Дариуш Ришард - Записки судового врача [СИ]

— Это ваши вещи?

— Мои, — мрачно подтвердила Шивилла, машинально протянув руку к свертку, поверх которого покоился один из ее боевых пистолетов. Уже испорченный водой, его не так-то легко будет вернуть в надлежащее состояние… А она-то думала, что могла его куда-то нечаянно положить и позабыть…

— Нет, мы вам их не возвращаем! Это вещественные доказательства.

— Так это был не сон… — едва слышно прошептала Шивилла, неожиданно присмирев и растерянно потупив глаза.

Примерно в этот момент на сцену незаметной лисичкой прошмыгнул судовой врач. Юнга вытащил того прямо из лазарета многообещающим заявлением о том, что «капитана пришли повязать». Гайде одарила Лауритца очень красноречивым взглядом и то ли тихо прошептала, четко артикулируя, то ли очень громко подумала, внезапно обретя дар передачи мыслей на расстоянии: «Почему ты мне ничего не сказал???». Доктор, в свою очередь, еще не сообразил, что именно здесь происходит, но липкий холодок обреченности уже завладел им.

— Очень громкое обвинение, господа, — вступился в беседу первый помощник Бертоло, пока все остальные отходили от шока. На самом деле одноглазый старик не раз и не два выручал прекрасную, взлелеянную в мечтах многих плебеев задницу Шивиллы из разных неприятностей и делал это обычно так мягко и ненавязчиво, что капитанша зачастую не видела в том ничьей заслуги, кроме своей собственной. Вот и сейчас он хотел разобраться, что почем и что к чему. — Вы очень много сказали, но при этом не сказали толком ничего. Что именно вы подразумеваете под своим обвинением? Если бы у нас каждого «нарушителя общественного порядка» арестовывали, то тюрьмы и каторги были бы переполнены, а порты остались бы открытыми только для абсолютных праведников… то есть, пустовали бы.

— Охотно растолкуем, — уверил усатый стражник, почесывая за ухом гигантского кота. Зверь, кстати, на протяжении всего разговора сохранял на морде самое флегматичное выражение и лишь изредка лениво помахивал хвостом, делая вид, что его происходящее интересует менее всего. — У нас есть пара десятков свидетелей тому, как обвиняемая палила из пистолета на улице, выкрикивала непристойности, оскорбляющие слух каждого порядочного человека, который понимает ее наречие… Но это все, скажу прямо, пустяки. Мы привыкли к тому, что приезжие ведут себя так, как привыкли у себя дома, и никакие меры на них не действуют. Но один возмутительный факт мы уже не могли оставить безнаказанным. Обвиняемая Гайде осквернила священный городской фонтан.

— Интересно. Каким же образом?

— Она купалась там. Нагишом.

Секунды на две повисла театральная пауза. Шивилла могла бы удивить больше, пожалуй, только если бы появилась на палубе своего корабля в пышном, нежно-розовом платье с рюшами.

— Да кто же их разберет, — сердито пробормотала она, — на нем что, написано, что он священный? А выглядел, как обычный себе фонтан…

— Ага! Так вы признаете, что совершали эти кощунственные действия?

— Нет. Не совсем. Я признаю, что я там была. Но я… не могу точно вспомнить, что я там делала.

— Ничего страшного, за вас это уже вспомнили два десятка возмущенных горожан. А для нас не новость, что на севере все пьют, не просыхая… говорят, у вас там холодно… — тут Гайде зарделась и метнула не самый прицельный, но прожигающий взгляд в сторону судового врача. Обидно же. Она ведь всего-навсего съела пару конфет. Только никому этого не объяснишь, рыбам на смех. Всего пару-тройку конфет… ну, может четыре или пять. Но она ведь взрослая женщина и может делать все, что хочет, не так ли?.. — Незнание законов не избавляет от ответственности. А то, что это за фонтан, вы бы сами легко узнали, если бы проявили хоть небольшой интерес и уважение к краю, в который приезжаете. Но нет, «мы деловые белые люди, нас интересует только то, как бы купить подешевле и продать подороже»… Вы ведь здесь, наверное, не в первый раз, я прав?

Блюститель порядка, оказавшийся человеком очень щепетильным и весьма эмоциональным, активно жестикулируя и забавно шевеля усами, поведал благодарным слушателям о том, что в центре города, оказывается, располагается главный и единственный фонтан, посвященный сонму из десяти священных животных. Чистая пресная вода на Белой и Черной Полосе, как можно догадаться — один из ценнейших ресурсов, а засуха — одно из худших зол. Поэтому попусту транжирить воду здесь считается кощунственным — поля орошаются хитрыми мелиоративными системами, для технических нужд используется вода из залива, и еще масса на первый взгляд неочевидных примеров… Богачи могли позволить поставить у себя во дворе как символ роскоши маленький фонтанчик, непривычному глазу напоминающий поилку для птиц или декоративную стенку, по которой по непонятной причине струится вода. Но настоящий Фонтан в городе (да и то, не в каждом) был один. Люди всех сословий относились к нему с благоговейным уважением, лишь в строго определенные часы позволяя себе набрать в нем чистой воды или омыть руки и лицо… Так что можно представить, в каком свете теперь предстала невинная, на первый взгляд, детская шалость Шивиллы.

— Неважно, нечаянно или умышленно, но вы глубоко оскорбили высокие чувства людей, пришедших на площадь отдохнуть от мирской суеты, и совершили преступление против городской святыни. Из-за вас сегодня на площади проводили обряд очищения и изгнания злых духов. А за все свои преступления вы должны будете предстать перед судом старейшин… — вволю выговорившись и выплеснув свое искреннее негодование, мужчина успокоился и отвлеченно заглянул капитану за спину, устремив взгляд куда-то вдаль. — Ну и ну… Поглядите, капитан.

— Ох, очень остроумно! — раздраженно тряхнула кудрями девушка. — Я сыта по горло вашими шуточками! Не собираюсь я никуда оборачиваться.

— Нет, правда, посмотрите. Вам это должно быть интересно.

Нехотя обернувшись, капитан Гайде узрела то, что все уже с таким любопытством рассматривали. В акватории, прилегающей к порту, не так далеко от берега остановился фрегат Королевского Флота, роскошный, как треуголка со страусиными перьями на фоне пестрых аборигенских платков. Крупному судну, видимо, сразу не нашлось места для швартовки, поэтому пришлось пока бросить якорь в отдалении от причалов.

— Корабль. Военный. Наш, — без особого энтузиазма констатировала девушка. Да, увидеть такое в торговом порту в другой стороне света было немного странно… но не более того. Мало ли, кого где черти носят. — Действительно, необычно, но мне сейчас до него нет никакого дела.

— Вот и славно, — снова заговорил светловолосый стражник, — тогда продолжим наш разговор. Я попрошу вас написать вот здесь свое полное имя. Не беспокойтесь, вы этим самым ни под чем не подписываетесь… пока, — капитану ничего не оставалось, как нацарапать на предложенном клочке бумаги то, что ее просили. Хуже она себе все равно уже не сможет сделать. — Вот, пожалуйста, даже почерк сходится. Вчера вечером кто-то… и у меня уже не остается сомнений, что это были вы, нацарапал кирпичом на стене в одном из переулков неподалеку от порта… простите… «Шивилла Гайде — самый обуенный капитан». Кстати, за это мы вам даже благодарны. Иначе найти вас было бы в разы сложнее. Этому вы тоже не верите и хотите посмотреть своими глазами, пока это безобразие еще не отчистили?