Майя Филатова - Арканы Мерран. Сбитый ритм [СИ]

— Эм… на что закладную-то?

— На душу, — усмехнулся Паприк, — и учтите, обратного пути у вас не будет.

И вышел сквозь окно.

Из «дыры» в мембране пахнуло холодом. Пока она затягивалась, несколько снежинок влетело внутрь. Одна из них упала мне на руку и быстро растаяла.

Я поёжилась, и повернулась спиной к саду. Оглядела комнату. В ней ровным счётом ничего не изменилось. Мои вещи по-прежнему лежали на столике: Нарна, без которой не выбраться в свой мир, да и в этом будет трудновато. Медальон, который можно наполнять любым Пламенем — прабабкина реликвия, уникальная в своём роде вещь. Слиток мерила, универсального вещества — любой металл из него можно получить, любой драгоценный камень, только соответствующее Пламя примени.

Как он там сказал, оставить себе что-то одно, двумя другими расплатиться? Гад.

В свёртке, который дал мне Паприк, оказалась рубаха грубого полотна. Отложив одежку на столик с кинжалом и прочим, полезла в личное подпространство. Там, глубоко, в специальном тайнике, лежали деньги. Пересчитала: тысяча девятьсот пятьдесят четыре Вирема. Негусто.

Вздохнув, убрала монеты. Подошла к камину. Угли как угли, тлеют и тлеют. Стабильное пространство, неполные цепи. Пламя здесь — просто приятное, но дорогое дополнение к лестницам крови. Огнепёрые таусы тому пример. Хотя правильно. Если знаниями не пользоваться, они умирают. Сохраняется только то, что нужно. Правда, всегда найдутся те, кому всё равно захочется знать как можно больше, и не важно, зачем. Просто знать. Чешется вот у них. Любопытство отрастили, и почёсывают.

Бррр! Я кожей почувствовала, как где-то в «застенках» инквизиторской лаборатории, меня ждут такие вот любопытные братья и, возможно сёстры. Размножаться не заставят? Так пустят на другие опыты. И, насколько я уже знаю Мерран, неизвестно, что хуже.

Как говорится, выбор труден, но очевиден.

Вздохнув, я взяла сверток, который дал Паприк. Прошла к кушетке, разделась, и, прыгая с ноги на ногу на холодном полу, нацепила ритуальный балахон. Он оказался шире меня в два раза. Подол волочился, широкий ворот сползал то на одно плечо, то на другое. Мерранский размерчик, мда. С рукавами, правда, промахнулись: даже мне они едва прикрывали локти.

Снегопад ослаб, но от окна всё равно тянуло холодом. Босиком, он сказал. Ну-ну.

Я постояла, уперев руки в колени, и подышала животом — так, чтобы согреться, и сохранить разогнанное по телу тепло. Выдохнув в последний раз, направилась к выходу в сад.

Дорожка, на которую указал Паприк, безбожно петляла. Путь до храма показался вечностью. Ноги одеревенели, снег скопился горками на плечах и голове. Когда я, наконец, ввалилась в тепло, жаркий благоуханный воздух окатил, словно суховей. Глаза сразу заслезились, по ушам ударил хор голосов и церковные песнопения.

Помещение небольшое, однако алтарь сделан по всем правилам: по центру — круглая тумба, под ней — четыре ступени, над ней — сфера Великого Апри. Шесть фигур в балахонах и опущенных на глаза клобуках, стояли в два ряда: трое мужчин справа и трое женщин слева. Наверху, у самого алтаря, стоял снявший капюшон Паприк.

— Алкающая света Кетания! Обязуешься ли ты служить Империи Мерран?…

Начались пафосные вопросы про долг, служение, и свободу в служении. Я старалась пропускать пафос мимо ушей, на всё отвечала утвердительно, не задумываясь. Наконец, говорильня закончилась.

— Да будет так! Именем Апри, взойди на алтарь, и прими печать Солнца!

— Запястья к шару, и держать, сколько сможешь, — вполголоса сказал кто-то справа.

— Лучше, если дотерпишь до конца стиха, — добавили слева.

— Орать, желательно, потише, — сказал кто-то ещё, и добавил, — а теперь иди.

Раз. Два. Три. На каждый шаг — ступенька, на каждой ступени — два инквизитора опускаются на колени. Пока я шла, алтарь втянулся в вершину алтарной надстройки. Паприк встал на колени.

— О Апри! Явись в полном блеске своём, и прими в воинство своё сестру нашу!

Пространство шевельнулось. Колыхая покрывалом, словно крыльями, шар Великого Апри спустился, замер у самого пола. Паприк потянул ткань, она легко соскользнула прочь. Пахнуло жаром раскалённого металла. Я почувствовала, как кожу на лице стянуло, а глаза заслезились. И тут я с ужасом разглядела Печать — «наросты» по бокам сферы. Размером примерно с ладонь, на каждом — фигурный выступ: меч на фоне солнечного диска. Герб Инквизиции, что же ещё. Теперь понятно, зачем такие короткие рукава. О боги. О Великий Апри…

Опустившись на колени, я сжала зубы и прижала запястья к печатям.

Братья и сёстры завыли стихотворный счёт. По щекам катились слёзы, по подбородку — кровь из прокушенной губы. Не знаю, как, но мне удалось продержаться все восемь строф. Едва последний слог растворился в воздухе, как я отпустила шар. Он тут же взмыл к потолку. Все поднялись. Паприк протянул мне две плошки с прозрачной жидкостью. С благодарным вздохом я опустила в неё свои истерзанные, обожженные руки… И вскрикнула: это оказалась не вода, а раствор — должно быть, соли. Почувствовав неожиданную боль, я отдёрнула руки. Паприк тут же убрал плошки в подпространство, причём вместе с жидкостью.

— Свершилось таинство! Я, брат второго круга Светоносной Инквизиции Империи Мерран, нарекаю тебя младшей сестрой Кетанией и приветствую в наших рядах! Прикоснувшаяся к благодати Апри, да не опозоришь ты сие высокое звание!

Пока Паприк говорил, алтарь выехал из пола обратно.

— Возрадуемся, братья и сестры, за новопосвящённую сестру нашу. И да восславим Великого Апри, что согревает своей горящей плотью ледяную ночь.

Меня тут же стащили вниз, на уровень общего зала. Вместе со мной спустились и трое сестёр-инквизиторов. Всё верно: зима в этом культе — мужское время, женщинам на алтаре находиться не положено. Разве что коротко, и по разрешению крупного сановника. Хм. Интересно, какой ранг у Паприка?…

Слава всем богам, служба была короткой: сосредоточиться на происходящем я уже не могла, подпевать гимны тем более. Запястья пульсировали и горели, босые ноги на каменном полу превратились в два куска льда. Но вот Паприк умолк, осенил всех кругом Апри, и спустился по правой стороне алтарного возвышения. За ним последовали братья, а за ними — сёстры. Все вместе они вышли из храма через небольшую дверь.

Так, и чего?

Я сунулась следом, но резные створки оказались заперты. Как и ещё одни, и ещё — все семь штук, по числу пределов. Подалась только восьмая — та самая, из которой я и пришла.

За то время, пока длилось посвящение, дорожки основательно подзасыпало. Опрометью одолев расстояние до дома, я начала биться о мембрану: забыла, где конкретно находится вход. Наконец, окно подалось. Заскочив в тепло, я первым делом проверила, на месте ли мои вещи. Облегчённо вздохнув, надела на шею медальон с огнём, засунула Нарну и слиток спрятала в личное подпространство. После этого начала судорожно переодеваться.