Сара Маас - Королева теней

– Понял, ваше королевское величество, – прорычал Рован.

– Вот и славно.

Аэлина забралась под одеяло. Преодолевая жуткое желание прижаться к Ровану всем телом, она легла на достаточном расстоянии, благо ширина кровати это позволяла.

Некоторое время в спальне слышалось лишь шуршание одеяла. Аэлина искала для себя удобную позу.

– Мне нужно будет кое-что добавить в нескольких местах, – вдруг сказал Рован.

– Что? – не поняла она.

– Твоя татуировка, – ответил он, глядя в потолок. – Кое-где остались пустые места. Их надо будет заполнить.

В этом был весь Рован. Он даже отдаленно не напоминал других мужчин. Способов всколыхнуть его или поиздеваться над ним почти не существовало. Голое тело было для него просто голым телом. Особенно ее тело.

– Заполним… потом, – сказала Аэлина, поворачиваясь к нему спиной.

Прошло еще несколько минут.

– Я никогда не видел такой одежды, – признался Рован.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что женщины в Доранелле не носят столь вызывающих ночных сорочек? А в других местах?

Глаза Рована вспыхнули. Еще одна особенность фэйских глаз. Аэлина забыла, что фэйцы, образно говоря, всегда одной ногой стоят в лесу.

– Женщины не разгуливали передо мной в ночных сорочках.

– А в чем они разгуливали?

– Обычно ни в чем.

Аэлина цокнула языком.

– Если помнишь, я имела удовольствие лицезреть Ремеллу. Очень сомнительно, чтобы эта особа не щеголяла перед тобой в нижнем белье.

– Мы сейчас говорим о другом, – сказал Рован, снова устремляя глаза в потолок.

«Все-таки я тебя зацепила», – подумала Аэлина.

Она еще улыбалась своей маленькой победе, когда Рован спросил:

– У тебя все ночные сорочки такие?

– Принц заинтересовался моими ночными сорочками? А что об этом подумают другие? Возможно, нам придется издать особый закон, разъясняющий суть твоего интереса.

Рован снова зарычал. Аэлина уткнулась в подушку, чтобы не расхохотаться.

– Должна тебя успокоить: у меня их много. В основном короткие. Если Лоркан убьет меня во сне, я по крайней мере буду красиво выглядеть.

– Вот уж не думал, что в тебе столько тщеславия.

При мысли о Лоркане и происках Маэвы Аэлине вновь стало не по себе. Но она решила еще немного подразнить Рована.

– Назови мне свой любимый цвет. Уж если смущать твой покой, то хотя бы в сорочке приятного тебе цвета.

– Опасная ты, королева, – проворчал Рован.

Аэлине вдруг стало легко. Даже мрачные новости, сообщенные Рованом, не могли испортить ей настроение. Она уже начала засыпать, и вдруг…

– Мне нравится золотой цвет. Не желтый, а золотой, с металлическим блеском.

– Тебе не повезло, – зевнула Аэлина. – Такой роскоши нет даже в моем гардеробе. Золотая сорочка… Мне бы фантазии не хватило.

Засыпая, Аэлина почти телесно ощущала его улыбку.

Прошло еще полчаса. Рован не спал. Он по-прежнему глядел в потолок и скрежетал зубами, пытаясь обуздать то, что рвалось наружу, пробивая бреши в стенах его самообладания.

Черт бы побрал ее ночную сорочку!

Да, Рован из клана Боярышника. Кто бы мог подумать, что какая-то сорочка…

В окно струился неяркий еще рассвет. Аэлина проснулась первой. Рован храпел. Аэлина полюбовалась его могучим телом, наполовину прикрытым одеялом, затем показала фэйцу язык и слезла с кровати. Розовую сорочку она сменила на светло-голубой халат. Наскоро связав волосы в пучок, Аэлина пошла на кухню.

Скоро ей опять придется красить волосы. Вот только чем? До сих пор она покупала краску на Тенюшнике. Теперь там сплошной пепел вперемешку с костями. Значит, нужно искать по другим местам. И платить за каждый брусок краски придется вдвое, если не втрое дороже. Впрочем, Лоркан будет искать ее не по цвету волос, а по запаху. Но остаются гвардейцы короля. Они явно не бросили попыток ее найти… Собственная жизнь вдруг показалась Аэлине здоровенной грудой дерьма. Но не с самого же утра разгребать эту груду!

Возвращаться в кровать не хотелось. Аэлина знала, что все равно не уснет. Зевая, она разожгла плиту, решив заварить травяной чай. Однако голодный желудок требовал чего-то посущественнее. Открыв дверцу холодного шкафа, Аэлина обнаружила несколько яиц. К счастью, там нашлась и ветчина. В ее доме еда обычно исчезала вскоре после появления.

К несчастью, в ее доме нашлась и свинина. Живая. Обычные свиньи не умели двигаться бесшумно. Но этот Большой Поросенок умел. Увидев его на кухне, Аэлина коленкой закрыла холодной шкаф и попыталась сделать вид, что она по-прежнему одна.

Эдион настороженно следил за каждым ее движением. Аэлина доставала из шкафчика посуду. Не выдержав, Эдион кашлянул.

– Генерал что-то здесь забыл? – спросила она.

– Кажется, где-то остались грибы, – сказал он.

– Тогда можешь их почистить и нарезать. Потом покрошишь лук.

– Это наказание за вчерашнее?

Аэлина разбила и вылила в миску несколько яиц.

– Можешь считать и так.

– А себя ты тоже решила наказать, взявшись в такую рань готовить завтрак?

– Мне надоело давиться твоими подгоревшими кусками и открывать все окна, чтобы выветрилась жуткая вонь.

Негромко рассмеявшись, Эдион принялся крошить лук.

Чугунная сковорода, поставленная Аэлиной на плиту, успела разогреться, и теперь на ней быстро таял кусок сливочного масла.

– Ты никак всю ночь проторчал на крыше?

– Ты выгнала меня из своих комнат, но не из дома. И потому я решил принести некоторую пользу. Ночной дозор еще никому не вредил.

Еще мальчишкой Эдион научился так переиначивать приказы взрослых, что те просто диву давались. А он хлопал бирюзовыми глазами и уверял, будто «так понял». И когда вчера его королева велела ему убираться на все четыре стороны, он «понял», что речь идет о крыше.

– У нас обоих отвратительные характеры, – сказала Аэлина, деревянной ложкой размешивая янтарную лужицу масла. – Я совсем не хотела говорить этих слов о доверии. И про получеловека… тоже как-то вырвалась. Для меня ничего не изменилось.

Конечно, изменилось. Одно то, что Эдион – сын Гареля! Но Аэлина решила молчать до тех пор, пока он сам об этом не заговорит.

– Аэлина, мне стыдно за то, что я вчера тебе наговорил.

– В таком случае мы квиты. – Приглядывая за растопленным маслом, она стала взбивать яйца. – Я… понимаю твои чувства, Эдион. Я отлично понимаю, как много для тебя значила клятва на крови. Напрасно я не рассказала тебе сразу. Я стараюсь помалкивать о подобных вещах, но тебе… тебе я должна была бы сказать. Прости.

Луковица превратилась в тонкие ровные колечки. Покончив с луком, Эдион взялся за маленькие коричневые грибы.

– Эта клятва была для меня всем. Помню, в детстве мы с Реном до драк спорили о том, кто будет ее приносить. Готовы были в глотку друг другу вцепиться. Его отец ненавидел меня, поскольку мое происхождение давало мне больше шансов.