Сара Маас - Королева теней

Командир хорошо знал дорогу. Пройдя несколько туннелей, он вышел к большому пруду. Пруд окружали ветхие стены, густо покрытые мхом и наслоениями грязи. Скорее всего, эти стены были одними из первых построек Рафтхола.

Вода в пруду была сравнительно чистой, поскольку через него протекало несколько подземных речек, расходящихся веером.

Приблизившись к пруду, командир опустился на колени. Вскоре из воды поднялось некое существо. И тогда Аэлине стало по-настоящему страшно.

Существо поднялось бесшумно. Его черное каменное тело не вызвало даже легкого всплеска.

Командир, одержимый демоном, стоял на коленях, опустив голову. Казалось, он превратился в статую. Аэлина тоже застыла, по рукам и ногам скованная ужасом.

Она мысленно приказала бешено колотящемуся сердцу успокоиться. К счастью, разум Аэлины поддался страху лишь отчасти и не мешал ей разглядывать странное существо. Теперь оно стояло по пояс в воде. Капли беззвучно падали с его громадных рук и морды, вытянутой наподобие змеиной.

Это существо Аэлина видела не впервые. В качестве одной из восьми статуй оно украшало часовую башню. Этих чудовищ называли горгульями. Когда Аэлина жила в замке и оказывалась вблизи башни, они наблюдали за ней. Они ей даже улыбались!

Неужто статуи умели перемещаться? Или они – вовсе не плод фантазии, а изображения реально существующих чудовищ? В таком случае одно из них было сейчас перед нею.

Аэлина мысленно отругала дрожащие колени за трусость. Глаз Элианы вдруг слабо засветился. Переливчатый свет испугал ее не меньше, чем каменное чудовище. Если амулет начинал светиться и делался горячим – дело дрянь. Жди беды. Большой беды.

Хотя свет был совсем неярким, Аэлина прикрыла шею рукой.

– Докладывай, – прошипело существо, обнажая темные каменные зубы.

Аэлина вспомнила, что когда-то прозвала горгулий «гончими Вэрда», и, хотя внешне они были совсем не похожи на собак, интуиция подсказывала ей: эти твари способны идти по следу и вынюхивать ничуть не хуже настоящих гончих. А еще они умели беспрекословно повиноваться хозяину.

– Пока не обнаружено никаких следов генерала и тех, кто помогал ему бежать, – не поднимая головы, начал командир. – Нам донесли, что его видели на южной дороге. С ним было еще пятеро всадников. Они двигались в сторону Фенхару. Я послал в погоню два отряда.

Здесь Аэлина была вынуждена мысленно поблагодарить Аробинна. Это он придумал отвлекающий маневр.

– Продолжай поиски, – произнес «пес Вэрда». Разноцветные прожилки на его обсидиановой шкуре тускло переливались. – Генерал был ранен. Он не сможет уйти далеко.

Голос существа поднял в Аэлине новую волну ужаса. Он принадлежал не демону, а звучал по-человечески. Это был… голос короля.

Аэлина не желала знать, силой какой жуткой магии король видел глазами каменного чудовища и говорил его устами.

Она попятилась, поспешив убраться со страшного места. Речка, вдоль которой она шла, была достаточно мелкой. Вряд ли чудовище сумеет сюда доплыть, однако… Аэлина едва дышала.

Она обязательно добудет Аробинну демона. А потом пусть Шаол и Несарина охотятся на них и уничтожают всех.

Но вначале она обязательно сама поговорит с валгами.

Аэлина возвращалась домой, продолжая сражаться с дрожью во всем теле. Она пока не знала, стоит ли рассказывать об увиденном и делиться своими замыслами. Подойдя к двери, она подняла голову и увидела Эдиона: тот расхаживал у окна. Это снова взбудоражило ее, вернув в мир полуправды, которая омрачала ее отношения с братом.

– Думала, ты спишь, – с нарочитой небрежностью произнесла она, входя в его комнату и откидывая капюшон. – Как видишь, я цела и невредима.

– Это называется «два часа»? Тебя не было больше четырех.

– Есть дела, которые я вынуждена делать. Кроме меня, их не сделает никто. И как ты догадываешься, для их выполнения мне нужно покидать дом. Ты пока еще не в том состоянии, чтобы выходить на улицу. Особенно когда опасно.

– Но ты же утверждала, что никакой опасности нет.

– Эдион, я похожа на оракула? Опасность есть всегда. Понимаешь? Всегда.

Она не могла рассказать брату даже о половине своих ночных путешествий.

– Ты благоухаешь сточной канавой! – раздраженно бросил ей Эдион. – Может, все-таки расскажет, что́ ты делала в подземельях?

«Нет, дорогой брат, – мысленно ответила Аэлина. – Лучше тебе этого не знать».

Эдион рассерженно тер лоб:

– Ты хоть понимаешь, каково мне сидеть здесь, пока ты шатаешься неведомо где? Я думал, что ты действительно вернешься через два часа. А тебя все нет и нет. Какие мысли, по-твоему, должны были меня одолевать?

Аэлина сбросила грязные перчатки и обеими руками взяла его широкую мозолистую ладонь.

– Эдион, я понимаю твое беспокойство. Очень хорошо понимаю.

– Ну что это за сверхважные дела, которые нельзя отложить на день-другой?

Его широко распахнутые глаза уже не требовали, а умоляли ответить.

– Я ходила на разведку. Тебе ли не понимать, что разведку не отложишь?

– Здорово у тебя получается кормить меня полуправдой!

– На то есть причины. Во-первых, то, что ты – мой двоюродный брат, еще не обязывает меня рассказывать тебе обо всех моих делах. Во-вторых…

– Опять твои пункты! Во-первых, во-вторых… в-десятых.

Аэлина стиснула его руку. У человека более деликатного телосложения дело кончилось бы сломанным запястьем.

– Если тебе не нравятся мои пункты, нечего возмущаться и требовать от меня объяснений.

Брат и сестра сердито глядели друг на друга. Никто не желал отводить глаз.

Упрямые, неуступчивые. Они оба были сделаны из одного материала.

Потом Эдион шумно выдохнул удерживаемый воздух, разжал ее пальцы и стал разглядывать шрамы на ее ладони. К счастью, он не знал, что пару ран Аэлина нанесла себе сама: когда клялась на могиле Нехемии и когда они с Рованом стали карранам, навеки связав свою магическую силу.

– Ведь это я виноват, что у тебя появились эти шрамы, – вдруг сказал Эдион. – Пусть и косвенно, но виноват.

Да, братец. Умеешь ты сказать.

Аэлина ответила не сразу. Прошло минуты две или три, прежде чем она подняла голову.

– Начнем с того, что половину шрамов я получила вполне заслуженно. Видишь вот этот? – Она ткнула пальцем в тонкий шрам на внутренней стороне руки. – Им меня наградили в таверне за жульничество в карточной игре и попытку украсть деньги одного игрока.

Эдион сдавленно рассмеялся.

– Ты мне не веришь?

– Наоборот, очень даже верю. Просто я не думал, что ты настолько плохо играешь в карты, раз тебе понадобилось жульничать.

Он смеялся, но Аэлина все равно ощущала его страх. Тогда она расстегнула воротник камзола и показала брату целое ожерелье тонких шрамов.