Станислав Гримайло - Истории Руана [СИ]

— Огонек?

Тот молча полез в карман, но Свето-Зар остановил:

— Зачем? Светоч есть чистый небесный огонь…

Шарик, освещающий комнату, подчиняясь безмолвному приказу пухлого адепта ринулся к сваленным в кучу картинам. Неожиданно повисшую тишину нарушил коротышка:

— Нет! Стой!

— Почему? — удивленно уточнил Свето-Зар, повернувшись к коротышке.

— Нельзя взять и так просто сжечь картины. Они заслуживают прощальных слов.

— Фантазии больного духа! — хмыкнув, уточнил я.

— Что это меняет? Ничего. Вы остаетесь самим собой, а, значит, нарушать принципы не представляется возможным… Искусство — плод деятельности. Возвышенной, призванной давать силы верить, надеяться или любить.

— Или бояться…

Коротышка согласно покивал:

— Бывает… Только это не искусство.

— А что?

Пыхнул сигарой:

— Если вас призывают бояться — принуждение. В свою очередь бесстрашие, верность принципам, доверие спутникам — неуязвимость. Усомнились в себе — тотчас проиграли.

— Ситуации разные бывают.

— Хехе… а жизнь-то одна… — захихикал старик-гоблин, жадно прислушивающийся к каждому слову.

— Вы заметили одну особенность этой прелестной галереи? — коротышка с интересом уставился на меня.

— Вы имеете в виду такое удачное расположение?

Коротышка улыбнулся:

— Заметьте — в городе, пронизанном веяниями религиозных течений, иное искусство не в почете. Полотна, не воспевающие божественные сущности, игра с деревом, не намекающая на извечные битвы и споры… И три часа отсиживания задницы в ожидании помощи.

— Следуя логике ваших слов, нам следует вынуть из рам труды неизвестного мастера, и сохранить эти ценности, дабы просветить жителей святого города.

Старик-гоблин захихикал, а коротышка отмахнулся сигарой:

— В этой ситуации достаточно будет и напутственных слов. Например: горите так, чтобы занялись причинные места высшего патриархата славного Туриона.

Я с трудом удержался от смеха:

— Вы не любите храмовых вельмож?

— Люблю. Особенно в непрезентабельном виде побирушек у подножия храмов. Жаль, скидывать илийские шелка желчные старцы не торопятся…

— Сие в корне не верно! — присоединился к беседе Свето-Зар. — Служить богу — величайшая награда и поистине тяжелейшая ноша. Истинный святой, отринув мирские ценности, помогает неокрепшим душам найти путь во мраке тварного существования, ибо иной цели, иначе как достижения осознанности, быть не может!

— Молодой человек, — влез гоблин, — вы сейчас о ком вообще говорите?

— Как это о ком? — растерялся адепт. — О патриархах храмов, сиречь святых, окрепшим разумом и духом, проводников.

— Вы вообще видали их хоть раз?

— Не доводилось…

— Называть святыми крючконосых, пузатых, замотанных в шелка и увешанных драгоценностями хищников — не по-божески. Да и кого в силах наставить помазанник божий, не видавший жизни тварной?

— Не любите вы храмовых светил. И это в святом-то городе! — хмыкнул я.

— Вы пройдитесь по улице мучеников — все поймете…

— Сие есть проявление неверия! Ибо мятущаяся в плену иллюзий душа не может найти пристанища, уверовать в силы высшие, божествам присущие, да застит взор свой неправедностями глупыми. А стоить лишь поверить…

— У меня, молодой почитатель, прошу заметить, несколько иное мировоззрение. И мой взор, как вы заметили, не застит блеск куполов и богатство одежды храмовых служек. Посему я берусь утверждать: не несите околесицу!

— Истинная вера защищает! А вы юлите, вот и вляпались, — Свето-Зар не стал сдаваться.

— Хе-хе… а вы, значит, порхаете? — захихикал гоблин.

— Неверие жителей Туриона всему, выходит, виной, — покачал головой Свето-Зар и сплюнул.

Вот те раз. Уж чего, а подобного сложно было ожидать от пухлого адепта…

— Да перестаньте! — коротышка выдохнул целое облако черного, но при этом совершенно не улавливаемого на запах, дыма. — Если уж на то пошло, то сейчас в галерее как раз и собрались неверующие. Турион же бдит. Нет — чтит! Правда, затрудняюсь перечислить кого. Много их уж больно.

— Хулить святых нельзя! — Свето-Зар задрал подбородок и нахмурился.

— Да кому твои святые нужны. У нас своих вон, почитай, пол города, — заметил старик-гоблин.

— Отчего тогда…

— Так, хватит трепаться! — не выдержал я. — Напутственные слова: пусть мы и не видим красоту этих полотен, но я знаю, существуют те, для кого такие картины как божественное откровение. И пусть они их увидят! Когда-нибудь… И желательно подальше отсюда. Жги к троллям!

Свето-Зар последние слова принял как призыв к действию: светоч нырнул в наваленную кучу, из которой мгновенно брызнули язычки яркого пламени. Ухнуло. Вся куча разом занялась, отогнав нас чуть ли ни к стенам комнаты. И тут поджидало разочарование: от горящих полотен не потянулось даже струйки дыма…

— Хоть погреемся, — недовольно заметил я.

— Эх, хороша. Но ради дела… — пробормотал коротышка и выудил из одежды бумажный цилиндрик. Ловко надорвал и кинул в огонь. Сигара в упаковке упала на не желающее заниматься полотно.

Целую минуту ничего не происходило. Огонь бушует, картины горят, а сигара в упаковке нежится в пламени. Наконец разгорелась. Над костром поднялся золотистый дымок. Собрался в облачко под потолком… и уверенно пустил струйку к одной из открытых дверей.

— Двигаем! — бросил я и рванул за путеводным, надеюсь, дымом.

Свето-Зар подвесил свой шарик надо мной, так что освещения вполне хватило для уверенного движения. Только открывая каждую дверь, я все же сначала заглядывал в комнату, лишь потом заходил. Пробежали пять залов, потом еще два — и вышли в хорошо знакомый холл. Но тут кое-что изменилось: появилась светлая полоска по верху одного из окон. Тонкая, не шире ладони, но явственно сквозь нее проникают слабые лучи вечернего солнца.

— Отлично! — радостно выдохнул за спиной коротышка.

— Вы так считаете? — не согласился незнакомый, глубокий и сильный голос.

Я резко обернулся: последним шел Свето-Зар, и именно он, прикрыв за собой дверь, произнес последнюю фразу. Радостно осклабился, сверкнув совершенно безумными по виду глазами — черными, с несколькими яркими желтыми кругами. Тролльи пляски!

Свето-Зар широко улыбнулся, продемонстрировав практически волчий оскал:

— С кого начнем?

— Одержимый! — пискнул старик-гоблин и, сдернув висюльку со своего наряда, кинул в скалящегося адепта.

Свето-Зар, одержимый духом, с легкостью поймал снаряд и… скрючился в три погибели. Громко застонал.

— Мочи его! — снова заверещал гоблин и кинулся на пухлого адепта, стараясь повалить.

Про одержимых я знаю только одно: сложно справиться с вселившимся духом, не навредив при этом носителю. В большинстве случаев единственный способ утихомирить такое создание — убить "везунчика", давшего пристанище неугомонному и смертельно опасному бестелесному существу. Если бы среди нас был дипломированный заклинатель…