Юлия Остапенко - Тебе держать ответ

Это будет. Но — не сейчас. Сейчас этот мальчик промахнётся. Не потому, что не умеет стрелять. Потому, что стреляет в своего брата. И у него дрожит рука. Едва заметно. Так, что он и сам не чувствует этого. Если бы чувствовал, смог бы сделать поправку на прицел, но он не чувствует…

Поэтому — промахнётся.

И брат его умрёт.

«И, — подумал Эд, — я буду в ответе, я снова буду в ответе за это, потому что стою в толпе и смотрю».

— Стой! Не стрелять!

На миг ему почудилось, что от его окрика мальчишка непроизвольно дёрнется и отпустит тетиву. Мальчишка дёрнулся, но тетиву не отпустил. Он в самом деле был хорошим стрелком. Он только опустил лук и обернулся. И затаившие дыхание люди в толпе обернулись.

И лорды обернулись тоже. Теперь они смотрели на Эда.

А он смотрел на них.

Он знал их, всех троих, — хотя видел раньше лишь двух их них: самого младшего, который был ещё моложе, когда они встречались, и Эд был совершенно уверен, что Лотар Пейреван не помнит об этой встрече; и Никласа Индабирана — он сильно изменился с тех пор, но Эд узнал его без труда, потому что с годами лэрд Индабиран стал почти точной копией своего отца. Лишь Дэйгона Одвелла он прежде никогда не видел, зато знавал в своё время всех его сыновей.

У каждого из этих людей были поводы желать ему смерти, и ни один из них не подозревал об этом. Они не подозревали даже о том, что он здесь, он давно уже здесь, стоит в стороне и наблюдает за ними, наблюдает за тем, как они переговариваются, хохоча и хлопая себя по бокам, когда очередной стрелок пускает стрелу мимо цели, довольно крякая, когда ноги очередной жертвы отрываются от земли.

«Вы больше не убьёте ничьих братьев», — мысленно сказал им Эд Эфрин и соскочил с коня.

— Дай, — коротко сказал он рыжему мальчишке и протянул руку. Тот заколебался, открыл рот, чтобы возразить, но перехватил взгляд Эда и закрыл его. Потом с нежданной надменностью заявил:

— Я умею стрелять!

— Знаю, — спокойно ответил Эд. — Но позволь мне.

— Эй, это не по правилам! — возмущённо крикнул лорд Пейреван. — Какого хрена, кто это вообще такой? По одной попытке на башку!

— Он своей попытки ещё не сделал, — возразил Эд, обернувшись к нему. — И передаёт её мне. Правда, парень?

Мальчишка молчал и таращил на него глаза. Все таращили на него глаза. Он слишком сильно отличался от них — своим видом, своей речью, уверенностью, звучавшей в его голосе. Как забавно, подумал Эд, они только теперь меня заметили, потому что были слишком увлечены представлением. А сейчас я сам для них — представление.

— Дай, — тихо повторил он.

Парнишка и подчинился.

Эд развернулся на каблуках, легко вскинул лук к плечу, оттянул тетиву и отпустил её. Короткий щелчок, удар — доля мгновения, так быстро, что на сей раз никто не успел затаить дыхание. Когда Эд опустил лук, над толпой всё ещё висела тишина.

Глашатай медленно наклонился и вытащил из травы яблоко, пронзённое стрелой.

Толпа взорвалась криком.

Пленник ошалело моргал, оглядываясь, ничего не понимая. Его товарищи по несчастью тоже оживились, и стражником пришлось пройтись им по рёбрам, чтобы урезонить. Другие воины сдерживали напирающую толпу. Кто-то из лордов восхищённо выругался.

Эд небрежно передал лук глашатаю.

— Как я понимаю, теперь он мой? — указав на пленника, спросил он. Дождавшись от глашатая неуверенного кивка, повернулся к рыжему мальчишке, потрясённо глядящему на него и будто не слышавшему победного рёва односельчан, и хлопнул его по плечу. — Ну, парень, что ж ты стоишь? Иди, забирай своего брата.

Толпа всё ревела. Подачек им больше не хотелось — зрелище вышло уж больно впечатляющее. Те, кто стояли ближе, наперебой благодарили Эда, выкрикивали приветствия. Он помахал им рукой и снова вскочил в седло своего коня.

Потом повернулся и стал смотреть, как к нему подъезжает человек, который устроил это представление для себя — и для которого устроил это представление Эд.

— Эдвард Фосиган, если не ошибаюсь? — спросил лорд Дэйгон, глава клана Одвелл. Вороной жеребец под ним бил копытом, ветер трепал седую прядь, выбившуюся из короткой косы. Как и Эд, лорд Одвелл заплетал волосы на морской манер, хотя, как и Эд, редко бывал в море.

Эд лишь поклонился в ответ на вопрос, не требовавший от него никакого ответа.

— Также известный как Эд из города Эфрин… — смерив его взглядом, задумчиво добавил лорд Одвелл.

Эд выпрямился и ничего не сказал. К ним подъехал Лотар Пейреван — Индабиран отдавал распоряжения воинам, пытавшимся утихомирить ликующую толпу, — и подозрительно посмотрел на Эда. Он услышал последние слова Одвелла, и его глаза сузились.

— Большая радость и ещё бульшая неожиданность встретить вас в этих краях, — сказал лорд Дэйгон ничего не выражающим голосом и повернул голову к лорду Пейревану. — Лотар, вели разогнать толпу. Довольно потехи на сегодня.

— Милорд… да, милорд, — Пейреван проглотил возражение и, бросив на Эда ещё один неприязненный взгляд, спросил: — А с оставшимися пленниками что делать?

— Повесить, разумеется. Или у тебя возникли ещё какие-нибудь оригинальные идеи?

Пейреван хмыкнул и развернул коня. Лорд Одвелл снова взглянул на Эда, и на его морщинистом лице впервые появилось подобие улыбки.

— Никлас битый час расписывал мне, какое знатное угощение ждёт нас у него в Индабиртейне. Позволю себе от его имени пригласить и вас разделить с нами трапезу. Не столько, скажу прямо, из вежливости, сколько из искреннего восхищения. Вы и впрямь отменный стрелок, хотя я, грешным делом, думал, что слухи о вас лгут.

— Слухи обо мне не лгут, — мягко улыбнулся Эд. — И я, разумеется, почту за великую честь принять ваше приглашение. Тем более что я ничего не жрал со вчерашнего вечера.

— В самом деле? Знатно, видать, торопились?

— Знатно.

И лорд Одвелл улыбнулся — по-настоящему.

— Что же, — сказал он, — теперь вам торопиться некуда.

Поле за холмом шелестело пеплом. Кое-где ещё слабо дымились островки выжженной земли — там, где накануне сжигали трупы. По чёрной земле прыгало вороньё, с разочарованным карканьем тыкавшее клювами редкие уцелевшие останки. Ветер дул с севера, и запах тлена, гари и крови уносило в сторону от холма, за которым сегодня лорд Одвелл со своими верными соратниками вершил справедливый суд над бунтовщиками. Эд понял, что они не случайно выбрали для своего представления место за соседним холмом. С одной стороны, оно было достаточно близко к месту вчерашней битвы, чтобы создать ощущение скорой и неизбежной расправы; с другой — ни запахом, ни дымом не выдавало свою близость; а главное — это поле, уничтоженное бравым войском лорда Одвелла, принадлежало не Дубовой Роще, а другой деревне, раскинувшейся по ту сторону холма. Эд не помнил, как она называется, и спросить было не у кого: селение словно вымерло, когда они, миновав поле, проехали по нему, гремя шпорами, смехом и цокотом конских подков. Дома стояли по большей части целые, только в некоторых были выворочены ворота и повалены плетни, кое-где валялись двери сараев, сорванные с петель, — войско лорда Одвелла, видать, проводило тут продовольственную реквизицию. А кроме того, именно из этой деревни в большинстве своём были родом пленники, повешенные час назад на старом дубу. Лорд Дэйгон поступил мудро, не поддавшись на искушение устрашить смердов лишний раз, предложив зрелище другим крестьянам — тем, чьи поля, дома и головы остались целы. Теперь они, может статься, любили лорда Одвелла. Порой не надо ничего давать, чтобы заслужить благодарность — достаточно ничего не отнимать; а благодарность и любовь всегда идут рука об руку.