Николай Шмелёв - Подковы для единорога (СИ)

Капитан Стив отдал команду, и матросы беспорядочно забегали по палубе, как будто в их рядах искали вора. Носясь, взад-вперёд, со швартовыми концами, они окончательно в них запутались, и если бы не крепкие пожелания капитана, выраженные в общеупотребительной форме портовых доков Приозёрска, «Люська» никогда бы не отвалила от стенки. Поглазеть на это шоу слетелись, даже летучие рыбы Синюшного озера и вороны, временно заключившие с ними перемирие. Поставив один парус на гроте и кливер, капитан посчитал это достаточным, чтобы добраться до пограничного контроля и не проскочить его. Двигателю Пинка он не доверял, будучи незнакомым с современными тенденциями судостроения, налагающие отпечаток на судовождение. Грог хлопнул по плечу гнома и сказал:

— Ну что, Пинк! С почином и первым выходом — не забыть обмыть. Кстати, как мне сказали на берегу знающие люди, ты построил не шхуну, а шхуну-бриг, или что-то около того… Кто-то утверждает, что это — бригантина…

— Ну и что с того, — пожал плечами гном, — какая разница?

— Да, в общем-то, никакой, — согласился Авантюрист.

«Люська» медленно, но уверенно выходила на фарватер. Единорог с подругой, как зачарованные смотрели на удаляющийся город. Знала кобыла или нет, что корабль назвали в её честь — она не скрывала своего восхищения шхуной, осматривая каждый уголок. Стог сена, предусмотрительно захваченный Авантюристом, вносил в жизнь семейства лошадиных упорядоченность и уверенность, в завтрашнем дне. Правда, не было никаких оснований относить Жору, к какой бы то ни было категории, и в определениях, запутался, даже Грог. Этот аспект не мог омрачить радость единорогу, а тем более Люське, с гордым видом стоящей на палубе. Видимо, Жора, всё-таки рассказал ей о происхождении названия…

Ни на фарватере, ни около него, не было ни одного бакена и, ни одной вешки, способной пролить свет на лоцию, в данном регионе. На старые карты полагаться не следовало, так как Авантюристу было хорошо известно, как за пару лет намывается песок, на ещё недавно проходимые места и размывается там, где была отмель. Оставалось полагаться на удачу и по цвету воды определять, где мель, а где яма, или лотом промерять глубину, что было совершенно немыслимо, в связи с дефицитом времени. Грог деловито проследовал от кормы к носу и проходя мимо Бориса, прикололся над ним, отдав команду:

— Подтянуть бом-брам-шкот, а то брамсель болтается!

— Чего? — переспросил Боря, выглядывая из-под накидки.

— Тяни, давай — не умничай!

— Да ну тебя, вон матросы есть — пусть сами и подтягивают! Я тут, в качестве туриста, или, на худой конец — пехотинца. Могу, в крайнем случае, поджечь чего-нибудь…

— Худобу, по почте — жене отправь…

Осмотр на таможне прошли быстро. Он носил, чисто формальный характер и шхуна вышла на территорию соседней страны: исследованной дотошно, и до такой же степени неизвестной, загадочной и таинственной. Исследователи извели тонны дефицитной бумаги, но, так и не смогли дать конкретную характеристику государству, а тем более, его жителям. Одних только кентавров, набиралось: ручных, диких и полудиких — тьма тьмущая. Они, в свою очередь, имели промежуточные звенья, и как успел убедиться один профессор, попытка дальнейшей классификации бессмысленна, так как каждый индивид — самостоятельный подвид, образующий собственную и, даже — единственную форму.

День уже давно пошёл на убыль. Солнце клонилось к закату, когда на берегу показалось первое поселение — городок «Сатир», с деревней спутником «Непарнокопытовкой», которые срослись вместе, став богатым и бедным районами.

Сойти на берег решили малым количеством, выбрав в качестве средства передвижения баркас, который не надо было спускать на воду, в отличие от шлюпки, а только подтянуть за канат к корме. Так как цель визита была банальная — разведка, то и количественное членство принципиального значения не имело, но, малая группа предпочтительнее и незаметнее. Выйдя на пирс, Борн, Дроут и Грог, решили, для начала, найти кабак поприличнее. Пинка с Борисом оставили в лодке, в качестве сторожей, а остальных вообще решили с собой не брать, опасаясь деревенских дикарей. Столько слухов, за последнее время пролетело из одного уха в другое, что в незнакомой стране оставалось ожидать самого худшего.

В означенной местности кабака не наблюдалось и друзья, не спеша, с известной долей осторожности, направились в сторону примыкающего к деревне города. Первый встреченный трактир «Раздвоенное Копыто», как раз находился на этой границе. Перевалочная база, в виде сточной канавы, отделяла заведение, находящееся в портовом районе города, от его фешенебельной части. Оставаясь промежуточным пунктом, куда падают отдохнувшие богачи при возвращении домой, она исполняла роль фильтратора, освобождая стражников от необходимости разносить припозднившихся клиентов по домам или по каталажкам. Всё зависит от статуса. Канава служила прибежищем и нищим слоям населения, являясь неотъемлемой частью их бытия, даже можно сказать — родным домом. Жизнь их поссорила, поставив на разную социальную ступень, а сточная канава — уровняла в правах, примирив, во всяком случае — до утра. Кабаки в верхнем районе города были, да ещё какие, но, уж слишком хороши и напыщенны. Многие правила и условности претят душе, не только бедняка. Толстосум, стремящийся гульнуть на всю катушку, со всеми вытекающими, жаждет простых развлечений, не обременённых дворцовым этикетом. И вот уже, подзагулявший дворянин, с огурцом, зажатым в кулаке и сморщенным, как лицо дворецкого, обнимается в сточной канаве с лицом, стоящим на противоположном полюсе жизненного благополучия. Помимо того — канава дурно пахла… Сам трактир, построенный из дешёвого тёса, ни разу, за свою длинную историю, не подвергался окрашиванию Он не испытал на своей деревянной шкуре прикосновение щетины малярных кистей и от этого, выглядел чернее самой тёмной ночи. Безлунной. Когда, натыкающиеся, на всё подряд, подвыпившие клиенты, говорят одну и ту же фразу: про темноту и заднее место аборигена Чёрного континента. Сатир-трактирщик, по прозвищу Недолив, бегал по салуну туда — сюда, весело цокая подковами. Стук его копыт не стихал, ни на минуту, раздаваясь то в одном, то в другом углу питейного заведения. Внутри трактира выступали музыканты. У одного из них, струны были натянуты, прямо на охотничий лук, а у другого, в руках был барабан из бочки, в которой явственно ощущался запах солёной селёдки, не выветрившийся — до сих пор. Но самый интересный персонаж, который заинтересовал Авантюриста, был волынщик.

— Послушай-ка, Борн, — обратился он к варвару, — тебе не напоминает этот духовой инструмент запасную часть от гигантского тролля? Так сказать — принадлежность?