Билли-Боб Торрентон - Золотая рыбка в мутной воде [СИ]

Все же, смерть императрицы признана официально. Объявили траур, который уже успел закончиться. Вот только следствие наверняка еще продолжается. Газеты написали о смерти Сенгира — но, видимо, просто потому, что скрывать смерть чиновника такого ранга трудно и, по большому счету, бессмысленно. А вот о герцогах ни слова. Ни о Химаре, ни о Вальдере. Ни о прочих заговорщиках. О Геркусе, возможно, не напишут вовсе — не в последнюю очередь потому, что он родственник Урмарена. Полагаю, маркиз Шелир в состоянии сделать такое одолжение. Вот еще кто сказал бы, где сейчас Тилен… И графа не спросишь. Или можно? То, что мое имя не попадет в газеты, еще не означает, что оно не известно никому из тех, кто жаждет меня "отблагодарить". Мда, стоило бы это прояснить. Все-таки хорошо, что содействовал раскрытию заговора и спас императора безвестный наемник, которого, скорее всего, и будут искать "благородные мстители". Просто замечательно, что в постановлении Коронной палаты о признании меня сыном барона, которое тоже доступно не каждому желающему, имя Шая Таннера не фигурирует. А получить рабочие материалы к этому постановлению, где оно упомянуто, нельзя, не засветившись — только представив документы, позволяющие усомниться в верности решения Коронной палаты, и имя человека, их предоставившего, будет проверено и зафиксировано. А на это рискнет пойти не каждый. Наверное, мог бы Фирел Танорен, но не думаю, что заговорщики свяжутся с таким ненадежным — хоть и очень заинтересованным — посредником.

Еще бы уговорить Его Величество никак не награждать Сайнела Танорена, как совершенно не причастного к произошедшему. Ну, быть может, пусть вернут отцу имущество, которое было отдано Геркусу и на которое тот потеряет право. Мне же, рискующему оказаться в черном списке уцелевших заговорщиков, лучше иметь приносящее стабильный доход поместье в тихом углу, чем золоченную побрякушку с камушками и всенародную славу.

А вот к загадочному кораблю, потопившему "Тангасту", пока лучше не возвращаться в наших с графом беседах. Разве что сам эту тему поднимет. И если подумать — то лучше будет, если не поднимет. Ведь это хорошо, если вопрос или закрыт, или его решение не требует моего участия.

Ладно, время уже позднее, а покопаться во всем этом можно будет и потом, сейчас лучше выспаться, думаю я, гася свет.

Все-таки дорожная сеть у империи немного со странностями. Почему основные магистрали проложены порой очень уж кружными путями? Взять хотя бы тракт, которым я вышел к дому Барена. Ладно, порожденные темными силами зигзаги в Ларинье, но потом-то? С чьей прихоти он не пересек дорогу от Мелаты до Гинзура и не пополз дальше на Норос по прямой, а сдулся, уткнувшись в нее? Поворот на главный город Сентеры обнаружился лишь на второй день нашего продвижения в сторону Мелаты. Причем особого смысла в его расположении именно в том месте я тоже не увидел — почему тогда не в Рекане? Всего-то еще полдня пути на восток. Да и центр сегета все-таки, опять же — главное торговое место для довольно большой округи. Причем гор на карте в этой части Сентеры нет, болот вроде бы тоже — ни у Рекана, ни у дома Барена. Что там могло помешать строителям дороги выбрать наиболее короткий маршрут? Неужели лес? Но разбойничков он не пугал. Тогда что? Загадка. И спросить не у кого. Ибо есть вещи, о которых говорить не принято. Вроде той же Ортинской пустоши — вон где довелось слышать упоминания о ней, однако и там никто не рассказывал подробностей.

Все-таки, о чем мы будем говорить с Урмареном? Вряд ли встреча с императором состоится прямо завтра, и он привезет готовый список дозволенных тем для беседы с Его Величеством…

Нет, все. Спать. А то так и до рассвета недалеко. А он нынче не ранний — как-никак, второй месяц осени подбирается к середине.

Все-таки хорошо, что все странствования по лесам закончились до зимы. Даже если она не будет слишком снежной и холодной — ночевать уже сейчас лучше под крышей.

С этой мыслью я проваливаюсь в сон.

Граф, хорошо зная распорядок, установленный старым бароном, приезжает вовремя. При взгляде на меня он с трудом скрывает удивление и, улучив момент, пока отец озадачивает Мерстена, шепчет:

— Ты все меньше напоминаешь того парня, который встретился мне на краю Сентеры.

— Кстати, я хотел бы поговорить обо мне… и о том парне, — так же шепотом отвечаю я.

— Что-то серьезное?

— Для меня — да, но в принципе — пара штрихов.

— Хорошо, только позже, — говорит он, взглядом указывая на возвращающегося к нам барона.

— Договорились.

Как я и предполагал, срочный вызов в столицу оказался обычной перестраховкой — аудиенция назначена лишь на конец следующей недели. К моей тихой радости, планировалось, что будет она достаточно неофициальной — то есть, никаких других гостей, кроме меня с отцом (и, само собой, графа) не ожидается. Логично — по времени всех достойных уже должны были наградить. По крайней мере тех, кто был под рукой.

По поводу расследования граф, понятное дело, ограничился общими фразами — следствие продолжается, аресты тоже. О Геркусе граф не мог сообщить ничего нового. Что касается смерти Вальдера, дознаватели пришли к единому выводу — это убийство, и убийство с помощью магии.

— Какое-то хитрое заклинание, — медленно говорит Урмарен, — либо что-то очень древнее, либо очень штучное… то есть, специальное сочиненное. Непонятно, кто мог такое сделать, а главное — что заставило его сработать. Потому что герцог, покинув столицу, был очень осторожен.

— А если заклинание начало действовать еще до этого? — осторожно пытаюсь подтолкнуть мысли графа в правильном направлении.

— Да, была такая идея, — соглашается он, — выяснилось, что в Тарпефуре у него жил тип, очень похожий на мага одеждой и повадками. Называли его мастер Гремур. Правда, в Магической гильдии никто такого не знает, прошерстили архивы аж на два века — не было такого, даже среди изгнанных. По крайней мере, под описание ни один не подошел… Во всяком случае, в подвалах замка у Гремура была лаборатория. Без него туда никто не входил, даже герцог. Однако после ареста герцога Гремур исчез. Точно никто не знает когда — порой он закрывался у себя и по нескольку дней не показывался, подумали, что и на это раз так. А потом, накануне освобождения Вальдера, в лаборатории случился сильный пожар. Необычный пожар — выгорело абсолютно все, остался только слой пепла, но при этом ни один камень в стенах не треснул, а железная дверь даже изнутри не оплавилась. Только все было покрыто сажей, причем как будто она не оседала на стены в процессе горения, а висела в воздухе, пока все не сгорело…

— Словно между огнем и стенами была какая-то преграда?