Станислав Гримайло - Истории Руана [СИ]

— А продать? — если напиток достойный, можно и монету хорошую выручить.

— А в рыло? — хмыкнув, уточнил Лени. — Да не от меня! Гномы обидятся… Видишь ли, не все, ими созданное, на продажу идет. Дары от души не оценишь презренным металлом. Их по назначению использовать надо.

— Прямо сейчас?

— А чего не сейчас? — несказанно удивился Лени. — Чудная ночь, тебе вон согреться надо, стол накрыт, бочонок поставлен.

— Повода нет, — хмуро ввернул я.

— Повод для слабаков! — махнув рукой, отрезал Лени. — А мы орлы!

— Наливай…

Так, стоп. Я это сказал?

Лени мгновенно пристроил меня к столу, выудил из схрона под кроватью две пузатые, огромные, тяжелые на вид кружки. Быстро наполнил, подвинул ко мне тарелку с поджаренной мелкой рыбкой и поднял первый тост.

— За него!

— Кого? — сразу уточнил я. Странный напиток — кружки пивные, а не пенится, темной густой волной плещется о бока. Что это за пойло?

— А не все ль равно?! — философски ответил Лени, и чокнулся — я чуть не выронил тару из руки.

Лени присосался к кружке, опил половину и расслаблено откинулся на опасно скрипнувшем стуле.

— Прекрасно… великолепно… Пей давай.

— Да знаешь — проблем столько…

— Хэ! Завтра разберемся! А сегодня — отдых! Давай, не отлынивай.

— Гномы обидятся?

— Они тут причем? Поляна стынет.

Я вздохнул — не отвяжешься от прилипалы. Осторожно понюхал содержимое кружки: приятные тона. Травы. Гномы и травы? Непонятно. А, ладно, опробуем. Действительно — не пропадать же добру?

Хорош напиток гномов. Посидели, откушали, выпили — отлично. Пообщались… О чем? Не помню. Точно — не окосел. И все равно не помню.

Завершив утренний туалет, я, готовясь к худшему, съездил в Южно-третью управу. Боялся остаться без штанов, но, на удивление, взяли долговую расписку. С хорошо отдаленной датой закрытия оной. Монет заработаю да и заплачу, за хорошую одежку не жалко. Тем более, где подобную сыщешь-то?

Академия встретила спокойствием. Мелькают опаздывающие адепты, сонные попугаи провожают, кося глазом, и чем ближе подхожу к родным тенетам, тем меньше живого. Проклятое место? Темень, хоть глаза выколи, и никто не решается заглядывать сюда.

В маленьком холле около двери кафедры разве что пыль гостит, и еле тлеет фонарь на стене. В этом омуте света с трудом можно разобрать "КУЗЯ" на ржавой табличке, прибитой высоко и предельно косо. Рукастые мастера делали…

Дверь на знакомой аудитории закрыта, сидеть на продавленных и пыльных диванах желания не возникает. Я дернул ручку на двери кафедры — чисто для профилактики. Та неожиданно открылась.

Зашел внутрь и застыл на месте. Во-первых, комната будто из другого мира: большая, светлая, потолок где-то далеко вверху, вокруг шкафы, и книги, книги… Даже пару лестниц! А сколько фонарей, и все горят — светло как днем. В углу комнаты целый сад: каменная стена, удерживающая маленькую лужайку, на которой растут три деревца с длинными волнистыми листьями. И пару уютных диванчиков рядом, прямо вопящих: садись, отдохни.

Обалдело осматриваясь, я заметил причину номер два — громилу. Да какого! Ряха такая, будто здоровенного орка взяли и умножили на два. И совершенно невообразимые детали: короткая курчавая прическа, аккуратная модельная бородка и колоритные щегольские очки в золоченой оправе. Настоящий талмуд — толщиной в ладонь, с изысканной деревянной обложкой — в лапищах гиганта выглядит как малюсенький обрывок листа для записей.

И восседает туша за массивным столом, что на фоне комнаты выглядит так себе. Разве что высота его мне никак не по пояс: на половину больше.

— Ну? — грозно прогудел гигант, вперив в меня огромные голубые буркала.

— А… — сглотнув, начал я.

— Конкретнее, — поторопил громила.

— … лар код ди Миагон где? — с трудом завершил фразу.

— Шляется где-то, — безо всякого уважения к заведующему кафедрой ответил гигант. — Те-э зачем?

— Спросить хотел…

— Спросить, — задумался зеленокожий.

Кивнул:

— Хорошо.

Гигант осторожно, явно соизмеряя свои возможности, отложил талмуд. Извлек из стола другую книгу, несколько меньших размеров, выудил стило — скорее шпагу. Предложил:

— Ну-с, голубчик, признавайтесь.

— Как? — удивился я.

— По порядку. С мельчайшими подробностями. И попрошу не путаться в хронологии событий!

Я с трудом удержался от того, чтобы открыть рот и ляпнуть: "Родился в Москве в тысяча…". Сдержался — и пошел в наступление.

— По какому, собственно, праву, вы имеете право? — нехорошо как-то вышло.

— Есть возражения? — удивленно уточнил гигант.

— Да!

— И это запишем, — кивнул зеленокожий. — Продолжай.

— Что?!

— Всё, — лениво уточнил гигант.

— Не буду, — вернулась ко мне уверенность.

— Чего?

— А того, — продолжил состоятельную беседу.

— Так бы сразу… — вздохнул гигант, отложил стило, спрятал книгу и взял в руки талмуд.

— А лар код ди Миагон?

— Ну? — гигант перевел взгляд в талмуд.

— Где?

— Шляется где-то, — явно дежурная заготовка.

— А будет?

— Когда? — уточнил зеленокожий.

— Это я хочу спросить: когда?! — не выдержал я.

— Те-э зачем? — не отрывая взгляда от талмуда, пошел по накатанной громила.

— Спросить! Крон!

— Спрашивать его Темное божественное рекомендуется в специально отведенных для этого местах. Нрав уж больно буйный у товарища. Шуток, видишь ли, не понимает…

— Хватит трепаться! Когда лар Миагон будет на месте?!

Ленивая реакция с его стороны понятна — такой громила, что ему там до писка букашки? Орет, кушать не просит, вреда причинить не может. А если вдруг — так и плевка хватит.

— Будет, — уверенно ответил гигант.

Я не выдержал. Подошел к столу, привстал на носки и крепко приложил кулаком. Мебель даже не пискнула — рука отозвалась дикой болью.

Зеленокожий оторвал взгляд от книги, хмыкнул и повторил за мной. Предмет мебели оказался привычный — не скрипнул и от такого. Зато я, шкафы, диваны, и, кажется, даже лужайка с деревьями — подпрыгнули.

— И чего? — насмешливо поинтересовался громила.

— Хватит увиливать, — сквозь зубы процедил я — кости целы, но синяк на всю руку точно будет.

— А ты?

— Что я?

— Пришел, ничего не говоришь, лишь уважаемого мастера видеть хочешь… А повод? А причина, по которой упомянутый мастер изъявит желание выслушать?

Выругавшись сквозь зубы, я закатал рукав и продемонстрировал гиганту браслет с выгравированным словом "КУЗЯ".

— О! — глубокомысленно прогудел гигант. Повторил уже виденную процедуру: отложил талмуд, извлек книгу, выудил стило.

— Ну-с, начнем заново. Признавайся.

— Обойдешься.

— Да ну?

— Ну да, — мстительно прошипел я.

Гигант начал подниматься. Вверх улетела огромная голова, широченные плечи пошли монолитно и непререкаемо, показались огромные ручищи, необъятный торс…