Станислав Гримайло - Истории Руана [СИ]

Свето-Зар в который раз удивил: строчит. Причем с удивительной скоростью, успевая записывать за говорливым пузаном каждое слово. А до этого был худой живчик, а до него сквернословящий гоблин. Дальше-то кто будет?…

— Итак, братья мои, готовы ли вы задать вопросы ставленнику Великого и Вечного?

Ты гляди, сам на неприятности напросился. Держись, ставленник.

— А чем ваш извержелец слов истинных отличается от тех, что держат остальную сотню храмов в округе?

Пузан перевел взгляд на меня:

— Да будет вам известно, молодой непосвященный, что только в нашем приходе каждому дано будет по желаниям его, возможностям да силе веры внутренней, божественно отмерянной по деяниям прошлым.

— Так у "сути ускользающей" да "ядреной хмури" те же позывы. Да и, честно говоря, обители у них богаче будут…

— Сразу видно отрока, — пузан улыбнулся и огладил объемистый живот. — Дабы получить души праведные, ясным взором не замутненные, ставленники Сутьи Скользящей слова книги истинной, Мудрой нареченною, восхваляют в переводе нечистом, Верхних Визок гномов наречии. А гоблинские отродья, божка своего, Ядрена Хмуря, вовсе выдумали! И слова книги святой, безо всякого переводу переврали донельзя! Не введитесь на речи красивые, слог текучий да картины масляные, ибо в них ересь великая!

Я только открыл рот, чтобы подначить пузана, как пьяный голос выкрикнул откуда-то с задних рядов:

— Отец Вилируалий, а как вы объясните родство Великого и Вечного с Рыком Крученым, Ярдо и Киро Хаосом?

Пузан резко повернулся в сторону нового вопрошающего.

— Рык Крученный из народа Лысого взгорья, что само по себе есть отрицание божественной сути. А Ярдо, коему преклоняются варвары дикие, не ведающие слов истинных и магии прекрасной, лишь видениями шаманов навеянный, травок редких да ядреных воскуривших…

— Ой, батяня, ты как всегда… Ве-Ве то, Ве-Ве се. А то, что он едино-у-утробный брат Ярдо был — запамятовал. А приход поделить, да юнцам басен отсыпать, так за монету целый воз груженый, — развязный голос сделал паузу на пару вдохов. — Да и отварчик-то разбавленный сверх меры…

Отец Вилируалий надулся, явно собираясь целую проповедь извергнуть, но на задних рядах началось волнений.

— Ирод окаянный! — заверещал высокий женский голос, и я почему-то сразу вспомнил о госпоже Крон. — Богохульник! Ты буркала залитые раскрой, пьянь пропащая! Да как ты могешь на Великого и Вечного…

— Да пшел он до ветру, ваш Ве-Ве… Ишь ты, пример для под… подр… под… подражания!

— Слышь, мужик, ты в святом-то месте стесняйся…

— Да видал я твое святое место…

На задних рядах заволновались, пошли шушуканья, пьяный говор. Пузан, положив руки на необъятное брюхо, с легкой улыбочкой на губах явно занял выжидательную позицию.

События тем временем понеслись вскачь.

— Ве-Ве порицает выпивох! — запищал по-юношески высокий голос.

— Во-во! И нафига, спрашивается, такой покровитель? Ни выпить, ни курнуть, на девку не глянуть… Ты вон, малой, видать по роже-то прыщавой, совсем уже окосел на праведных словах…

— Шел бы ты отсель…

— Ах ты! Винтюх!

— Слышь, пьянь, щас як засвечу в ухо…

— Ярко! Ты пресветлый! — закричало несколько голосов на удивление в унисон и вполне разборчиво. — Дай нам силы, дай нам пилы, мы возьмемся, стены сломим…

Я заметил, как здоровый мужик, сплюнув, от души саданул в ухо одному из скандирующих, отчего тот, перелетев через ряд, приземлился на благообразную старушку.

— Убива-а-а-ют! — заверещала бабка, и задние ряды пришли в движение. В начавшего драку мужика полетели кружки, сбившиеся в стайку выпивохи принялись колошматить каких-то прыщавых юнцов, дородная тетка, выхватив из объемистой корзинки мявкнувшую кошку, запустила живым снарядом в чисто одетого мужичка, взобравшегося на лавку.

— Ярко! Дай нам сил победить противников заклятых! — уклонившись от летящей животины, рявкнул мужик хорошо знакомым по недавнему спору с Вилируалием голосом.

— Разомнемся? — с усмешкой я посмотрел на Свето-Зара, который с вылупленными глазами уставился на разворачивающееся действо.

— Братья! Остановите люд глупый, пока не покалечились души праведные да отроки непосвященные, — долетел сквозь визги и вопли голос пузана. Я повернулся к трибуне и с удивлением рассмотрел братьев: пятерку здоровенных орков, ничуть не уступающих габаритами Галлу. Зеленокожие в трещащих на могучих плечах рясах одновременно кивнули и споро рванули по проходу к задним рядам.

Я потянул Свето-Зара за рукав куртки:

— Уходим!

Выбрались без приключений и заглянули в соседний храм, как легко догадаться, приход Ярко. Уханье, летающие кружки, визгливые вскрики, вопли: "Ярко! Дай сил!" и "Великий и Вечный!" Похоже, традиция такая у местных — ходить в соседний храм да рожи чистить. Повод-то на поверхности лежит…

Что удивительно — подобная ситуация повторилась и в следующих трех храмах. После вступительного слова местного ставленника пара-тройка вопросов от выпивших слушателей и начинается потеха. Правда, вполне цивилизованными методами: к оружию причислить только кота из храма Ве-Ве можно. Причем везде крепкие браться в расах сначала стоят, смотрят, и когда спорщики начинают выдыхаться (буквально через минуту), идут разнимать. Ради интереса подождали продолжения: буянов просто вывели на улицу, придав ускорение за ограду святого места крепкой обувкой. Но вопросы ставленнику, прерванные дракой, не возобновились. Вместо этого началась пространная речь о грехах, наказаниях и возможном в необозримом будущем искуплении. Естественно, после долгих лет покаяния. И возникло легкое подозрение — а не была ли свалка "домашней" заготовкой?

Выползли из очередного храма. Отчаянно зевая, я уточнил у Свето-Зара:

— На постоялый двор?

— Полночь скоро, — счастливо улыбнулся адепт.

— Я ж о чем — спать давно пора.

— Нет! Именно в полночь "привечания" самое интересное в храмах начинается…

Я окинул взглядом проспект. Действительно, практически у каждого храма толпы людей стоят. Ждут чего? Впрочем, раз так хочется Свето-Зару религии местной хлебнуть сполна, можно и заглянуть еще в пару местечек. Думаю, один спящий слушатель особой погоды никому не сделает.

— Идем вон туда, — указал я адепту на самый маленький храм, точнее даже небольшой домик. С открытой калиткой и вообще без жаждущих. Интересно — отчего так-то?

Выложенная дикими камнями дорожка, отблескивающая в свете фонарей проспекта свежим накатанным ледком, приглашает окунуться в темное царство голых деревьев и мрачного домика-храма. Да тут и ловкач ноги переломает, пока двадцать метров тропинки до приветливо закрытой двери преодолеет.