Кристина Юраш - Денег нет, но ты держись!

Я молча ходила по комнате, бросая взгляды на дверь. Закусив губу, я придумывала сотню оправданий своей слабости. А что придумывать? Убийства я видела только по телевизору, а пару раз на пути к помойке, когда выносила мусор, видела дохлого голубя. Возможно, это был один и тот же голубь, просто он оттаял к весне, но не факт. Я у него не уточняла.

Скукота! Я взяла листок бумаги и обмакнула перо. Давно я не рисовала. Рука сама начала выводить изгибы бровей, черные бездонные глаза и хищный профиль в ореоле черных волос. Я и сама удивилась своему эскизу. Жаль, что здесь нет фотоаппарата. В фотошопе у меня получилось бы намного лучше. Впервые в жизни я нарисовала то, что действительно хотела, а не то, за что платили деньги жадные и очень привередливые заказчики.

В дверь громко постучали, а потом, явно не дожидаясь моего ответа, открыли. Я успела перевернуть листок и сесть как ни в чем не бывало. Сердце бешено колотилось, словно только что меня чуть не поймали на месте преступления. На пороге стоял Ленс, подозрительно оглядываясь по сторонам. Я знаю, кого он ищет, но, увы, дядя уехал на два дня и должен вернуться сегодня вечером. Я мельком взглянула на нетронутую стопку исписанных листов – плод долгих философских измышлений и изысканий, которую я так и не удосужилась прочитать. Не дай бог, он сейчас захочет ее обсудить!

– Вы прочитали мой труд? – прямо с порога спросил Ленс. – Какой вы урок из него вынесли?

Первый раз в первый класс! Супер! Давай еще сочинение напишу на тему твоих философских изысканий. Или реферат.

– Добро побеждает зло, – мрачно ответила я, понимая, что все его высокопарные философские измышления, как и любой философский труд, можно было бы уместить буквально в двух предложениях. – А Провидение неусыпно бдит. Человек человеку – брат, товарищ и друг. Помогай ближним своим, и будет тебе счастье!

Спасибо тебе, экзамен по философии, сданный мною на пятерку на первом курсе! Ты избавил меня от унылого прочтения очевидных истин.

– Вот видите! Вы тоже прониклись идеей помощи ближнему! Я надеюсь, что моя книга сумеет изменить мир! Я мечтаю о том, что она будет в каждом доме… – расцвел Ленс, ошибочно полагая, что только что достучался до моего сердца.

– Не каждый умеет читать, – заметила я, глядя на озадаченное лицо непредусмотрительного философа, но он тут же подумал и нашел что ответить.

– Ну, тогда я сам буду читать ее людям. А если людям будет что-то непонятно – я постараюсь им все объяснить. Я придумал десять законов Провидения, которые касаются каждого! И если каждый будет неукоснительно соблюдать их, то тогда весь мир станет намного добрее, справедливее и честнее! – обрадовался Ленс внезапно найденному решению.

– И как же люди будут их соблюдать? – поинтересовалась я, понимая, что в данный момент участвую в создании местной религии. – Чтобы закон соблюдался, должно существовать наказание, которого все боятся!

– Зачем наказание? Люди могут испугаться! – заметил Ленс, сгребая свои бумажки с моего стола.

– Нет, наказание должно быть! – отозвалась я, вспоминая описанные ужасы геенны огненной. – Чем страшнее ты опишешь наказание, тем больше шансов, что люди его испугаются и будут следовать твоим правилам.

Интересно, там уже заготовлен котел по мою душу? Если и заготовлен, то, пожалуйста, двухместный. Ленс у нас точно в рай отправится, я даже не сомневаюсь, а вот мы прямиком отправимся в ад. Да, в этом мире, да и в том тоже, есть единственный человек, с которым бы я с удовольствием варилась в одном котле.

– Значит, я напишу о том, что если человек вернется на путь истинный, то Провидение простит его! – ответил философ, задумываясь о том, как бы пострашнее наказать отступников.

«Пиши, Кипятков, пиши!» – пронеслось у меня в голове. Надеюсь, крестовые походы и костры инквизиции я не застану. Очень надеюсь. А все к тому и идет…

– Ваше высочество, я пришел попросить вас о деньгах для одной бедной женщины! Вдова с тремя детьми просит вас о милости. Ей нужно пять золотых, чтобы рассчитаться с долгами мужа! Иначе их выгонят на улицу и они умрут с голода! – выпалил «благодетель», прикидывая, где лучше бы начать свою проповедь и как собрать паству.

– Какая вдова? – поинтересовалась я, присаживаясь в кресло. – Не та, что с тремя детьми в прошлый раз приходила просить три золотых, чтобы купить мешок зерна? Точно не та, которая шесть дней назад просила деньги для больного ребенка? А может быть, та, которая умоляла о восьми золотых, чтобы выкупить дом своего мужа?

– Нет, другая… – ответил Ленс, жалобно глядя мне в глаза. – Те очень вас благодарили…

– А как их зовут? – поинтересовалась я из праздного любопытства.

– Я не знаю… – ответил Ленс. – Разве это имеет значение? Главное, сколько счастья было в их глазах, когда они узнали, что принцесса великодушно согласилась им помочь.

– А почему ты не знаешь, как зовут человека, которому ты даешь деньги? – возмутилась я, вспоминая о том, сколько денег было потрачено на благотворительность. Да дядя, если бы узнал об этом, оторвал бы мне голову! Хотя, судя по его лицу, когда он видит Ленса, он прекрасно знает.

– А зачем? – удивился Ленс, глядя на меня голубыми глазами. Нда… Тяжелый случай…

– Послушай, а не мог бы ты записывать, кому, когда и сколько денег ты даешь? – уточнила я, стараясь не обижать ангела доброты и милосердия.

– Зачем? – искренне удивился философ. – Это же – добрый поступок! Разве нужно отчитываться кому-то за добрые дела? За добрые дела нужно отчитываться только перед Провидением! Но оно и так все видит и слышит!

– Не за добрые дела, а за деньги. Я даю тебе деньги, ты забираешь их, благодаришь, а потом просишь еще и еще. Я даже не знаю, кому и сколько денег ты отдал! Я хочу знать имена людей и суммы, которые они получили! – сказала я, пристально глядя на смущенного Ленса. – Я знаю, что ты – человек честный. Ты не станешь присваивать мои деньги, но люди бывают разные. И ты сам уже в этом убедился! Мне не хочется, чтобы деньги, которые я тебе даю и которые дает мне дядя, получали какие-то проходимцы в то время, пока те, кому на самом деле нужна помощь, умирали от голода!

– Зачем эта ненужная бумажная волокита? – возмутился философ. – Добро должно идти от чистого сердца, а не на бумажке! Мне это не нужно! И бедным людям это не нужно!