Оксана Демченко - Топор Ларны [Litres, СИ]

– К острову не поплыву, – негромко и совсем другим тоном, серьёзным и деловым, сказал Ларна. – К отмелям прижмёмся, сторонясь Синги, и пойдём… На юг мне надо попасть. Когда мы выберем себе тихий уголок на острове ар-Фанга, выры еще будут гостить у шаара Горнивы. И хорошо: я займусь своими делами. Не приплывут галеры кландовых хвостотеров в столицу, убить не убью, есть и иные способы… Шрому и Шрону отсюда до столицы по моим замыслам идти дней двенадцать-пятнадцать. Это запомнила? К тому времени и готовься Шрома вниз, на дно, провожать. Всё сложится, как д о лжно. Планы свои я изложу на тросне. Его передай Киму через две недели. Самое раннее – через двенадцать дней. Обещаешь?

– Да.

– И сама тогда прочтёшь. Не ранее! Иначе братец в твоих глазищах всё до последней буковки разберёт в единый миг. Тингали, не подводи меня. Я доверяю тебе очень важное дело.

– Не подведу. Но знать бы, в чем…

В дверь негромко постучали. Ларна, очень довольный посторонним вмешательством, усмехнулся в усы, запечатал сложенный тросн заранее разогретым сургучом. Подхватил мешок, в два шага оказался у окна – и покинул комнату. Выглянул из-за створки, прищурился и шепнул напоследок:

– Ты про игломёт подумай, видишь, что вечером творится: осаждают твой грот! Я хоть с пользой – накормил, другие могут пустыми разговорами занять или начать цветы дарить…

– Тьфу на тебя, – мстительно припомнила Тингали свое жалкое детское, единственное, в общем-то, злобное ругательство.

И пошла открывать дверь. Прислонилась к косяку. Ошалело глядя на… Юту, торжественного, со здоровенным букетом ядовитых для выра кувшинок, очень красивых, плавающих в огромной плоской вазе, похожей на таз. Более нелепое зрелище представить невозможно, – подумала девушка. пятясь в сторону и пропуская серо-узорчатого выра. Тот деловито втащил подарок и установил в углу. Поправил кувшинки и всем телом развернулся к столу.

– Красивые?

– Очень. Спасибо. Только что это значит?

– Шрон мне пояснил: девушки людей становятся добрыми и мягкими, если им дарить цветы. Много цветов, красивых. Всё точно?

– В целом… – окончательно запуталась Тингали.

– Ты теперь добрая, довольная, – обрадовался выр. – Очень прошу: займись делом. Сшей мне пояс! Я младше Шрома на пятнадцать лет. Но я уже вполне взрослый выр и начинаю всё сильнее ощущать зов глубин. Год я ещё продержусь, два года от силы… Это серьезно, это трагично даже! Знаешь, кто заказал выродеру Ларне лучшего бойца рода ар-Карса и почему его братья не готовы мстить?

– Нет…

– Потому что он сам и выбрал путь смерти, – тихо и грустно выдохнул Юта. – Пергамент с пояснениями дома оставил, уходя. Мучительно умирать он не хотел, но желал выследить того, кто погубил его друга ар-Капра. И себя так мало ценил, что выставил приманкой. Ларна оказался ловок, месть ар-Карсы провалилась. Но выродёр дал ему быструю смерть, что хорошо. Род ар-Карса счёл произошедшее равным бою на отмелях.

– По-прежнему не понимаю.

– Ар-Карса исконно парный род для ар-Капра и ар-Багга. Для ар-Рафт парные семьи – ар-Бахта и ар-Нан, – совсем смутно пояснил Юта. – Наша мать, сшившая гнезда личинок замка Рафт, она же мать для ар-Нан. Так понятнее? Только отцы разные. Мы это помним. Когда гибнет боец в парном роду, часто его противник на отмелях, пребывающий в моём возрасте, начинает делать глупости. Шром уйдет вниз. Я за себя не отвечаю.

– Да уж… – Тингали села и задумалась. – Любви у вас нет, ревности нет, девушки ваши непонятно, где, но находится замена всему «семейному», что существует в мире людей. И это движет вами, и глупостей вы делаете не меньше нашего…

– Скажи, какие тебе ещё цветы притащить, – серьезно велел Юта. – Добуду. Но пояс – шей! Прямо теперь. Пожалуйста. Мне надо на дно. Очень надо.

– Юта, ты со Шромом в столицу идёшь?

– Нет, – поник усами выр. – Я буду оберегать вас. Мы отплываем послезавтра, в Ожву. Из моего замка придёт сильное охранение. Спокойно поплывём.

Тингали долго сидела, рассматривая кувшинки, совсем свежие и очень красивые. Потом кивнула и пообещала заняться поясом. Юта оживился, ответно качнул головогрудью и заторопился к двери, на ходу извиняясь за то, что побеспокоил ночью.

– Юта, а какой род парный для ар-Сарна? – поинтересовалась Тингали.

– У кланда в семье нет неущербных, – отмахнулся выр. Потом остановился, виновато развел руками. – Прости, я понимаю: ты о прошлом. Прежде парными для них обычно были ар-Лим и ар-Фанга. Многое в наших отношениях и поведении становится иным, если учитывать традиции. Вот хоть поведение ар-Нашра, – Юта уже выбрался в коридор и развернулся там, снова заглянув в грот. – Им часто были близки те же ар-Лимы и ар-Бахта. Шром пришёл на отмели, упомянул глубины и нас, Рафтов. Он не подумал о ревности! Я сам лишь теперь понимаю: мы, выры, знаем это чувство. Хранитель ар-Нашра относительно молод. И он сейчас не лучше меня в поведении. Он готов погубить Шрома, лишь бы оттолкнуть замок Бахта от нас, от Рафтов. Явные мотивы, донные вперемежку с поверхностными и сухопутными, и все не учтенные. Ошибочно!

Выр отвернулся и быстро убежал по коридору, без оглядки. Тингали закрыла дверь и тоже бегом пересекла комнату. Выглянула в окно. Ларны уже нигде не было, стоило ли ждать иного. У кого спросить, что она сейчас слышала и как это понимать? Ким наверняка знает! Только ответит ли? Само собой – нет.

Замок выров ар-Выдха неприступен и чёрен. Стены высоки, дозор посменно несут десятки тантовых кукол и стражи-выры, их усердие велико. А чернота… Она не для украшения. Просто не возникло сразу привычки очищать камень. Тёмный налет на нем не казался опасным. Что может угрожать полнопанцирному, могучему и непобедимому? Оказывается, именно неприметный налёт, похожий на пыль и такой лёгкий, что в пальцах разотри его – не ощутишь сопротивления. Правда, потом следует немедленно вымыть руки, желательно – дважды. Иначе пыль найдет самую ничтожную трещинку в панцире и забьется туда, незаметная и до поры забытая. Когда проявится – поздно уже станет что-либо делать.

Выры лишь во вторую сотню лет жизни на суше осознали опасность черной плесени и иных сухопутных напастей. Стены замков попытались отчистить, привлекли к работе тантовых кукол… и впервые пришли к пониманию того, насколько же тупы и бестолковы эти полумёртвые подобия людей. А ещё обрели своеобразное опасливое уважение к живучести плесени, распространяющейся после каждой чистки со всё возрастающей скоростью. Север полной силы напасти не ощущал: чёрная гниль жирела и процветала там, где жара не спадает весь год, и ей в помощь усердствует влажный морской ветер, нагоняющий дожди и тёплые душные туманы.