Мара Полынь - Словоплёт

— Жуткая история, — вздохнула Сантинали. В тетрадях эти события описывались ещё более скупо, чем сейчас рассказывала Шана. Вся сорокалетняя война буквально на паре страниц. — А что же было потом?

— Потом меня убили. А когда разум вернулся, Белая Твердыня уже превратилась в то молчаливое место, каким ты её застала.

— То есть, ты не всё время была в уме и трезвой памяти? — Это для колдуньи стало неожиданнностью.

— Большую часть времени нет, мне кажется, — Шана жутковато улыбнулась. — Время для меня вообще тогда было чем-то непонятным, будем честны. Меня по очереди навещали забытьё, безумие, ненависть… Когда сотни полторы лет назад землетрясение частично разрушило оковы — ты даже не представляешь всей глубины моего счастья. У меня появилась возможность вновь нормально видеть. Выходить из подземелья, пусть и недалеко. Считать ночи, в конце концов.

— Я бы так не смогла… — вздохнула королевна. Ожить только ради того, чтобы висеть веками прикованной к стене — она бы давно сошла с ума.

— Ты знаешь, мне часто кажется, что я тоже не смогла. И ты, и всё окружающее — вы мне только видитесь. Предсмертные видения.

— Ну уж нет. Я — точно настоящая, — Сантинали хлопнула по столешнице, в ладони закололо. Было жутковато представить себя лишь плодом чьего-то воспалённого воображения.

— Не буду спорить, — Шана в примирительном жесте подняла руки, правда, вид у неё при этом был очень печальный. — Так что там в дневниках Аластара? Есть что-нибудь интересное?

— По крайней мере про тварей — ни слова, — теперь Сантинали понимала, почему Шану так интересует всё, что связано с иными — они, пусть и косвенно, стали причиной её смерти. — Большую часть записей занимают описания ритуалов по обретению контроля над силой, думаю, ты можешь рассказать об этом намного больше. И судя по тому, где заканчиваются записи — в Сану-Сану они ещё не ездили.

— Это хорошие новости, — кивнула Шана. Посидела ещё несколько мгновений и добавила: — Если ты не против, я пойду. Хочу закончить с защитой усадьбы, чтобы Мирт мог побыстрее сюда перебраться. Если дела обстоят именно так, как говорит Роэль, то всё очень плохо. Нужно хорошее убежище от иных.

— Хорошо.

Королевна осталась одна.

Довольно долго она не могла уснуть наблюдая как ша бродит по парку, время от времени останавливаясь у деревьев, скамеек, раз за разом проходит по дорожкам. Больше всего она проводила времени возле каменных столбов ограды. Из кабинета не было слышно песни, но Сантинали знала о том, что ша колдует, по мягким голубым сполохам, время от времени окутывающим то саму Шану, то предметы перед ней. Наконец, книга выпала из её рук, и королевна задремала.

Опять Ясеневая Роща виделась ей с какой-то высоты. Сантинали не сразу поняла, что теперь она — птица. По улицам, как и в прошлый раз бродили тени. Грусть и тоска завладели ею безраздельно. Ужаса или страха, как тогда, больше не было. Только сожаление о том, что невозможно было предотвратить. Мёртвый город среди мёртвых рощ и полей. Всё княжество обратилось в прах. Страйха в сравнении с этим видением казалась курортом.

Сантинали заплакала от горя.

В кабинете было темно: зимой ночь наступала быстро. Колдунья сладко потянулась. Конечно, кушетка в кабинете не была самым удобным местом для сна, но что-то в ней было уютное: завернуться в шерстяное одеяло и поваляться среди полок с книгами. Протяни руку и выбери любую. Страшный сон остался где-то в прошлом, сейчас в мире Сантинали были только тихо потрескивающий камин и серое зимнее небо, заглядывающее в кабинет сквозь незашторенное окно. Интересно, уже наступило время ужина? Или она всё проспала? Так не хотелось вылезать из-под одеяла. На мгновение Сантинали показалось, что она перенеслась куда-то в прошлое, когда ещё была студенткой: до помолвки, до войны, до Белой Твердыни. Когда жизнь была простой, а будущее ясным.

Дверь приоткрылась и в кабинет заглянула Стилиэ:

— Госпожа, вам поднять ужин сюда или вы спуститесь в столовую?

— Я спущусь. Буду через пятнадцать минут.

— Да, госпожа, — служанка едва заметно поклонилась и исчезла.

Теперь уж точно пора вставать.

— Ты такая беззащитная во сне, минья, — произнесла темнота настолько неожиданно, что Сантинали вздрогнула.

«На себя бы посмотрела», - чуть не ляпнула она в ответ от испуга, но вовремя прикусила язык.

— Шана? Что ты здесь делаешь?

— Охраняю твой отдых, — одна из теней у окна шевельнулась и приблизилась к камину. На мгновение Сантинали показалось, что Шана в чёрном плаще, но нет, это была всего лишь тьма, укутывавшая её фигуру, и с тихими потусторонними шёпотами растаявшая, когда ша остановилась у тлеющих углей.

— Давно хочу тебя спросить…

— Я слушаю, минья.

— Что значит «Ран»?

— Клякса.

Оказывается, в их первую встречу Шанаран сказала «Я — Ран », но из-за того, что Сантинали, где это возможно, понимала смысл, получилось так странно, будто бы Шана шутила, притворяясь кляксой.

— А «Шана»?

— Шана.

— Я услышала только «шана».

— Клякса из рода сильных, — вдруг произнесла ша. Не в мыслях, но вслух, обычным голосом. Слова у неё получались мягкими и немного певучими. Странный акцент, Сантинали никогда такого не слышала.

— Это самое близкое, что я могу подобрать в твоём родном языке по смыслу, — тут же добавила она привычным способом.

— То есть, «на» — это что-то вроде приставки принадлежности, а «ша» — это как бы «сильный»?

— Не совсем «сильный». Здесь имеется ввиду сила мира. Магия ша.

— Ты хочешь сказать, что все ша были колдунами?

— В какой-то мере. Пойдём есть?

— Да.

— Кстати, я закончила с защитой. Можно сообщить Аластару, чтобы собирал мальчика — с моей стороны всё готово.

Сантинали сидела в кабинете и пыталась сосредоточиться. Выходило неважно. С тех пор, как неделю назад к ней перебрался жить Мирт, Ран (теперь Санти не могла заставить себя называть её Шаной) изменилась, а вместе с ней и всё окружение королевны. Конечно, королевна была не против, даже рада тому, что у ша появилась новая цель. И пусть теперь нужно было молчать в часы тишины, когда словоплёты тренировали мысленную речь, есть строго по расписанию, а любые визиты гостей согласовывать с колдуном, то, с каким наслаждением он вечером вытягивал ноги, развалившись в кресле в её кабинете, стоило и больших жертв. Но приезд Мирта побудил ша к ещё одной вещи, которую Сантинали раньше пыталась её заставить сделать, но всё никак не могла найти подход: делиться прошлым. Каждый вечер, когда мальчишка засыпал мёртвым сном после всех дневных трудов, они запирались в кабинете и колдунья писала, писала, писала. Ша рассказывала всё подряд: от того, как правильно готовить микстуру от кашля (ведь голос — главное оружие словоплётов, что будет если в экстренный момент невозможно будет колдовать?!) до того, как выглядит испытание, подтверждающее твоё право называться Хранителем. Конечно, вперемешку попадались и «просто» истории из жизни — иногда ша рассказывала и о себе. Нехотя, как казалось королевне, с сожалением, но постепенно Клякса поднимала завесу тайны, которой себя окружила.