Пола Брекстон - Серебряная ведьма

– Что мне делать, моя прекрасная Аванк? Следует ли поговорить с принцем или лучше оставить столь неясные пророчества при себе? Скажи мне, мать озера, что я должна сделать?

Быть может, она собирается подать знак, совершить что-то, что поможет мне сделать верный выбор, но этого я не узнаю никогда – нас прерывают. Аванк первая чует: кто-то приближается. Я ничего не слышу и не вижу, но чувствую приближение лошадей. Топот копыт сотрясает землю под моими ногами, словно поднимая рябь на озерной глади. Аванк опускает голову под воду, поворачивается и одним быстрым бесшумным движением уплывает прочь, снова исчезая в глубинах озера.

Я торопливо выхожу на берег. Кому не спится в столь поздний час? Разумеется, кроме меня. Обитатели острова наверняка давно спят тяжелым от выпитого эля сном. Однако я вижу двух всадников – они быстро скачут ко мне. Когда расстояние между нами сокращается, я замечаю в их руках мечи. Лица закрывают забрала стальных шлемов. Неужели на нас напали? Но нет, это не викинги, и по их коням не похоже, что они скакали издалека.

– Кто идет? – окликаю их я, понимая, что опасность близка. Я в ловушке – за моей спиной озеро – мне некуда бежать от этих вооруженных людей. И даже если я брошусь бежать по берегу, их кони быстро догонят меня, ибо они сильны и быстры. – Если не боитесь, назовите ваши имена. – Я пытаюсь заставить всадников сказать, кто они такие.

Но они не произносят ни слова. Они скачут вперед и окружают меня – клочья пены вылетают изо ртов их грызущих удила боевых коней. Молчание таит в себе угрозу. По тому, как всадники подбираются все ближе и ближе, ясно: это не путники и не ночные охотники, нет, они прискакали сюда за мной! И они меня нашли. Я достаю из ножен клинок и пытаюсь поворачиваться так, чтобы держать в поле зрения их обоих, но они пришпоривают разгоряченных коней и кружат все быстрее и быстрее. Будь у меня время подготовиться, я бы сотворила защитное заклятие. Я могла бы обездвижить коней или наслать на них страшное привидение, чтобы отпугнуть их или принять другое обличье. Но они застали меня врасплох, далеко от дома, и за спиной у меня – вода.

– Чего вы хотите от меня? Кто вас послал? – кричу я, понимая, что они прискакали сюда по чьему-то приказу. Эти всадники не из тех, кто задумывает козни. Они всего лишь грубые орудия того или той, кто таится сейчас в безопасности, ожидая выполнения приказа. Это орудия смерти.

Я увертываюсь от первого удара меча, потому что вовремя слышу, как он со свистом рассекает воздух, и успеваю отпрыгнуть вправо. Первый всадник кружит сбоку, второй же скачет прямо на меня. Я отскакиваю в сторону недостаточно быстро – хотя меч меня и не достает, конь задевает и сбивает с ног. Но я моментально вскакиваю и рублю клинком ногу ближайшего из нападающих. Он вопит, бранясь. Я пользуюсь завоеванным преимуществом и, подняв руки, бросаюсь прямо на его коня, выкрикивая проклятие. Животное пугается громкого звука моего голоса, страшных слов и моего головного убора с волчьей мордой и шарахается в сторону, так что всадник ненадолго теряет над ним контроль, ибо его внимание отвлечено кровавой раной на ноге.

Я поворачиваюсь на месте, чтобы встретить второго воина, но на сей раз делаю это слишком поздно. Он так близко, что я хватаю его коня под уздцы и заставляю остановиться и опустить голову. У всадника не остается пространства, чтобы взмахнуть мечом, и вместо этого он бьет меня по голове его рукоятью. Ему удается хорошо прицелиться, и удар приходится не на мой высокий головной убор, который мог бы защитить, а лишь на прикрывающую мою голову тонкую волчью шкуру. Тяжелый металл с хрустом обрушивается на мой череп, отдается в мозгу, и я падаю как подкошенная. Снег смягчает падение, но удар сделал меня совершенно беспомощной. Подумать только, свалить меня и сделать беззащитной с одного удара! Я чувствую гнев на себя саму. Я утратила бдительность и теперь должна за это заплатить. Мой будущий убийца возвышается надо мною, железные подковы его боевого скакуна месят снег и грязь рядом со мной. Он не прочь затоптать меня своим конем. Картина перед моими глазами начинает плыть, очертания размываются, все окутывается туманом. Но я еще различаю движения нападавших и чувствую, как тело сотрясается, когда один из них спрыгивает с коня и идет ко мне. Кто же это, без всякого смысла гадаю я, кто послал их, кто хочет, чтобы я умерла? Кого я так рассердила? Кому больше всего выгодна моя смерть? Будь у меня время, я могла бы поискать ответы. Но теперь осталось жить лишь несколько мгновений. Сквозь застилающий глаза туман я вижу, как наемник в шлеме стоит надо мною и обеими руками поднимает меч над головой.

Внезапно слышится вопль. Это кричит второй всадник. Тот, что занес надо мною меч, колеблется и поворачивает голову, сначала к собрату, потом вперед. Он так и не взмахивает тяжелым мечом. Не наносит мне смертельного удара. Вместо этого он отступает назад так торопливо, что спотыкается, роняет меч и падает в снег, затем так же поспешно поднимается. Оба нападавших вопят сейчас во все горло. Когда мой несостоявшийся убийца вскакивает на испуганно ржущего коня и галопом уносится прочь, я слышу за собою низкий гул. Чувствуя, как уходят силы, я переворачиваюсь на бок и приподнимаюсь на локте, с трудом подняв разбитую голову. Теперь я вижу, что вселило ужас в их черные сердца – это Аванк! Она вернулась, чтобы спасти меня! Она высоко встает из воды, подняв голову и оглашая окрестности трубным кличем, не похожим ни на один другой звук. Ее благородный лик – последнее, что я вижу, прежде чем упасть на снег и погрузиться в манящую тьму.

Я лежу на снежном ложе, легкие наполняет зимний воздух, и холод притупляет мою боль. Я не страдаю. Я могла бы заснуть здесь, уйти в вечную недвижную тишину и избежать мук предсмертной агонии. Этот соблазн силен. Соблазн позволить себе уйти в то место, где можно будет отдохнуть, где меня более не будут волновать ни скорби земной жизни, ни людские ссоры и войны, ни старость, ни глухая боль, терзающая мое глупое сердце. Да, это большое искушение. Но что станется тогда с моим принцем? Если ему воистину грозит опасность – теперь я уверена в этом, – кто, кроме меня, сможет предупредить его о вероломстве тех, кто желает ему смерти? Я должна рассказать ему о видении. Должна показать, что случается с теми, кто бросает подозрение на его родичей со стороны жены. Я должна поговорить с ним. Должна пойти к нему.

Но все мои чувства онемели, руки и ноги стали вдвое тяжелее прежнего, воля слабеет, вытекая на снег вместе с кровью. Какая это обременительная штука – человеческое тело! Мы слишком полагаемся на наши головы. Слишком. Из поколения в поколение мы позволяем своим костякам становиться все более хрупкими и слабыми, ибо отдаем предпочтение своим бурливым умам и алчным сердцам. Наши инстинкты притуплены мыслями. Я не могу даже подняться на ноги, не говоря уже о том, чтобы дотащиться до острова. В том обличье, в котором я нахожусь сейчас, мой конец неминуем. Стало быть, моя единственная надежда – стать другой.