Стивен Эриксон - Полночный прилив

– Мы думали, ты умер, – пробормотал инженер, будто жалея, что ошибся.

– Ты думал . Все время думаешь , да, Грюм? Думаешь, крысы меня напугали? Думаешь, я решил утонуть? Туды твою в Обитель, я крысолов – и не какой-нибудь там. Они меня прекрасно знают. Каждая крыса в этом проклятом городе знает Ормли Крысолова!.. А это кто?

– Финадд Брис Беддикт, – представился сам королевский поборник. – Вы добыли впечатляющую коллекцию трофеев, крысолов.

Глаза человека довольно блеснули.

– Еще бы! Хотя лучше, когда она плывет. А так – жутко тяжело.

– Так вылезайте из-под нее, – предложил Брис. – Инженер Грюм, по-моему, крысолову Ормли полагается щедрое угощение, вдоволь вина и свободный вечер.

– Да, господин.

– А о вашей просьбе я поговорю с седой.

– Спасибо.

Брис покинул площадку. Да, весьма сомнительно, что Вечный дом будет готов к наступлению Восьмой эпохи. Население, похоже, не интересовалось предстоящими празднованиями. Сколько бы в историях ни мусолились предсказания о славной империи, которой суждено возродиться меньше чем через год, на деле мало что в настоящее время говорило о возрождении – и в экономическом смысле, и в военном. Если и были какие ощущения, так это легкое беспокойство, связанное с приближающимися переговорами с племенами тисте эдур. Риск и возможность; для летери это были синонимы. И все равно, война всегда неудобство, хотя до сих пор войны приводили к удовлетворительным итогам. Так риск ведет к возможностям, и мало кто думает о побежденных.

Племена эдур сейчас объединились? Ну что ж, подобные союзы возникали и в прошлом, чтобы противостоять замыслам летери, однако ни один не устоял перед стратегией разделения. За золото вновь и вновь покупались предатели. Союзы дробились, и враг проигрывал. С чего бы на этот раз было по-другому?

Брис задумался над самодовольством, присущим его народу. Он был уверен, что не обманывается в чувствах публики. Нервы напряжены, но лишь слегка. Рынки стоят крепко. И будничные стремления людей, для которых главное – владеть, не ослабевают.

Зато во дворце эмоций было через край. Пророчества седы обещали Летеру кардинальные перемены. Куру Кван путано говорил о каком-то Восхождении. О преображении… от короля к императору , хотя как именно это произойдет, еще предстояло увидеть. Присоединение тисте эдур и их богатых земель, несомненно, вызовет прилив энергии и обеспечит безумную выгоду. Победа подтвердит правоту летери и их образа жизни.

Брис вышел из Второго крыла и направился к Узкому каналу. День близился к полудню. С самого утра Брис занимался – фехтовал со свободными от дежурства гвардейцами в зале за казармами, потом позавтракал в дворцовом ресторане у канала Квилласа, радуясь недолгому одиночеству. Впрочем, удаленность от дворца – позволительная, потому что король отправился с визитом к первой наложнице и не объявится раньше вечера, – оказалась невидимым поводком, который постепенно натягивался, пока Брис не ощутил потребность вернуться к своим обязанностям и провести инспекцию Вечного дома. А потом – обратно в старый дворец.

Там, пройдя в главные ворота к большому залу, он обнаружил суматоху.

С бьющимся сердцем Брис подошел к ближайшему охраннику.

– Капрал, что произошло?

Охранник отдал честь.

– Точно не знаю, финадд. Как я слышал, известия из Трейта. Эдур погубили нескольких летерийских моряков. Грязным чародейством.

– Что король?

– Назначил совет через два удара колокола.

– Спасибо, капрал.

Брис двинулся дальше по дворцу и дошел до внутренних палат. За тучей метавшихся по центральному коридору слуг и посыльных он увидел канцлера Трибана Гнола, который шепотом оживленно беседовал с несколькими приближенными. Его темные глаза скользнули по Брису, но он не замолчал. За канцлером Брис заметил консорта королевы, Турудала Бризада, который безмятежно прислонился к стене; на его мягких, женственных губах играла легкая улыбка.

Бриса почему-то постоянно беспокоил этот человек, и вовсе не из-за его должности консорта Джаналл. Он молчаливо присутствовал даже на совещаниях по поводу очень тонких государственных вопросов и постоянно наблюдал, прикрываясь маской безразличия. Было известно, что он делит постель не только с королевой, – знала ли об этом сама Джаналл, стало темой пересудов придворных. И, по слухам, среди любовников консорта был канцлер Трибан Гнол.

Что ни говори, гадюшник.

Дверь в кабинет первого евнуха была закрыта и охранялась двумя личными рулитами – евнухами-телохранителями, высокими мужчинами без капли лишнего жира. Глаза были густо подведены, красная помада придавала лицам недовольную гримасу. Единственным их оружием была перевязь кривых ножей, укрытых под сложенными руками, а если были на них какие-то доспехи, то они скрывались под длинными малиновыми рубахами и коричневыми шароварами. Охранники были босы.

Оба коротко поклонились и разошлись в стороны, пропуская Бриса.

Он поправил кисточку аксельбанта и тут же услышал, как пробили часы в палате.

Дверь со щелчком раскрылась.

Нифадас в одиночестве стоял у стола, покрытого свитками и развернутыми картами.

– Королевский поборник. Я ожидал вас.

– Мне показалось, я обязан прийти к вам, первый евнух.

– Именно так. – Немного помолчав, Нифадас продолжил: – Верования складываются в официальную религию страны, но эти верования и эта религия на самом деле – всего лишь тонкая позолота на очень древних костях. Ни одна страна не уникальна и не исключительна. Очень опасно заявлять о собственной чистоте – по крови или по происхождению. Летери богатеют за счет пожирания меньшинств – лишь бы пищеварение не пострадало. И все же, финадд, признаюсь в своем невежестве. Дворец изолирует обитателей и дает мало информации. Мне хотелось бы знать, во что верят люди, что думают.

– Не могли бы вы уточнить, первый евнух?

– О морях. Об обитателях глубин. О демонах и древних богах, Брис.

– Тисте эдур называют темные воды владением Галейна, который относится к царству Тьмы. Тартеналы, как я слышал, представляют все моря единым существом с бесчисленными конечностями – они вдаются в сушу реками и ручьями. Нереки страшатся моря как загробного мира, где покойник вечно тонет – эта судьба ожидает предателей и убийц.

– А летери?

Брис пожал плечами.

– Куру Кван знает больше меня, первый евнух. Моряки боятся моря, но не поклоняются ему. Они приносят жертвы в надежде уцелеть. В морях надменный страдает, а выживает только мягкий, хотя поговаривают, что если переборщить с самоуничижением, голод внизу раздражается и злится. Приливы и течения задают ритмы, которым нужно следовать; этим отчасти объясняются суеверия и ритуалы у тех, кому приходится путешествовать морем.