ее положения…

Эттан внимательно выслушал – и кивнул.

– Согласен, девчонку придется вытаскивать. Но развод инициируем не сейчас, а чуть позднее. Сейчас у меня есть более важная задача.

– Важнее дочери?

Эттан чуть поморщился, что означало: 'какая дочь, если речь идет о власти?', и перешел к делу.

– Орден рыцарей моря.

– И что с ним?

– Ты хочешь стать его магистром?

– Нет! – Луис даже не раздумывал.

– Значит, прикажу Родригу. В самый раз будет.

– Не понимаю? Но магистр Шеллен…

– Нам надо будет подготовиться. Примерно через два месяца я приглашу всех орденцев – кого смогу найти, на торжество.

– А потом?

Эттан сделал выразительный жест рукой поперек горла.

– Объявим их предателями… кстати говоря, кто-то приносит жертвы Ириону. Скажем, что это они, и казним.

– Орденцев?

– Да.

– Всех?!

Луис смотрел на отца широко открытыми глазами, и не мог поверить.

– Именно.

– Отец, ты это серьезно?

– Ты что-то имеешь против?

Желтые глаза сощурились. Эттан пристально вглядывался в отпрыска, готовый раздавить малейшие признаки неповиновения… и не находил ни единого. Луис сейчас думал не об отце. Он думал, может ли эта идея быть такой же провокацией Эльнора, как и остальные? С Эрико, с Лусией…

– Я… мне надо подумать. Слишком это… грандиозно.

А вот это Эттан понять мог.

Действительно, размах замысла его тоже немного напугал, но это лишь вначале. И потом, сколько там этих орденцев? Пара тысяч человек? Хорошо, около четырех тысяч. Часть из них упокоится в Тавальене, а часть…

Эттан придумал великолепный план (процентов на девяносто подсказанный тьером Синором). Он разошлет по городам письма, которые надо будет вскрыть в определенный день. Например, день святого Климентия. А в письмах будет сказано, что надо арестовать всех орденцев, допросить на предмет жертвоприношений Ириону, получить признание и казнить.

И никаких сомнений.

Если Преотец сказал, что это они занимаются черными делами, значит – они ими занимаются. Ему виднее.

Или вы хотите с этим поспорить?

Луис слушал отца с открытым ртом.

– И все это ради их казны?

– Они посмели отказать мне. А их магистр, этот наглый Шеллен, смел хамить! – Эттан вспомнил глаза магистра, и даже кулаки стиснул от гнева. Ненадолго. Все равно они скоро расквитаются.

– Они же…

– Могут быть опасны? Знаю. Но на то есть гвардия. Да и ты подумай, как можно обезопасить меня и мальчишек.

Луис заторможено кивнул. Идея никак не укладывалась в его разуме. Слишком уж это страшно. Слишком…

– А их семьи?

– Семьи? А ведь действительно, надо подумать. Те, кто попроще пусть живут. Но те, кто из богатых семей, – Эттан аж зажмурился от удовольствия. – Сынок, ты просто молодец. Конечно же, их семьи тоже будут убеждать меня в своей благонадежности. До-олго убеждать.

Еще бы добавил: 'задорого'.

Луис потер висок. Туда словно гвоздь вбили после отцовских откровений и планов.

– Мне надо пойти, обдумать этот вопрос. Ладно?

– Иди-иди. Письма уже разосланы, у тебя есть два месяца на подготовку.

Луис застонал бы, но при отце не осмелился. Так что просто прикусил губу, и вышел вон, забыв поклониться.

Эттан не стал пенять ему на нарушение этикета, хотя в другой раз сыночку бы досталось чернильницей по затылку.

Понятно же, что ребенок в шоке. Не ожидал такого от старого отца?

Ан есть, есть еще огонь в вулкане!

Эттан откинулся на спинку кресла, и погрузился в упоительные мечты своем грядущем богатстве и величии.

Луис упал на кровать, словно подкошенный. В голове шумело и звенело.