Настя Королева - Верная гончая

Мне бы задуматься над этим, но усталость и отголоски боли сделали из меня какое-то безвольное создание.

Мужчина путался в словах и определениях, пытаясь выстроить логическую цепочку и списав своё незнание некоторых терминов на то, что он совершенно не местный и прибыл из другой страны, смело продолжил плутать в языковых различиях. Даже с лёгкостью придумал оправдание, почему так хорошо понимает и разговаривает по-русски – изучал по долгу службы.

На него напали заговорщики (смело исправленные Сенькой на хулиганов-преступников), а я по волшебному стечению обстоятельств, шла мимо и спугнула их. Вот только за этим нападением стояли люди куда серьёзнее простых хулиганов, и Ранделлу пришлось спасаться бегством, ну а чтобы не подставить спасшую его девушку, он прихватил меня с собой, запретив высовываться и привлекать к себе внимание «серьёзных» людей. Мне даже не пришлось исправлять фразы советника на более современные и понятные, потому что с этой задачей легко справлялся брат.

«Красиво поёшь.» – подбирая челюсть с пола, подумала про себя, но всё равно при каждой его заминке сердце замирало в груди от страха.

Пожалуй, нервные клетки, те самые, которые не восстанавливаются, вскоре покинут меня вовсе. Ведь им досталась такая ужасная хозяйка! Которая к тому же вообще не бережёт своё здоровье, вот ни капельки! За последние дни я их истратила невероятное количество и ведь пока светлой полосы не предвидится.

– Как они выглядели, во что были одеты и, самое главное, что им от вас было нужно? – брат включил профессионала и после более-менее удачного рассказа, засыпал советника бесчисленными вопросами.

Я подумала, что вот тут-то он обязательно проколется, но нет, вновь выкрутился.

– О нападении и личностях подозреваемых я уже сообщил куда нужно, так что не беспокойтесь, а вот Наташа настоящая героиня!

Не зная, что мне делать, прыгать от радости или плакать от умиления, на это лестное заявление лишь промолчала. Я, конечно же, жизнь ему спасала, да и не только ему, но данная заслуга принадлежит и гончей, без её способностей мне вряд ли удалось бы помочь хоть кому-то из них.

– Я поставлю вопрос по-другому, – наконец заговорил папа, когда и Ранделл и Сенька замолчали, – во что вы втянули нашу дочь?

Противно быть сторонним наблюдателем, когда, можно сказать, решается твоя судьба, но иного выбора у меня не было. Наряду с тем, что тошнота не проходила, мой желудок тихо подвывал, жалуясь на голод. Боюсь, скоро его «песни» услышат и все собравшиеся.

– Наташе ничего не угрожает! – очень уверенно ответил советник, вот только мне в его голосе почудились капли сомнения. Или это всего лишь игра воображения.

– Если бы это было так, то вы вряд ли бы находились здесь. – прищурив серые глаза, которые порой на солнце казались прозрачными, отец попал, что называется, в яблочко.

Ранделл подобрался. Выпрямил спину и напряженно замер, наверняка, пытаясь придумать достойный ответ, но на этот раз ему на помощь решила прийти я:

– Пап, это я предложила ему остановиться у меня, он же не местный, без денег и документов, куда было его отправлять? В полицию? – покосилась на готового предложить именно последний вариант Сеньку и устало покачала головой: – Прости, братишка, но ваша организация не всегда с рвением бросается на помощь пострадавшим. Тем более Делл просто может переждать где-то несколько дней, пока его. – я запнулась, но тут же нашлась, что сказать, – пока его знакомые не восстановят документы и не помогут вернуться домой.

Какой кошмар! Я превращаюсь в искусную лгунью, ведь совесть даже не шевельнулась, пока сочиняла красноречивую небылицу.

В комнате, залитой светом заходящего солнца, вновь воцарилась неуютная тишина, и я отважилась ещё раз попросить прощения:

– Простите меня, я. Мне жаль, что всё вышло именно так.

Мама больше не лила слёз, Лиза перестала вздрагивать после каждого слова, даже отец сменил гнев на милость, смерив меня тёплым взглядом, во всяком случае, я очень надеюсь, что именно теплота отразилась в его глазах. Но непреклонным остался Сенька.

Он обогнул замершего рядом со мной советника, опустился на колени и взял мои похолодевшие ладони в свои мозолистые руки:

– Знаешь, сестрёнка, несмотря на то, что вы тут всё объяснили, желание придушить тебя собственноручно никуда не делось! – улыбка у него получилась какой-то зловещей, но вот печальный взгляд расставил всё по своим местам. – Я же каждый раз, когда в морге отдёргивали эту чертову белую простынь, думал: «Всё, хана!!» А ты. Спасительница.

Стало трудно дышать, а перед глазами так ярко вспыхнула эта картинка, что я не смогла сдержаться и всхлипнула:

– Прости, так… получилось.

Он устало покачал головой и притянул меня к себе, пытаясь задушить крепкими объятьями. Его примеру тут же последовало всё семейство. Вновь полились реки слёз, всхлипы и причитания, чтобы я больше никогда не смела так поступать. Обещание я дала, вот только не знаю, смогу ли сдержать его.

Они всё же уехали домой. Правда, с большим трудом удалось убедить их, что не нужно оставаться со мной и охранять от господина советника. Последний аргумент, что я прожила с ним якобы девять дней, а по меркам чужого мира всего три, стал решающим.

Сам Ранделл сидел в кресле мрачнее тучи, и когда захлопнулась входная дверь, вообще никак не отреагировал на воцарившуюся тишину. Я же с трудом стояла на ногах, хотя при родных держалась, делая вид, что всё прекрасно. Главное для меня, что мама больше не будет плакать, она пообещала, Лиза сказала – проследит; отец смерил меня спокойным взглядом и, тяжело вздохнув, попросил думать о последствиях необдуманных поступков.

Как ни странно, об ошейнике, моём побеге со свадьбы и, собственно, Димке никто из них речь не завёл. Хотя о моём несостоявшемся муже что-то пытался сказать Сенька, но мама попросила оставить это на потом.

– Вы. голодны? – опираясь на косяк двери, обратилась к Ранделлу, мечтая только о том, чтобы проглотить что-то съедобное и упасть на кровать.

Да, и опять нужно выпить обезболивающее – хотя, вряд ли поможет.

На мой вопрос мужчина не ответил и задал встречный, свой:

– Ты сбежала со свадьбы?

Ярко-голубые глаза потемнели, выдавая его злость или недовольство, чего именно там было больше я разобрать, к сожалению, так и не смогла. А вот его интерес именно к этому вопросу несколько удивил.

Пожав плечами, бросила равнодушно:

– Какая теперь разница, – и развернувшись, пошла на кухню, – идёмте, накормлю вас, и будем уже отдыхать, мне кажется я от усталости просто упаду.

Хорошо, что Сенька сбегал за продуктами пока мама, вместе с Лизой, пытали меня на предмет моего самочувствия. Не так-то просто, оказывается, обмануть родных, но мне всё же удалось.