Анна Жадан - Избранные (СИ)

Оракул медленно приближается ко мне. На ней обычный плащ — разве что капюшон не скрывает гладкую голову. Ее небесно-голубые глаза пронизывают меня насквозь. Несмотря на устрашающий вид, Оракул никогда вызывала во мне беспокойства, но сейчас по моему телу пробегает мелкая дрожь. Я непроизвольно расставляю ноги, чтобы встать в боевую стойку, что не ускользает от ее внимания. Она издает тихий смешок и наклоняет голову:

— Неужели это страх в твоих глазах, Эланис?

Я сдавленно сглатываю и произношу дрогнувшим голосом:

— Нет, Оракул, ничуть.

— Никогда не ври мне. Видишь, как просто тебя напугать — как легко заставить тебя поверить в то, что я превосхожу тебя по силе и мощи.

Понятия не имею, как ей об этом сказать, но так и есть. Я всегда относилась к Оракул с уважением — в конце концов, она одна из немногих, кто считает меня не просто скотом. Более того, она — предводительница Искупительниц. Разве ей не положено быть сильнее всех?

А возможно, все дело в том, что я о ней практически ничего не знаю, и это меня волнует. История ее происхождения, обнаружение дара…все это кажется мне подозрительным.

— А вы? Вы никогда не врете?

Она слегка приподнимает белесые брови.

— Совсем не обязательно произносить слова вслух, чтобы лгать. Иногда достаточно не позволять человеку задавать нужные вопросы.

О да, точно, ведь это не они привирают, а я недостаточно умна, чтобы их раскусить.

— Так что же — я не задаю нужных вопросов?

— Помнишь, — устремив глаза вдаль, произносит Оракул, — нашу первую официальную встречу? Я попросила тебя задать мне пять вопросов, которые ты посчитаешь наиболее важными, но ты, увлеченная моими ответами, начала спрашивать меня о том, что не имело для тебя большого значения. Большинство людей не понимают, что истинный ответ, который они ищут, зависит от вопроса, который они зададут. Именно поэтому они и обречены на вечные скитания во тьме.

Я с трудом могу различать, когда Оракул говорит истинно мудрые вещи, а когда просто несет околесицу, приправленную горечью ее прошлого. И как у Оракул вырос такой сын, как Эйдан? Вот уж интересно — один всегда молчит, а другая говорит все подряд.

Внезапно, Оракул отбрасывает полы своего плаща, выхватывает два кинжала, и, взмахнув ими, резко начинает наступать на меня. Я застываю на месте и хочу что-то произнести, но она угрожающе заносит кинжалы в мою сторону, заставляя меня двигаться. Увернувшись от удара, я спотыкаюсь и начинаю пятиться назад, инстинктивно хватаясь руками за все, что может мне пригодиться.

— Оракул! — кричу я, проехавшись рукой по столу с оружием.

Она не дает мне схватить меч, вонзив кинжал в то место, где только что находилась моя рука.

— Оракул, перестаньте!

Вместо ответа она с равнодушным видом взмахивает кинжалом в сантиметре от моих глаз.

Из моего горла рвется крик, но Эйдан, будь он неладен, тренировал меня, как воина. Он говорил, что лучше умереть тихо, чем моля о пощаде. Или все его хваленые уроки не имеют никакой ценности, когда дело доходит до реальной угрозы?

Ну уж нет, лучше я с позором останусь жива, чем молча умру.

Я набираю в легкие побольше воздуха, загородив лицо рукой, но Оракул оказывается быстрее. Она рассекает мне руку кинжалом и приставляет второй к моему горлу. Я взвизгиваю от острой боли, но больше не могу произнести ни слова: ее холодные голубые глаза лишают меня дара речи.

Она ввергает меня в панику одним своим видом.

— И вот так ты позволила обычной женщине победить себя, — надрывным голосом шепчет она. — Ты способна на куда большее.

Мое сердце колотится где-то в горле, а рука горит огнем, но мой голос срывается не от страха и боли, а от неподдельной ярости.

— Это что, был очередной дурацкий эксперимент?

Оракул слегка пожимает плечами, и, выпрямившись, убирает кинжалы в ножны.

Бросив на меня взгляд, она протягивает руку, чтобы помочь мне встать, но я отмахиваюсь и поднимаюсь сама. Меня распирает от унижения, злости и горючей обиды — сколько времени должно пройти, прежде чем меня начнут воспринимать, как человека?

— Эланис…

— Не надо! — я резко оборачиваюсь, глядя на Оракул огромными от злости глазами. — С самого моего прибытия надо мной насмехались, унижали, доказывали, что все вокруг лучше, умнее и сильнее меня. Больше никто и никогда не будет обращаться со мной подобным образом — ни вы, ни ваш сын, ни король. И в следующий раз, если вы когда-нибудь еще решитесь меня проверить, я возьму нож, и не буду отвечать за последствия.

Оракул кивает и смотрит на меня с каким-то новым чувством…удовлетворением? На ее губах расцветает улыбка, но меня уже тошнит от всего этого. Я не хочу, чтобы она была довольна тем, что очередная ее выходка удалась, скорее, наоборот — мне хочется, чтобы она была от меня в ужасе. Мне не хочется ей нравиться и не хочется потакать ей. Очевидно, Оракул — это лишь еще одно напоминание о моей лишенной свободе.

— То есть, ты думаешь, что не попыталась защитить себя лишь из-за моего положения? — наклонив голову, интересуется она.

Господи, я так устала от этого.

— Я ничего не думаю. Мне все это надоело. У меня нет никаких доказательств, что король выполняет свою часть сделки, а посему, я не вижу причин здесь находиться.

— Видишь ли, ты упускаешь одну важную деталь. Ты уже здесь, а значит, могла бы многому научиться. Как использовать свой дар, как сражаться. Но вместо этого ты тратишь свою жизнь на то, чтобы сбежать и переживать о том, что сбежать не можешь. Тебе не кажется это неразумным?

Я молчу, хотя прекрасно понимаю, что выслушивать одни и те же нравоучения от зомбированной Искупительницы бессмысленно. Мне бы стоило просто уйти, но я остаюсь на месте из-за малой доли любопытства, которая еще во мне осталась.

— Тебе всю жизнь будут причинять боль, Эланис. Научись перенаправлять ее, научись бороться с ней. Как только ты поймешь, что боль и гнев — твои главные союзники — ты сможешь совершить великие вещи.

Она делает мне жест, чтобы я приблизилась к ней. Я нерешительно смотрю в ее голубые прозрачные глаза, и делаю осторожный шаг вперед.

Оракул хватает меня за раненную руку и изо всех сил давит на порез, заставляя меня издать громкий крик. Рана горит огнем, я с трудом пытаюсь вырвать ладонь, но она крепко держит меня цепкими пальцами.

— Давай, — шепчет Оракул, — примени силу.

Я кричу громче, когда давление увеличивается. О какой силе она говорит? Моя магия не подействует на нее.

— Давай же, покажи мне, на что ты способна.

Я поднимаю глаза и чувствую, как нечто огненное поднимается из моей израненной кожи и наталкивается на стеклянную стену, которую представляют собой голубые глаза Оракул. Моя сила неуверенно вспыхивает редкими искрами и возвращается обратно в мое тело.