Мара Полынь - Словоплёт

— А почему «Клякса»? — Сантинали решила, что раз не выходит сосредоточиться на том, что она пишет, то лучше немного отдохнуть. Потом ведь будет стыдно перечитывать и находить кучу ошибок! — Мне кажется, это довольно странное имя.

Ран замолчала, прервавшись на полуслове. Перед этим она пыталась вспомнить весь ритуал прохождения пятого круга и всё время путалась в деталях. Похоже, вопрос королевны сбил её с мысли окончательно.

— Я не была желанным ребёнком. Родители отдали меня на воспитание даже не дав имя, а воспитатели не придумали ничего лучше.

Сантинали растерялась. Почему-то ей казалось, что в прошлом таких историй быть не должно. По крайней мере с ша такого просто не могло случиться. Один из величайших колдунов своего времени (ведь Хранителями другие не становятся) — и подкидыш?

— Но… почему?

— Если бы я была девочкой, то всё сложилось бы иначе, но первенец-мальчик в те времена считался плохим знамением. Не всегда, но довольно часто от таких детей избавлялись, и не всем везло очутиться в приюте.

— То есть… то есть, ты всё-таки мужчина? — Медленно, словно опасаясь спугнуть, спросила королевна.

— Меня поражает твоя зацикленность на поле. Я — потусторонняя сущность. Меня даже человеком в полном смысле этого слова нельзя назвать. А тебя всё волнует мальчик я или девочка, — совсем по-человечески насупилась… насупился Ран.

— Неужели было так сложно было сказать с самого начала? Я бы даже не задумывалась об этом больше! Но нет, нужно было развести интригу! — Сантинали тоже решила обидеться. — Неужели тебя так тешило то, что я считаю тебя женщиной?

Ран удивлённо посмотрел на колдунью:

— Мне без разницы кем ты меня считаешь.

— Но тогда почему?

— Я не люблю своё прошлое. Когда я думаю о нём, то становлюсь мертвее, — ша закрыл глаза. — Если бы не твари, я бы предпочёл вовсе не вспоминать о Сарандане, но сейчас у меня нет такой возможности: старые знания утеряны, и если со мной что-нибудь случится, всё, что останется — это твои неоконченные записи, — он кивнул на открытую тетрадь, лежащую перед кодлуньей, — и обрывочные сведенья, которые удалось собрать Аластару. Я считаю, что эта забывчивость — не просто результат времени. Мне кажется, что кто-то приложил к этому руку, настойчиво уничтожал традиции и воспоминания на протяжении веков. И я хочу помешать этому «кому-то». Если бы не это, вряд ли бы мы вообще здесь сейчас сидели.

Что ж, по крайней мере теперь Сантинали понимала немного больше в поведении своего колдуна. Пусть ша и хорохорился заявляя, что ему многие вещи безразличны, королевне казалось, что даже по прошествии шестисот лет колдуна всё ещё задевает его прошлое.

— Кстати, с завтрашнего дня я собираюсь начать выходить в город.

— Город? Зачем?

— Хочу расширить защитные заклинания, — ша помолчал словно размышляя стоит посвящать Сантинали в детали плана или нет. — Это только вопрос времени как скоро я столкнусь с кем-нибудь из древних иных. Хочу быть готовым к такой встрече. Я изучил план города, и у меня теперь есть кое-какие мысли где поставить несущие печати.

Сантинали представила ша, разгуливающим по снежной Ясеневой Роще и поющим на улицах. Зрелище представлялось странным.

— А как же Мирт?

— Я уже могу давать ему небольшие задания не опасаясь, что он убьёт себя или разнесёт половину особняка. Он учится удивительно быстро, это радует, — Ран выбрался из кресла и подошёл к окну посмотреть на ночной заснеженный парк. — Думаю, мы могли бы взять его с собой в Сану-Сану, когда придёт время.

— Ладно. А когда ты планируешь выходить?

— Где-нибудь перед обедом. Пока что вряд ли у меня будет больше часа в день. А когда я закончу с соседними улицами, думаю, времени у меня появится больше.

Следующую неделю ша каждое утро после завтрака отправлялся на прогулку: Мирт корпел над чем-нибудь в лаборатории Сантинали, специально переоборудованной для его нужд, а колдунья оставалась предоставлена сама себе. Оказалось, что теперь у неё куча свободного времени, которое некуда потратить: к активному расследованию истории с контрабандой её не подпустили, а большая часть старых знакомцев не спешила восстанавливать общение — после жуткого скандала, предшествовавшего её изгнанию в Белую Скалу её ещё долго будут обходить, как чумную. Оставалось только разбираться в записях, которые она каждый вечер делала под диктовку Рана или иногда отправляться на прогулку вместе с ним. Путешествия эти разнообразием не отличались: ша бродил по улицам и иногда останавливался то у одного дома, то у другого. Накладывание печатей в его исполнении получалось совсем незаметным: почти никаких звуков, и уж точно никаких волшебных сплохов, будто бы он специально выбирает самые незаметные способы для колдовства, какие ему только известны. Но, похоже, чем незаметнее было колдовство, тем больше уставал колдун после него: на занятия с Миртом его ещё хватало, но после обеда он теперь обязательно брал перерыв на полчасика — вздремнуть, и вечерние посиделки с каждым разом становились всё короче. В один из последних раз Ран заснул прямо в своём любимом кресле, когда Сантинали попросила сделать небольшую паузу, чтобы достать новую тетрадь.

Сантинали отрешённо изучала чистый разворот бумаги перед собой. С тех пор как она узнала, что Ран — точно мужина, у неё больше не выходило думать о нём как о «ней», и даже стиль речи, звучавший в её голове, изменился от этого. Будто бы теперь говорил другой человек. До чего же странная штука, эта «мыслеречь»! В зависимости от того, как воспринимает говорящего слушатель, она так меняется. Колдунья вздохнула: интересно, что из всего, что рассказывает Ран, является именно тем, что он имеет ввиду, а что — лишь плод её воображения, искажение, созданное её разумом?

В дверь постучали:

— Госпожа, письмо от Её Величества, — Рудо держал конверт на подносе. — Ответа не требуется.

«Хочу поговорить о твоём прелюбопытнейшем колдуне. Жду завтра в 11 утра. Будет хорошо, если ты оставишь его дома. Целую.

P.S. Отец почти полностью оправился, ожидай приглашения на официальный приём по поводу в ближайшем будущем.»

Сантинали положила бумагу на стол и глубоко задумалась. Чего ждать от этой встречи? Что именно хочет обсудить мама? Чего именно опасаться? Вдруг её сошлют куда-нибудь ещё? Например, велят отправляться в Страйху сей же день. Вроде бы ничего не предвещает беды, но вдруг? И что ждёт Рана? Удастся ли ему пережить любопытство королевы? Наверное, не стоит ему пока что говорить ни о чём: всё равно поделать он ничего не сможет (точнее, кое-что он точно хорошо умеет, но Сантинали вовсе не хотела, чтобы он устроил бойню во дворце), лучше пусть не нервничает лишний раз, а сосредоточится на занятиях с Миртом.